Пилот Дома Арнгейм - Антон Валеев

Симпатичный адский житель опирался на непременный атрибут — вилы. И хотя второй его «атрибут», мог испугать побольше первого, ему было бы непросто им воспользоваться. С завязанными — то глазами. Но кто их, чертей, знает?…

«Кукиш» убрал блокнот. Дверь открылась, и в камеру в сопровождении конвоя вошёл «Галстук»».

— Значит так… — начал сходу тот. — Этого пока в камеру… Спать не давать. Макс, ты что его так утянул?…

— Так надёжнее… — неприятное лицо последнего показало улыбку. — Чтобы без фокусов…

— А-аа… — коллега понимающе кивнул конвоирам. — Забирайте… Зря ты полковник молчал… Твои сообщники ведь тебя с потрохами поднесли… Тебе еще предстоят «усиленные» допросы. Последний шанс — ну, полковник, минуту тебе на размышление… Расскажи… Зря.

— В той камере будет гораздо неприятнее… — подтвердил «Кукиш», смотря как «Галстук», уже направляется к выходу. — Крепкая… Со своей системой жизнеобеспечения… Оборудование специальное… На дверях запоры… даже внутренние… Не вырваться… — он кольнул Вадима своим зрачками. — Не ворваться…

Конвой уже развязал ремни и снова кисти рук полковника обхватили петли наручников. Предстоял обратный путь в камеру…

Глава 25

ФУНДАМЕНТ И СТЕНЫ «СКЛЕПА» БЕЛАХУ

Спать полковник и не хотел. Так что зря ему включили яркий свет и диссонансную музыку — это как раз помогало.… Нет, если бы он счёл нужным, он бы заснул при любых обстоятельствах. Многочисленные тренинги и «дополнительные» четыре года жизни, в летящих в ином мире кораблях научили его очень многим вещам. Но спать он действительно не хотел. Пилотов разведчиков не учили, конечно, многим СБ-эшным приёмам, но уж выносливости им было не занимать… Впрочем, это других не учили. Как потом понял Вадим, его выделили давным–давно из общей массы таких же молодых курсантов Академии, и планомерно стали создавать из него аса и командира. Гоняя нещадно молодого пилота, как на многочисленных тренажёрах имитируя заодно и «условия вражеского плена», так и в условиях реальных боевых действий, согласно простому принципу — выживает сильнейший. Да и попасть в плен пилоту было крайне сложно — проще сгореть. Некоторая замкнутость его не позволяла командовать большим количеством людей, но руководство небольшими мобильными подразделениями в условиях разведывательных спецопераций, удавалось ему прекрасно. До некоторого времени.… Пока не начались нелепые задания «не по профилю», пока глупые приказы не заставили его окончательно стать автономной «вещью в себе» и…

Он встряхнул головой. К чему было предаваться воспоминаниям? Он отвык действовать в команде — это было плохо. Следовало исправляться? Может быть… Вадим усмехнулся, вспомнив чертёнка. Тонкая ленточка, закрывшая тому глаза, ещё в первый раз, когда странное сообщение от Лени взбудоражила их с генералом, подобно охотничьим псам, учуявшим след, помогла тогда понять… И он смог дождаться. Хоть чуть не погиб… И теперь, невыносимо умная госпожа полковник снова смогла воззвать к его терпению и… доверию. Допустим.

Он понимал Дом Арнгейм. Понимал, что он фактически никто, для второго по значению и по величине семейства в этой системе. «- Как бы они ещё и не усугубили моего положения… — думал Вадим, давно привыкнув к подобным поворотам. — Проще от меня совсем избавиться… Но кто же мог подумать, что от каких–то там соревнований может быть такой политический резонанс…»

Лёгким облачком невесомо плыла ещё возможность, что ему могут помочь те, от кого этого совсем не ожидают… Кого в этом даже не заподозрят. Кто сейчас вполне возможно уже продумывает… Что же, Дом Арнгейм предлагал тихо «смыться» — это не устраивало полковника. И вряд ли ему предложат что–то другое… Облачко всё более растворялось, пока окончательно не исчезло в грозовых тучах, прущих нечистыми толпами по голубому небу…

…Помещение для очной ставки было выбрано не без умысла… Просторная комната порядка пятидесяти квадратных метров, без окон, облицованная светлой керамической плиткой, с толстой герметичной дверью выдерживающей высокое давление. В ряд прикрученные к полу кресла для подследственных, с многочисленными неприятными приспособлениями. Управляемые лампы свисали с потолка вперемешку с камерами, датчиками и микрофонами. Ряд шкафов забранных небьющимся стеклом, сквозь которое поблёскивало допросное оборудование. Вентиляционные отверстия в углах стен располагались недалеко от сливных, и будучи ориентированными «на выдув», говорили не только о наличии собственных запасов кислорода и других газов. Но и о возможности создания благоприятствующей допросу атмосферы, со всякого рода примесями…

«— Для очной ставки — вполне подходяще… — иронически пронеслось в голове у Вадима, очутившегося на пороге камеры. — Я, похоже, первый…

Но прежде чем его посадили в предназначенное ему кресло, в коридоре раздался шум

небольшой перебранки между тюремщиками. Приведшими, как слышал полковник, «остальных двух раньше положенного срока — не по очереди»… Видимо официальные лица, которые должны были присутствовать на их «свидании», ожидали, пока рассадят подследственных, где–то в другом месте. И ожидали явно нетерпеливо — потому что прежде чем Вадима усадили, уже сняв с него наручники, в камеру ввели генерала Мая и Лени… Она вдруг помедлила на пороге увидев полковника О и с каким–то облегчением улыбнулась. Один из конвоиров Вадима, пожилой капитан, быстро подошёл к входящим, и только было потребовал соблюдения очередности, как губы возвышавшегося над всеми Мая, поджавшись, произвели громкий хлопок.

Это было неожиданно и привлекло всеобщее внимание, в том числе и конвоира Вадима, по–прежнему держащего его за руку. И повинуясь моментальному и красноречивому кивку генерала, за эту самую руку полковник бросил тюремщика к двери, а сам метнулся к противоположенной от входа стене, инстинктивно закрывая голову руками. В следующий момент, раздался второй хлопок, гораздо тише первого, почти на уровне слышимости… Парализующее нервную систему излучение маленькой гранаты, хлестнуло по десятиметровому радиусу, повергая ниц всех оказавшихся внутри него, в том числе генерала и Лени. Чувствую слабое, болезненное онемение, Вадим поспешил к ним…

Из дальнего конца коридора, не взирая на своих же лежащих коллег, протянулись направленным излучением парализаторы других, отнюдь не спешащих на помощь, тюремщиков. И полковник, вытянув из образовавшейся на полу кучи своих друзей, напрягаясь изо всех сил, в свою очередь выкинул за пределы камеры «тела» конвоиров. После чего закрыл дверь и заблокировал запоры.

Снаружи не доносилось не звука. Материал камеры, видимо, блокировал некоторые виды излучений и оставалось лишь догадываться, какого рода допросы здесь проводились…

Размышляя над этим, Вадим с некоторым трудом усадил Лени и генерал в кресла, включив, пока они были без сознания, устройства «удерживания» и направился к шкафам, в надежде раздобыть что–нибудь для их пробуждения. Нужное средство было найдено достаточно быстро, (его тут собственно, было навалом, видно часто сознания теряли…) и в нужном объёме введено.

И в ожидании пока те очнуться, полковник поспешил закрыть вентиляционные и сливные отверстия и заодно проверить запасы кислорода — вроде хватало…

— Я ненавижу эту планету… — первым просипел Май, раздраженно дергаясь в кресле. — Ты зачем меня привязал?

— Чтобы не упал… — Вадим помог тому подняться и перевёл своё внимание на Лени. Та очнулась почти сразу вслед за генералом и тоже наморщила нос, потягиваясь. — Какая дрянь, эти гранаты… Как ты их раздобыл Виктор?…

— Кстати? — Вадим повернулся к размахивающему руками Маю. — Вас же обыскивали…

— Ты аппаратуру отключил? — ответил вопросом на вопрос тот. — Смотри, сколько всего торчит…

В ожидание, пока вышеупомянутые устройства приводили в негодность подручными инструментами, Лени стала обыскивать шкафы.

— Нет ни одной заначки… — недовольно вернулась она к столу, где уже сидели Вадим с Виктором.

— Что ты ищешь? — спросил Май.

— Сигареты… — та с досадой махнула рукой. — Почти не курю, а тут…

— У меня есть… Одна… — генерал достал погнутую сигарету. — Угостил тюремщик… Отвечая на первый вопрос–тот самый который пронёс и взорвал гранату… Он мне про неё и намекнул.

— Второй вопрос — когда ты его успел подкупить? — Лени посмотрела на Виктора.

— У него брат служит в горячей точке… Я обещал посодействовать переводу в безопасное место. Совершенно честно… — генерал отмахнулся. — Когда выберусь и если… Ты же сама мне намекнула, что нам надо поговорить, к тому же наш дорогой полковник О оказался на удивление сообразительным… и везучим. Но про это позже… Вот я узнал когда его переводят и договорился…