Тропик Козерога - Георгий Бекесов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разумеется, безумие, зачем иначе бы я пришёл сюда.
– Подожди, Вася, вы надо мной что прикалываетесь, это ведь прикол какой-то, – произнёс Алексей, при этом смотря на Кистенёва, раскрывая рот в безумной улыбке и видя в ответ лишь отрицательное покачивание головой.
– Вампиров же не существует.
– Отчего ты так уверен? Вам знакомо понятие «критерий Поппера» обратное следствие, тезис о существовании чего-либо не является научным, следовательно, не может быть потенциально опровержим. Но, тем не менее, ты говоришь так уверенно, будто всё уже доказано и определено.
– Два слова «Чайник Рассела», бремя доказательства лежит на утверждающем. Нельзя просто так объявлять любое сверхъестественное явление существующим только потому что нельзя доказать обратное.
– Сверхъестественное, что за дурацкое слово, – Крейтон хлопнул себя по коленям и, отойдя от стола, встал возле окна, бросив взгляд на улицу. – Неужели вы уже так хорошо исследовали всё естественное, что можете определить его границу. Боже мой, Алексей, я же не прошу тебя верить на слово всему в этом мире, но ты можешь хотя бы допустить, что горизонт это не край мира.
– Но сейчас-то я должен тебе, именно, поверить. А ведь я знаю о тебе только то, что ты и вправду человек необычный, но понятие необычный определяет отклонение в обе стороны, что если ты какой-нибудь чернокнижник или иное злобное существо, коим обычно матери пугают своих детей, а не просто белый эмигрант из параллельного измерения.
– Почему? – Крейтон резко обернулся и посмотрел на Семелесова. – Ты спросишь, почему я не доказываю обратное твоим словам. – Он наклонился, продолжая смотреть прямо в глаза собеседнику, и перешёл на громкий шёпот. – Да потому что я куда хуже чем те, о ком ты говоришь и там откуда я пришёл нами пугали не только детей. Но какое всё это имеет значение, ты же ведь всё равно принял решение.
– Не понял.
– Тебе всё равно нечего терять Семелесов, что я смогу у тебя забрать кроме твоей жизни, которую ты ненавидишь, а? Разве что твою бессмертную душонку, за которую ты так лихорадочно цепляешься, так не беспокойся, мне она без надобности, я даже не верю в её существование.
Крейтон выпрямился и прошёл мимо Кистенёва в гостиную, только там обернувшись и произнеся напоследок.
– Ты ведь так здесь и останешься Воскресенская 12?
– Да, – ответил Семелесов неуверенным голосом, медленно вставая с дивана.
– Тогда я вас найду.
– А как же монетка?
– Пока что оставьте себе.
Хлопнула входная дверь и в квартире остались только Кистенёв с Семелесовым. Они сначала пару минут стояли молча. Алексей медленно подошёл к окну в гостиной и посмотрел на улицу. Находясь в тени облака дома и асфальт снаружи казались особенно серыми при том, что погода явно была хорошей и даже солнечной. С короткими интервалами проезжали в разные стороны машины и пешеходы медленно брели по своим делам, как и всё время до этого, когда Алексей Семелесов выглядывал в окно.
– Что ты думаешь о нём? – раздался голос Кистенёва.
– Я бы на твоём месте лучше подумал о нас двоих.
– Лёха, я вот о чём. Я сам не понимаю, что происходит. У тебя такого никогда не было: когда тебе что-то кажется глупым, но при этом ты понимаешь, что так тебе только кажется, а?
– О, Вася, если бы ты знал, постоянно только обычно всё наоборот, я сначала что-то делаю, а потом думаю: твою мать, Семелесов, ну какого чёрта ты натворил, но это ладно. А на счёт него, он тот, кто нам нужен. Без него, Вася мы никогда бы не пересекли эту черту и не узнали о существовании иных краин куда теперь думаю, мы вместе с ним и отправимся.
– Каких ещё краин?
– Где капитана с ликом каина легла ужасная дорога, – ответил Семелесов, смотря на аверс серебряной монетки, на котором был изображён поднявшийся на задние лапы геральдический дракон.
Глава 7. Приемлемая цена
На улице стояла прекрасная погода. Редкие облака, представляясь с земли то кораблями, то диковинными зверями медленно проплывали по небосводу. Солнце светило жарко, но при этом не создавало зноя на улице и порывистый ветерок, столь же благословенный в летний день, сколь проклинаемый в зимний, время от времени обдувал прохожих, ещё более ослабляя отталкивающие свойства жары. Солнце же медленно но верно клонилось к закату и скоро должно было и вовсе скрыться за стоявшими со всех сторон серыми панельными домами, оставив за собой только очередной душный майский вечер уже ничем не отличавшийся от летнего.
Но было ещё светло и множество молодых людей, прогуливаясь парами или небольшими группками вперемешку с остальными жителями города, высыпало на улицы, заполнив тротуары по сторонам от гудящих машинами мостовых, радуясь теплу, предвещавшему скорое лето. Лишь одного человека погода в тот день не то что не радовала, но скорее бесила, заставляя постоянно сжимать и разжимать кулаки при этом смотря на всех встречных с той злобой, на какую способен лишь человек уже повидавший в этом мире и настоящую злость и ненависть, а не праздно строящий из себя романтического героя. Угрюмо исподлобья он быстро смотрел на прохожего и тут же уводил взгляд в сторону ничем не примечая очередного гуляку в толпе ему подобных. Этот человек едва ли был добрым и жизнерадостным, но подобные солнечные дни и хорошую погоду он ненавидел не из вредности, и не из чувства противоречия окружающим, на, то была причина. Точно такая же погода стояла в тот страшный день.
Конец ознакомительного фрагмента.