Исповедь. Мистический роман. Книга первая - Натали Бизанс

Она проводила меня во двор, где находился источник, родник, бивший прямо из-под земли, огороженный небольшим каменным бордюром. Почерпнув воды, она подала мне ковш.

– Выпей и умойся, сразу станет лучше.

Сделал всё, как она сказала и словно пелена спала с глаз.

– Спасибо, матушка.

– Господь тебя благослови! Ступай с Богом. Мы ещё встретимся.

Поцеловав тёплую, морщинистую руку монахини, я ушёл без лишних слов.

На время меня отпустили, дали спокойно вздохнуть, и я отправился искать ночлег. В первой же попавшейся недорогой гостинице нашёлся свободный номер. Какое счастье просто лечь и закрыть глаза! Объятия сна – невиданная роскошь, после столь долгого и напряжённого дня.

Утро началось с посещения малыша в больнице. Решался вопрос о передаче ребёнка в детский дом, и тут я был бессилен что-либо предпринять. Закон есть закон.

Жанис, увидев меня, потянул ко мне маленькие детские ручонки, жалобно издавая звук, подобный скулению собаки. Я взял его на руки и прижал к сердцу так же, как накануне. Его тёмно-карие глазки, наполненные слезами, смотрели на меня с надеждой и немой мольбой. Но я не мог вернуть ему маму, так же, как не мог заменить ему отца или усыновить его. Мы оба были заложниками данных обстоятельств, и их приходилось преодолевать, порой принося в жертву самое важное и дорогое. Я поцеловал его тёплый лобик и почувствовал, как сердце наполняется любовью. Тут же вспомнилась маленькая Эрика у Наташи на руках… Малыш прильнул к моей груди, как к родному человеку и даже закрыл глаза. Было очень тяжело осознавать, что я не могу ему помочь, не могу остаться с ним.

«Справляться со своими эмоциями тебе придётся самому. Не привязывайся к мальчику. У вас разные пути». – мой спутник видит всё, от него нельзя скрыть ни мысли, ни чувства.

Доктора разрешили мне немного побыть с малышом. Но вскоре приехала представитель социальной службы опеки. Молодая, приятного вида женщина, лет тридцати, с лицом человека, привыкшего быть несгибаемым и много повидавшего на своём веку. Удивившись моему присутствию, она спросила, кто я и что здесь делаю. Я представился и попросил разрешения сопроводить малыша в детский дом. Увидев, как крепко спит ребёнок на моих руках, она согласилась.

– Кто Вы ему родственник или друг семьи?

– Ни то и ни другое, пани, я случайный свидетель вчерашней трагедии, – невольный вздох вырвался из груди. – Первый, кого Жанис увидел после аварии.

– Я поняла. Мальчику повезло, что Вы пришли ему на помощь и проявили сострадание. Не переживайте так, у нас хороший детский дом. Многие дети быстро находят приёмные семьи и новых родителей… – она что-то ещё рассказывала мне, пока мы ехали, об условиях усыновления и строгом контроле, но я почти не слышал её, наблюдая за выражением лица спящего ребёнка, прислушиваясь к его ровному дыханию, с грустью понимая, что скоро придётся расстаться с ним.

В детском доме нам показали, в каких условиях содержатся воспитанники, устроив небольшую экскурсию по приюту. Это было совсем новое и хорошо оборудованное здание с массой игровых комнат, спортивным залом, комфортабельной столовой, яркими игрушками, хорошей мебелью. Персонал тоже показался мне вполне дружелюбным… Но ничто это не могло заменить детям тепло семейного очага и родительской любви. Глаза малышей оставались одинаково грустными, полными печали и сиротской тоски, а ещё, робкой надежды, обращённой ко всем, кто приходил к ним, с немой мольбой: «Возьми меня с собой!» Такая же горькая судьба ждала и нашего Жаниса.

Когда он проснулся, начал с удивлением разглядывать всё, что его окружало, по-детски, с любопытством, обращая внимание на яркие игрушки, новую обстановку и, конечно же, на своих сверстников, шумно обступивших нас со всех сторон.

Пришло время прощаться. Воспользовавшись тем, что мальчик отвлёкся, я смог незаметно уйти. Не хотелось видеть его слёз. Нам нельзя привыкать к друг другу.

Ситуация с «переселением» разума повторялась ещё несколько раз. Говорили о ребёнке с его будущими воспитателями и директором, как необходимо направить его, чтобы развить нужные способности, что монахини будут часто посещать Жаниса и помогать ему. Вселяясь в меня, дух говорил с людьми, имея на них просто гипнотическое воздействие.

Я всё легче уступал ему место, не испытывая уже первичных затруднений. Но только с настоятельницей монастыря он говорил на равных о вещах, мне недоступных, а ей – понятных.

Через несколько дней я, наконец-то, был предоставлен самому себе. От «отпуска», оставалось всего четыре дня. С учётом дороги туда и обратно, у меня в распоряжении было что-то чуть больше суток возможного пребывания в родных местах. Понятно, что ни о каком отдыхе речь уже не шла, но, я был готов отдать всё, что есть, лишь бы увидеть Наташу ещё хотя бы раз.

Не теряя времени, отправился в путь с редкими перерывами, останавливаясь лишь для сна и утоления голода. Мне нужна была эта встреча, словно воздух. Любовь оставалась последней ниточкой, связующей меня не только с моей прошлой жизнью, но и с реальностью бытия.

От Эрика 6

Понимаю, что поступаю эгоистично и безрассудно, как шестнадцатилетний мальчишка, лечу на встречу с той, чья жизнь давно уже сложилась без меня, но не могу иначе, буквально задыхаясь без неё. Мне необходимо почувствовать биение её сердца. Дышать с ней одним воздухом.

Километр за километром, час за часом, преодолевая расстояние и муки совести, позабыв обо всём, спешу к той, от которой отрёкся, принимая сан и давая клятву безбрачия ради великих целей. Вся жизнь пронеслась перед глазами: с самых первых минут, когда увидел Наташу и до последних, когда мы прощались в последний раз. Всё понимая, всё осознавая, я не могу уже остановиться, не могу повернуть назад. Это срыв, я больше собой не владею.

Многолетние старания летят в тартарары. И чем ближе к ней, тем труднее становится совладать с собой. Возможно, решающую роль в этом сыграла моя усталость или тот малыш сирота, оставшийся в детском доме Слубицы…

Человек во мне стал сильнее священника. Многолетняя тоска и одиночество пробили брешь в защитной броне моей воли. Не могу поступить иначе. Настал момент, когда я готов умереть ради того, чтобы ещё хоть раз просто увидеть её, прикоснуться к ней…

Когда-то Наташа поцеловала мне руку, инстинктивно, неосознанно, порывом души. Теперь я жажду целовать её руки, осознав, что нет более близкого для меня на земле человека.

Израненный чужими болезнями, скорбью, смертями, я хочу окунуться с головой в её тепло, непостижимую любовь ко мне, чудесным образом сохранившуюся в её сердце, даже столько лет спустя.

Кажется, душа летит впереди машины, везущей бренное тело. За окном – города, деревни, леса, поля, реки, озёра… но пейзаж не интересует уставшие глаза. Мне безразлично, хлещет ли дождь в лобовое стекло или слепит солнце. Одержимый любовью, стремлюсь к ней, и ни что уже не сможет меня остановить, разве что смерть, слишком хорошо мне знакомая. Я найду к любимой дорогу и без тела, буду ходить за ней тенью, оберегать покой. Смерть… как часто она кажется мне избавлением от земных мук, освобождением от несовершенной материи.

Но сейчас больше всего на свете хочется жить, жить и чувствовать каждой клеточкой тела, каждой фиброй души!.. Опасное состояние на грани умопомрачения, и я, как духовник, хорошо понимаю это рассудком, но взбунтовавшееся сердце вышло из-под управления. Всё теряет свой смысл и значимость перед возможностью ощутить её присутствие.

Остановился в центре города. Пошёл мокрый, тяжёлый снег, первый этой осенью. Он хлещет меня по лицу, словно пытаясь остудить моё необузданное желание ворваться в Наташину жизнь снова.

Зашёл на почту, попросил телефонную книгу и без труда отыскал адрес и телефон, её новая фамилия стала мне известна ещё в больнице, в ту нашу встречу, при разговоре с врачом. Дрожащей рукой набрал заветные цифры их домашнего телефона. Не знаю, как бы я поступил, если бы услышал мужской голос, наверное, опустил бы трубку, но это – ОНА.

– Привет! – почти задыхаясь, я произнёс всего одно слово, предательски охрипшим голосом.

– Эрик?! Это ты? – спросила она, не доверяя услышанному.

– Да. Я приехал, чтобы увидеть тебя. Это возможно?

– Конечно! Пожалуйста, приезжай ко мне. Я буду ждать! – она разволновалась.

– Это удобно? Что подумает Виктор?

– Я одна. Вернее мы с Эрикой. Ты найдёшь нас?

– Да, я нашёл адрес, только не знаю номера квартиры.

– Второй подъезд, третий этаж – налево, 34 квартира. Жду!

Тонкая куртка не спасала от ветра и снегопада, мокрая каша разъезжалась под ногами.

Дрожа от холода и волнения, подбежал к машине. Сердце вот-вот порвёт грудную клетку и вылетит из неё, словно жаждущая свободы птица.