Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

– И что? – Уго принял этот вызов, шагнул вперед и встал прямо перед женой.

Они были одни в комнате. На Госпитальной улице стемнело. Уго занимался перегонкой aqua vitae, а Рехина только что вернулась неизвестно откуда.

– Она моя дочь, – повторил он.

– А я – твоя жена.

– Жена! – Крик вырвался из самого сердца Уго. Он смерил Рехину презрительным взглядом, он даже был готов успокоиться и не продолжать, но супруга смотрела уж слишком вызывающе. – Да ты просто подстилка для всех этих богатеев, возле которых ошиваешься! – не сдержался он.

– Следи за языком!

– Шлюха!

– Шлюха, которая сумеет сделать тебя несчастным!

Уго расхохотался:

– Ты все о письмах? Ну давай!

– Вот дурак! – Рехина мстительно прищурилась. Уго видел перед собой ее нос – решительный и упрямый. – Хочешь, чтобы я открыла малышке правду?

При этих словах от сердца Уго словно отхлынула кровь. Рехина заметила, как он побледнел, и усмехнулась:

– Так, значит, шлюха, да?..

Она не успела договорить. Из мастерской, где ночевал Жауме, в комнату ворвалась полуодетая Барча.

– Если ты хоть слово ей скажешь, я тебя убью! – прохрипела мавританка и одернула на себе нижнюю рубаху.

Ее появление изумило обоих супругов.

– Барча! – призвал ее к порядку Уго.

– Мерзкая еретичка!

– Не ты, хозяин, не ты. – Мулатка размахивала руками, оставив без внимания выпад Рехины. – Ты-то этого не сделаешь. Ты слишком добрый. Терпишь такое, чего мужу терпеть не полагается. А вот я – другое дело. – Барча зыркнула на Рехину. – Я тебя убью, если только кроха прознает, что Уго ей не отец. Я с тебя кожу сдеру живьем, если она вдруг поймет, что история о смерти ее матери – выдумка.

В прошлый раз, на огороде, в ответ на подобную угрозу Рехина набросилась на мавританку; теперь же она вела себя куда сдержаннее, как будто ее новое положение – обращенная, близко знакомая с супругами знатных сеньоров, да и с самими этими сеньорами, – ставило ее выше ругани со служанкой.

Точно таким же взглядом, какого Рехина в тот день удостоила Барчу, прежде чем отвернуться и подняться к себе, она в день закладки госпиталя смотрела и на Уго из-за спины благородных барселонок. Однако, даже несмотря на косые взгляды Рехины, Мерсе продолжала играть с детьми из Раваля: она, как они, смеялась и плакала, как они, пачкала одежду и дралась, как они, носилась по улицам, падала и разбивала в кровь локти и коленки.

Гостей на помосте обносили сластями, почти все попробовали и вино, которое сделал Уго. Большинству оно понравилось. Рожер Пуч, беседуя с монархом, указал на своего виночерпия. Уго отметил этот жест: граф ткнул в него пальцем как в свою собственность, как в раба. Король Мартин, сделав глоток, перекатывал вино на нёбе. Затем монарх поднял свой золотой кубок и со своего места салютовал Уго. Легкая полуулыбка короля контрастировала с хмурым взглядом графа. Уго сразу понял, в чем дело, и приготовился к неприятностям: у Рожера такого вина не было.

А потом его отвлекли торжественные речи.

– Сие здание!.. – Городской советник закричал во всю глотку, чтобы слова его были услышаны в толпе. – Будет построено в стиле, который отличает наш город и соответствует другим нашим величавым строениям, таким как Святая Мария у Моря, Святая Мария у Сосны, зал Тинель, часовня Святой Агаты, королевская верфь и зал для вербовки в нашей бирже! – (Горожане внимали в почтительном молчании.) – Этот дом будет большим и прочным, из хорошего камня, добытого на горе Монжуик, он будет величествен и горделив…

– Он примет всех больных и бедных, и женщин и мужчин, без всяких различий, – пообещал в свою очередь епископ.

– В Барселоне будет построен самый большой госпиталь западного мира! – воскликнул король Мартин, и его приветствовали громче предыдущих ораторов. – Никогда в сопредельных нам государствах не возводилось здание столь грандиозное и важное, как наш госпиталь Санта-Крус. Как и много раз бывало прежде, Барселона – то есть вы, граждане Барселоны! – поднимет светоч, который прославит вас и направит за собой весь христианский мир!

Крики и аплодисменты заглушили королевскую речь; но как только восстановилась тишина и Мартин смог продолжить, он снова воспламенил толпу. Уго дрожал всем телом, окутанный облаком всеобщих упований, и хлопал так же неистово, как и все. Парень уже был наслышан о замысле нового госпиталя, о котором справедливо говорили, что подобного сооружения нет во всей Европе. Госпиталь соединит в себе невиданный доселе размах, красоту, щедрость и познания врачей. Санта-Крус должен будет состоять из четырех длинных нефов, больших больничных палат, обрамляющих главный двор, изнутри обнесенный крытой галереей. Нефы будут двухэтажные: первый этаж, тот, что пониже, накроют крестовыми сводами; верхний, с деревянной двускатной крышей, украсят диафрагменными арками, разделяющими свод на отсеки.

– Залы будут похожи на общие спальни в монастырях Поблет и Святого Креста, – попробовал растолковать парню священник из Колома. Разговор происходил в винном погребе, куда святой отец зашел, чтобы разжиться лишней порцией винца. Уго непонимающе покачал головой. Откуда ему знать, как выглядят спальни в монастырях? – Ну, это как…

– Как на верфях? – подсказал Уго.

– Ну… не совсем так. Потолок и высота – да, вот это будет похоже.

– Настолько высокие потолки? – Уго не мог поверить. – Туда же целый корабль поместится!

– А в госпитале должны поместиться больные. Много больных. Вот зачем нужны высокие потолки: для хорошей вентиляции, чтобы воздух не застаивался. Но с виду госпиталь не будет похож на королевскую верфь: у верфи арки полукруглые. Здесь же они будут остроконечные – ты меня понимаешь? Это будет примерно так… – Он попытался изобразить формы арок пальцем в воздухе. – Ну как кувшины для вина. – Священник указал на один.

– Даже и с кувшинами не понимаю, – усмехнулся винодел.

– Как нижняя часть кувшина. Ты что, не видишь? Вот он, острый уголок, а боковые стороны изогнутые, верно? – (Уго кивнул.) – Теперь представь, что ты разрезал такой кувшин примерно напополам, а потом взял и перевернул. Вот какая арка будет поддерживать перекрытия нового госпиталя.

Уго попытался поделиться своим новым знанием с Мерсе, но девочка не проявила ни малейшего интереса. После уроков чтения и письма ей хотелось только играть; она и прямо сейчас во что-то играла, пока король пристраивал в вырытой яме первый камень будущего госпиталя Санта-Крус. Горожане снова разразились аплодисментами. Уго смотрел на свою дочь, а королева Мария в это время водружала второй камень. Мерсе по-прежнему стояла в группе девочек, которые чуть раньше вручили цветы. Девчонки шушукались, хихикали и толкались, несмотря на все старания надзиравшего за