Приключения сионского мудреца - Саша Саин

Подошёл срок распределения на работу. Распределительная комиссия после клинической ординатуры не имеет такой обязательной функции, как после окончания института. Им всё равно, в какое место тебя засунуть, но в Советском Союзе тебя должны куда-нибудь засунуть! Но радуются, если ты им в этом поможешь и сам себе найдёшь такое место, тем более, если женат и еще с детьми. И ты им не нужен, чтобы тебя еще жильём обеспечивать! Конечно, в Шаартузе меня бы приняли, но в Шаартузе я уже все достопримечательности осмотрел. А если захочу когда-нибудь срочно там рыб покормить в озере Чили Чор Чашма, то могу и так приехать, прыгнуть с мостика, обмыть лицо в рыбьих выделениях и чувствовать себя освящённым. Ещё лучше уехать из Таджикистана в среднюю полосу. А ещё лучше на Север, в виде «Северной Венеции» — Ленинграда! Но это таджик посчитал, что там мне место, и, скорее всего, так не считают «северные венецианцы»! В Душанбе, не считая неблагоприятного климата, нет и не будет своего жилья. У меня был уже опыт до института, что не надо бояться министерств и даже Госплана Совета Министров. Все суются на заводы, там ищут работу, считая, что злачные места в министерствах недосягаемы, а там иногда страдают из-за недостатка кадров. Нашёл же я себе работу в ТаджикИНТИ. И в министерствах относятся благожелательнее, чем в отделе кадров самых никчемных заводов. Это я ещё в юности понял свою ошибку на танцах, когда приглашал танцевать только «уродок», но они часто ломались, отказывались от злости на весь мир, а «красавиц» не решался пригласить, считая, что я для них недостаточно хорош. «Красавицы» стояли одиноко, скучая, пока их не приглашал танцевать какой-нибудь наглый уродец, с которым они охотно шли. Конечно, не могу сказать, что советские профсоюзы — Совпроф — красавица, но всё же это влиятельная организация! Я ещё полгода назад решил именно туда сунуться — обстановку прощупать. У них должны быть некоторые достоинства, например, работать в качестве доверенного врача! Звучит хорошо — тебе доверяют! А тому, кому Советская власть доверяет, что не часто бывает, она тех и одаривает! Квартирой, например, деньгами, кроме того, там можно себя сильным почувствовать. До сих пор страдал от самодурства других, а тут можно самому попробовать «посамодурить»! Тебя все боятся в поликлиниках, медсанчастях заводов, фабрик! Тебе государство доверяет всех проверять, а главное — выдачу больничных листов. «Почему выдали этот больничный лист больному с хроническим заболеванием?!» — спрашиваешь в медсанчасти, например, Таджиктекстильмаша, где раньше был «зэковским конвоиром». А сейчас могу прийти и сказать: «Здравствуйте, вы меня помните?» — главному инженеру, например. Он ответит: «Ах, вы опять из тюрьмы заключённых привезли?!». А я ему: «Нет, в этот раз я тебе из Совпрофа проблемы привёз! Вашу медсанчасть проверять приехал!». Сразу к тебе другое отношение, главный инженер нажмёт на кнопку своей секретарше: «Принеси, Катя, или Леночка, чай. К нам уважаемый товарищ из Совпрофа, проверять нас приехал!». Чай — это значит, что принесут плов из ресторана. Главный инженер из сейфа бутылку коньяка армянского достанет, сам ведь армянин. Ну, а когда появлюсь в самой медсанчасти, то там уже со многими плохо будет: у начальника медсанчасти подскочит давление; у заместителя — приступ стенокардии; у врачей поносы и частое мочеиспускание откроются; а у остальных — тошнота и рвота! Опять начнут стол накрывать, а ты: «Нет, спасибо, сыт! Дайте-ка, лучше, корешки больничных листов, выданных за год, и истории болезней. Почему у вас такая высокая заболеваемость и длительность пребывания на больничном листе?! Покажите диспансеризацию! Почему проф. осмотры нерегулярно проводите?! А что у вас в цехах творится: грязь, темень, сквозняки, поэтому народ и болеет!» В общем, возможности большие, чтобы или хорошую «накатать телегу» — большое обвинительное заключение, и сместить многих с работы, или уйти с хорошими подарками! А если проверяешь кондитерскую фабрику «Ширин», то уйдёшь, вернее, отвезут домой на машине, заполненной конфетами, шоколадом и прочими кондитерскими изделиями. Это по мелочам, а если посмелее, то и свой месячный оклад можешь удвоить, утроить и т. д., все зависит от твоего опыта, умения себя продать выгодно, как Абрамчаев, и от «аппетита». Эти преимущества я знал, и поэтому тогда, полгода назад, туда сунулся разведать обстановку. Председатель Совпрофа — таджикская женщина Мирзаидова — 42-х лет, очень энергичная, выглядящая, как партийный активист Таджикистана в 30-тые годы борьбы с басмачеством. Посмотрела мой диплом с отличием, клиническую ординатуру через полгода окончу. Молодой, со стажем работы на предприятиях республики, прошедший путь от рабочего до старшего инженера-новатора. Чем не лучшая кандидатура! Паспорт не спросила, была уверена, что русский. Это хуже, чем таджик, но не так плохо, как если бы еврей! А может, ей просто было всё равно? Ведь должность не начальника отдела или ее заместителя. Короче, сказала: «Берём! Будем ждать вас полгода! Раз до сих пор, уже пару месяцев, без этого врача, то и ещё подождём! Будете следить за здравоохранением в машиностроительной отрасли республики. Оклад вначале 230 рублей, в два раза больше, чем у врача в больнице или поликлинике. Получите через полгода или раньше трёхкомнатную квартиру, отпуск 30 рабочих дней, плюс дополнительно оклад к отпуску. Бесплатная путёвка на наш курорт с оплатой проезда в оба конца». — «Вот это условия труда, сразу становишься человеком! А как звучит: „на наш курорт“, это не „их курорт“, а наш — правительственный! С хорошим пятиразовым питанием, бассейном. Там уже сметаны не жалеют и кормят, как в столовой Совета Министров — не хуже! Оттуда приедешь уже не худой, минимум кг 5–6 наберёшь! И никто тебе больше не скажет: „Что ты такой худой и бледный?!“. А скажут: „О, вы возмужали, поправились!“». Но вначале для очистки совести решил поговорить с профессором Хамидовым. «Я тебя, дарагой, с удовольствием взял бы, клянусь тебе! За счастье считал бы оставить на кафедре! Но скажу тебе честно, меня ЦК Партии задолбал и все вокруг: „Что ты так много жидов у себя собрал?!“ — говорят. Другое дело, что от многих я бы и сам с удовольствием избавился, но как их выгонишь?! Но я тебя сейчас устрою не хуже, позвоню Зульфие Махмудовне на кафедру гинекологии. Пойдёшь туда терапевтом-консультантом? Там хорошо и спокойнее, чем у меня — никаких дежурств. Будешь сам себе начальник, и только терапевтическую патологию консультировать у беременных и лечение назначать. Ас-салям алейкум, Зульфия Махмудовна! У меня тут для вас есть отличный специалист — терапевт, окончил у меня с отличием клиническую ординатуру. На высоком московском уровне специалист! Возьмёте? Нет, м-м-м, уже есть? Жаль! Она уже какое-то блатное говно взяла! Позвоню-ка я нашему академику-хирургу, там тоже неплохо. Им нужен человек, точно знаю! Меня академик сам спрашивал, и я сразу о тебе подумал. Сейчас позвоню, что скажет? Жаль, конечно, что ты не таджик! Но ничего, посмотрим! Ас-салям алейкум, у меня здесь специалист на высоком московском уровне, возьмёте? Как фамилия?! Да вы его, наверное, знаете! Знаете, да! Отличный специалист на московском уровне! Я бы его сам оставил у себя, но вы же сами знаете, почему не могу! Что, и вы не можете?! Как же?! У вас, по-моему, никого нет! Что? Ха-ха-а-а, ага, понятно! Ну, вот так, дарагой! У него нет и говорит „не надо“! Басмач наш академик и басмачей на работу берёт! В общем, пойди куда-нибудь, а я тебя при первой же возможности возьму!».

В общем, решил — в Совпроф пойду! Нудно — зато сытно! И квартира нужна, да ещё трёхкомнатная. Это меня больше всего убедило. Не всю жизнь же жить с родителями! А так, кто тебе даст трёхкомнатную квартиру, тем более врачу! А быт, как известно вульгарным марксистам — определяет сознание! Вот с таким настроением и пришёл на распределительную комиссию, где председательствовал профессор по психиатрии, проректор по научной работе института — Хасанов. А заместителем был большой Хамидов, и прочая мелочь до 5 человек. «На вас заявка из Совпрофа», — понимающими хитрыми глазами объявил мне, взяв мои бумаги в руки, профессор Хамидов. «Как?! — удивился Хасанов. — Такой грамотный врач, как вы, и в Совпроф?! Вы же ко мне на кафедру приходили! Я вообще удивляюсь, что вы к нему на терапию пошли!» — с улыбкой указал он в сторону Хамидова. «Вот память и внимательность! — подумал я. — Оказывается, он меня тогда заметил из окна и понял, что я пришёл записываться к нему в ординатуру». — «Ты не понимаешь! — сказал Хамидов Хасанову. — Ты представляешь, что такое Совпроф?! Это оклад 200 рублей или больше, это квартира и прочие блага!». — «А-а-а», — несколько разочаровано сказал Хасанов. «Ну что, идёте туда?» — спросил Хамидов. «Иду», — неуверенно ответил я.

В понедельник пошёл «сдаваться» в Совпроф, недалеко от Совета Министров, от ТаджикИНТИ. «Уродки» отказали — пошёл к «красавице»! Здесь когда-то читал лекцию приглашённый нами профессор-экономист Терещенко. Настроение: как будто не было этих 8 лет учёбы, как будто опять возвращаюсь в ТаджикИНТИ работать старшим инженером-новатором, но возможно, уже не старшим, а самым старшим новатором! В приёмной председателя Совпрофа Мирзаидовой наткнулся на неё саму. «А, вы пришли, очень хорошо! Мы вас уже ждали с нетерпением — работы много! Пойдёмте, я вам покажу ваш отдел, рабочий стол», — завела меня в комнату размером примерно, как и в межотраслевом отделе в ТаджикИНТИ, и тоже с четырьмя столами. Но сотрудники были покрупнее: один — метр девяносто ростом, примерно, занимался лёгкой промышленностью республики, по виду мог бы и тяжёлой заняться; другой — метр восемьдесят пять, примерно, ростом и не худой, занимался пищевой промышленностью. Они были специалистами в этих областях. И ещё два пустых стола: один для меня — пока худого, другой пустой. «Это наш специалист по машиностроению здесь сидит — Черепов фамилия, он сейчас в отпуске, через неделю вернётся». — «Какой Черепов?» — не удержался я. — «Неужели тот самый, из ТаджикИНТИ, из той же комнаты, где и я сидел?!» — промелькнуло ужасное подозрение. «Он не из ТаджикИНТИ?!» — спросил я у 190 см ростом, с надеждой, что не тот. «Да, да из ТаджикИНТИ, именно! — обрадовался 190 см ростом. — А вы его знаете?!». — «Да, слегка, — промямлил я и подумал: — Вот тебе вновь „закон парных случаев“ сработал!». — «Значит, обрадуете его!»