Испанский вариант - Юлиан Семенов

Прежде всего Пальма увидел эти маленькие детские пухлые руки, лежавшие на громадном блюде посреди расчерченного мелом стола.

- Я чувствую, - говорил мальчик, широко открыв глаза, - я чувствую тебя. Кто ты? Войди в меня и скажи всем. Кто ты? Войди в меня и скажи всем. Ну? - Он обернулся к леди Астор. - Ну, - беспомощно спросил он окружающих, - вы чувствуете? Вот он поднимается. Вы видите его? У него сильное, спокойное лицо. Смотрите все! Семь, тринадцать, семь, одиннадцать, семь! Вы видите Ричарда. Смотрите на него. Перед вами не слепок с Ричарда Львиное Сердце, а он сам, наш Ричард. Слушайте, что он говорит.

- Я слышу, - сказала леди Астор, - я слышу, мой мальчик, я слышу его. Вы слышите, что он говорит? <Туда! Смотрите туда, - говорит он, - бойтесь того и бойтесь его так, как я вам это скажу сейчас>.

Ян наклонился к лорду Редсдейлу и шепнул:

- У дитяти была истеричная няня?

- Ничего, истеризм полезен Британии, в определенных, конечно, дозах.

- <Бойся Рима>, - слышу я! - продолжал говорить мальчик. - Бойся Третьего Рима. Слышите, вы все? Бойтесь Третьего Рима. Где он? - спросил мальчик, и вдруг руки его стали конвульсивно сжиматься в кулаки, и перестали они быть детскими. - Вот Третий Рим - смотрите, там Третий Рим, слышите вы меня? Слышите, все?

- Россия - Третий Рим, - тихо сказала леди Астор, взяла правую руку мальчика в свои морщинистые, веснушчатые руки, поднесла к лицу и поцеловала.

(<Германия всегда будет рассматриваться как основной центр

западного мира при отражении большевистского натиска. Я вовсе не

считаю это отрадной миссией, а рассматриваю как обстоятельство,

усложняющее и обременяющее жизнь нашего народа, которое, к сожалению,

обусловлено нашим неудачным географическим положением в Европе. Но мы

не можем уйти в этом отношении от судьбы.

Наше политическое положение обусловливается следующими

моментами.

В Европе имеются лишь два государства, которые серьезно могут

противостоять большевизму, - это Германия и Италия. Что касается

остальных стран, то одни оказались разложенными вследствие

демократических форм жизни, зараженными марксистской идеологией и

поэтому в ближайшее время рухнут сами по себе, а во главе других

стоят авторитарные правительства, прочность которых определяется

единственно военной силой, а это означает, что они, будучи

вынужденными поддерживать свое господство внутри страны лишь с

помощью средств насилия, не в состоянии использовать эти средства для

обеспечения внешнеполитических интересов государства. Все эти страны

никогда не будут в состоянии вести войну против Советской России с

видами на успех.

И вообще, кроме Германии и Италии, только Японию можно считать

силой, способной противостоять мировой угрозе.

В задачи настоящего меморандума не входит предсказание того,

когда нынешнее шаткое положение в Европе перейдет в открытый кризис.

Я хочу лишь выразить в данных строках мое убеждение, что этого

кризиса невозможно избежать, ибо он обязательно наступит, и что

Германия обязана всеми силами и средствами обеспечить свое

существование перед лицом этой катастрофы, защитить себя, и что из

этой неотвратимой перспективы вытекает ряд выводов, касающихся

важнейших задач, когда-либо стоявших перед нашим народом. Ибо победа

большевизма над Германией привела бы не к чему-либо вроде

Версальского договора, а к окончательному уничтожению и истреблению

германской нации.

Невозможно предвидеть всех последствий такой катастрофы. И

вообще густонаселенной Западной Европе (включая Германию) пришлось бы

пережить в результате победы большевизма, пожалуй, самую страшную

социальную катастрофу, какой никогда не переживало человечество со

времени гибели античных государств...

Я ставлю следующие задачи:

1) через четыре года мы должны иметь боеспособную армию,

2) через четыре года экономика Германии должна быть готова к

войне>.)

(Из меморандума Гитлера.)

Москва, 1938, 6 апреля, 13 час. 39 мин. __________________________________________________________________________

<Ю с т а с у. Вам надлежит сообщить о вылете самолета из Берлина

Вольфу и проследить за тем, чтобы Хаген передал Дориана тем людям,

которые прилетят за ним из Берлина. Это будет наша операция.

Ц е н т р>.

<С о в к о н с у л ь с т в о в Б а р с е л о н е. И в а н у.

Подготовьте экипаж из двух антифашистов-немцев для полета в Бургос.

Подробный инструктаж получите с Марком, отправленным к вам для

руководства операцией. Самолет должен быть немецким. Экипажу с

аэродрома не отлучаться. Ц е н т р>.

<Б е р л и н. Л у и з е. Вам надлежит выяснить, когда и кто

готовит к вылету самолеты Гейдриха, совершающие рейсы на Бургос с

аэродрома Темпельхоф. По выяснении немедленно сообщить Фридриху.

Ц е н т р>.

<М а д р и д. С т е п а н у. Вам поручается возглавить звено

истребителей для выполнения специального задания. Согласуйте операцию

с республиканскими ВВС. Главная задача: сбить немецкий самолет,

который будет следовать из Берлина в Бургос. Д и р е к т о р>.

<М а д р и д. С т и в у. Просьба установить местонахождение Мэри

Пейдж. По нашим последним данным, она находится в Лиссабоне, отель

<Эксельсиор>. Ц е н т р>.

<П а р и ж. Л у и Ж а н у. Вам следует подготовить место в

частном госпитале, где содержатся больные инфекционной желтухой.

Палата должна быть отдельной. По нашему сигналу запишите там больного

под фамилией Пальма. Дальнейшие указания получите от Жюля.

Ц е н т р>.

Советская разведка начала операцию по спасению Дориана - Яна Пальма. Подчас и не ведая о том, разные люди начали работу, конечная цель которой сводилась к тому, чтобы в течение ближайших суток организовать вывоз Пальма в Париж, где он будет помещен в госпиталь, а оттуда, <когда ему станет лучше>, он даст телеграмму в Лиссабон, Ригу и Лондон о причинах своей задержки - невольной и оправданной со всех точек зрения.

Берлин, 1938, 6 апреля, 13 час. 43 мин. __________________________________________________________________________

Гейдрих позвонил Шелленбергу.

- Вальтер, - сказал он, - мне что-то не хочется везти к нам латыша самолетом. Может быть, целесообразнее отправить его морем, а? Зайдите ко мне, Вальтер, побеседуем.

Помощник Гейдриха по политической разведке Шелленберг был красив и молод. Ему только что исполнилось двадцать семь лет, но <у этого мальчика - голова седого мыслителя> - так говорил о нем рейхсфюрер. Поэтому Гейдрих, нашедший Шелленберга в университете и приведший его в разведку, любил оттачивать концепцию той или иной своей идеи в спорах с помощником. На этот раз они спорили недолго.

- Вы не правы... Везти его мимо Британии целых пять дней, учитывая нрав Бискайского залива, нецелесообразно, - сказал Шелленберг. - Он странный, медлительный парень, а я боюсь медлительных латышей в море.

- Почему?

- Тут уж мне подсказывает интуиция, - улыбнулся Шелленберг. - Если что-либо произойдет с самолетом - шансов спастись никаких: они летят над горами, а случись что на море...

- Можно дать приказ убрать его в случае опасности.

- Эту возможность я как-то упустил, - рассмеялся Шелленберг, видимо, из жадности: полученную вещь так обидно терять...

- В общем, надо его вывозить оттуда если не сегодня, то завтра: я очень боюсь, что англичане и латыши поднимут визг, и тогда нам придется долго и нудно беседовать с Риббентропом - он будет требовать доказательств. Он не хочет ссориться с иностранцами. Как будто я хочу этого...

- Хаген прислал радиограмму, что латыш плох и везти его сейчас невозможно.

- Это ерунда. Пусть продолжает болеть в каюте...

- В порт мы его повезем на машине?

- Ничего страшного. Дадут снотворного... Он проснется на море - это хорошая прогулка.

- Можно дать приказ шифровальщикам?

- Да. Пусть он подышит морским воздухом.

- Я выясню, какие суда стоят в портах Испании, группенфюрер.

- Вы дьявол, Шелленберг... Вы опрокидываете мое предложение... Мы потеряем шесть дней, пока отправим туда наше судно. С первым попавшимся отправлять его глупо, вы правы...

- Почему? Пусть его везут пятеро-шестеро наших... Им дадут большую каюту, и все.

- Нет. Нам тогда придется входить в контакт с ведомством морских торговцев: вдруг они завернут корабль в другой порт? В Британию, например, бункероваться?

- Значит, самолет? - спросил Шелленберг.

- Какой-то вы сегодня вялый и неконструктивный. Я хотел спора, а вы играете в поддавки.

- Просто меня мучит изжога, - мягко улыбнулся Шелленберг, - поэтому я так вял. Надо проверить поджелудочную железу: меня очень мучит изжога.

- При чем тут поджелудочная железа? - поморщился Гейдрих. - Вы хитрый и умный, даже когда вялый и с изжогой. Кто, кстати, готовит материалы о <лондонском периоде> Пальма?

Лондон, 1936 __________________________________________________________________________

На следующий день после выхода журнала, редактируемого Пальма, шеф британской контрразведки генерал Гортон пригласил на завтрак Гэса Петериса, переведенного из Индии в здешнее латышское посольство советником. Гортон, имевший визитную карточку генерала в отставке, часто завтракал с дипломатами - он предпочитал личные контакты и в серьезных делах, особенно поначалу, когда они только завязывались, никогда не доверял сотрудникам, особенно молодым. <Своим чрезмерным старанием, подозрительностью и желанием принести мне в зубах информацию, - говаривал Гортон, - и не просто информацию, а обязательно написанную и подписанную собеседником, они крушат все окрест себя, как слоны, в лавке. Агент должен быть окружен уважительной любовью и доверием, а они сверлят его глазами и пытаются ловить на мелочах: не перевербован ли. Я пять лет лелеял одного актера, это очень ценная находка - известный актер, который дружит с нами. Стоило мне поручить во время каникул беседу с ним моим мальчикам - и я потерял агента. Он мне потом объяснил, что его заставили писать свои впечатления и требовали назвать имена тех леди, с которыми он спит...>