Пилот Дома Арнгейм - Антон Валеев

И снова полковник с лёгкой улыбкой продолжал слушать заковыристые вопросы, иногда совсем не имеющие отношение к делу, и целью своей ставившие вывести его из душевного равновесия. Они касались и его службы, и его отношений с женщинами и его личных качеств, и родителей.… К сожалению Вадима, наверняка знающих о происшедшем (уж мать — так точно)…

И внезапных разглагольствованиях о моральном облике и юности курсанта. О… И о многих других вещах… Половину вопросов полковник пропускал мимо ушей, пуская замысловатые колечки и вспоминая знакомые приёмы военных следователей, почему — то считающихся эффективными…

На него то орали и били кулаком по столу какие–то «звёздные» личности, то добродушный, толстый психолог — телепат, заговорщицки подмигивая и как бы тайно, угощал его наркотическим табачком и заодно безуспешно пытался влезть в мозги полковника… То детектор лжи начинал давать разные результаты на одинаковые вопросы, вызывая у всех торжествующее «Ага!»… То следователь пускался в разговоры о своих личных проблемах и проникновенно просил дружеского совета.… А то сходу швырял на стол пластиковую папку с заявлением, что теперь ему «известно всё»…

Но от него не требовали «сказать правду», не пытались выбить какое–нибудь «признание», нет… Его пытались сбить с толку и подготовить к некому выводу относительно собственного дальнейшего поведения: навести какую — то поведенческую программу, либо подготовить к тому моменту, когда он вынужден, будет ответить «так как надо», либо … Вадим хоть и не понимал до конца скрытой цели, мирно участвовал во всех «экспериментах», но запутать себя не давал… В конце концов, похоже, что и сами инквизиторы её не имели, выполняя распоряжение высокого начальства — «спуску не давать!..».

И не давали.… Приведя один раз полковника в камеру «усиленного» допроса.… В самом начале которого, тот, имеющий множество различных защитных психофизических блокад, привитых ему, как командиру разведывательного спецподразделения, уснул почти на двое суток. Срывая тем все планы… Больше так опрометчиво не поступали. А потом ему разрешили пользоваться приёмником…

Утомившись среди споров, дебатов и многочисленных судебных заседаний, не менее многочисленные стороны похоже стали приходить, наконец, к консенсусу, учитывающему, в том числе, и невидные на первый взгляд интересы некоторых не обозначенных лиц.… Вспухая из глубины кабинетов, на поверхность гласности стали всплывать, обретая неприятной формы очертания, следующие посылки… Опиравшиеся на один из главных принципов уголовного права при определении состава преступления — наличие умысла. Тем самым искусственно всё, более упрощая ситуацию и формируя нужное общественное мнение…

Так, давайте искать злой умысел… Принятое Комитетом Больших Гонок решение, о продолжении соревнований после инцидента с выключенным полем имело своей целью срыв данного мероприятия с многочисленными человеческими жертвами?… Нет? Кто–нибудь из его состава был заинтересован?… Нет. Хорошо, дальше…

Командование эсминца виновно в нарушении мер безопасности?… Оно имело основания подозревать находящихся на борту известного генерала Виктора Мая и представителя Дома Арнгейм, действующего полковника Лени Варенталь?… Обвиняемых теперь в попытке вооружённого захвата военного корабля и даже несанкционированном использовании дальнобойных орудий последнего… Явно действующих по предварительному сговору… Нет, нет и ещё раз нет.

Участники соревнований, якобы виновные в нарушении правил Гонок?… Их можно понять. Не вынеся разочарования связанного с внезапной потерей смысла… И глубоко переживая за исход… Они направились прямиком к Ливоте, намереваясь по пути поддержать своих лидеров и лично первыми поздравить их с победой… Кто- то нарушил правила безопасности полётов?… Сложно теперь сказать… Но ведь Гонки по умолчанию опасная вещь. Каждый участник подписывает необходимые документы и понимает последствия. Возможно, некоторые неопытные пилоты не учли проблем связанных со скоплением большого количества?… Что? Есть обрывочные данные станций слежения?… Оставьте… чего теперь… По–хорошему просим. Всё равно многих уже нет…

Хулиганы, примкнувшие к участникам Гонок около Одиннадцатого Маяка и спровоцировавшие серию трагических столкновений и прочих менее трагических последствий?… Чего с них вообще возьмёшь? Наказаны, конечно, не волнуйтесь… Большинство — посмертно…

Полиция не приняла вовремя необходимых мер?… Так… Кто ответственный?… Так ведь средств не отпускают в достаточном количестве, на обновление парка орбитальной техники… Куда же с двумя десятками против двух сотен?… И зарплаты маленькие — кадров не хватает…Силы Охраны вообще общественная и добровольная организация, чего от них то хотите?… В итоге ведь и они и доблестная полиция навели порядок, рискуя собственными жизнями. И даже задержали одного из преступников — Пилота Дома Арнгейм. Бывшего полковника (отставленного в чине майора за грубые нарушения дисциплины, и введшего в заблуждение Дом Арнгейм) чьё поведение не просто нарушение спортивной этики и не только нарушение закона. Каждый житель Ливоты и каждый из болельщиков других систем Галактики, видел его подлый поступок. Из реконструкции последних минут, перед выключением поля «гашения», на основании обрывочных данных станций слежения и радаров полиции, видно — как стремительно идёт к финишу Пилот Дома Шоом, и как предательский залп лишает его заслуженной победы… Постойте–ка, а ведь Дом Арнгейм и Дом Шоом конфликтовали по многим вопросам… Не было ли это покушением на жизнь единственной наследницы Главы?… И можно ли верить заявлениям Арнгеймов о их «полной непричастности», даже после представления на открытый суд нанятого ими бандита?…

— Кто бы сомневался… — Вадим, с каждым новым разом слыша новые, но текущие уже в одном русле, интерпретации, всё чаще оставлял звук приёмника выключенным, на фоне мельтешащих голограмм. Как назло, ни одного развлекательного канала тот не ловил. Он вообще показывал лишь один, так называемый «официальный»… И полковник, понимая, что это возможно тоже часть «психологического давления», старался пореже прислушиваться к неприятным домыслам.

Получалось плохо. Ему было всё же интересно угадать первому (кто бы мог подумать, что всё так обернётся), «кинут» ли его «хозяева»? И с сожалением думая, что это будет в его жизни далеко не в первый раз… И ещё его интересовала судьба Лени (за генерала Вадим почему — то не боялся). Спасая его жизнь по всем военным законам заработавшая пожизненную каторгу за захват эсминца. Или что похуже… Если, конечно, это было правдой- с госпожой полковник можно было ожидать всего. И пока он ловил редкие и скупые сообщения о ней, не несущие ничего нового, и чаще натыкался на очередную новую дрянь, о себе самом. Пошла третья неделя, а его кроме Листа так никто и не навестил…

Скоро, однако, посетители пошли косяком. Началось с обычного вызова к следователю, где неожиданно его встретили, представители то ли Домов, то ли общественности, обрушившие на него град вопросов, и через десяток минут, не сумев пробить ироничное молчание последнего, удалились под обещания следователя «это припомнить…». Удивлял его ещё и тот факт, что до сих пор ему всё же не предоставили конечного варианта обвинения — с одной стороны, либо попыток компромисса — с другой.

Потом на протяжении нескольких суток, презревшие и ночное время какие–то незнакомые «СБ-эшники» пытались убедить его в мысли, что именно он является главным звеном тайного канала по переправке запрещенного вооружения… Но неожиданно исчезли на «полпути», и начальство Дома Правосудия вдруг предоставило его на растерзание отдельным журналистам и… журналисткам. Последние пытались не столько взять у него «эксклюзивное» интервью, сколько трепались сами, и в перерывах между попытками «интертрепаций» осуществляли давления на его мужское естество. Усугубляя и без того не особенно доброжелательное отношение полковника к «их братии». С другой стороны…

— …Мне необходимо встретиться с представителем Дома Арнгейм… — заявил в очередной раз Вадим на двадцатом по счёту таком свидании. Волнуясь как за исчезнувшую из «поля зрения» прессы Лени, так и за себя — ненормальные писаки были способны «свернуть крышу» почище любых инквизиторов. Заявил, старательно не обращая внимание на, вызывающе неприкрытые, формы очередной журналистки. Заявил собственно не столько ей, сколько присутствующему на «интервью» одному из младших следователей. Тот откровенно пялился на поощряющую его брюнетку, и Вадима проигнорировал… На повторенный вопрос лениво заявив, что когда те сочтут необходимым то сами навестят «отступника и предателя». Слушавший недавно очередные новости, полковник понял, к чему привели общественное мнение…