Тайны и феномены эпох. От древних времен до наших дней - Юрий Пернатьев

Мистерии делились на малые и великие. Малые проводились в день весеннего равноденствия ежегодно. Великие же отмечались в период осеннего равноденствия раз в пять лет. Исходя из внутреннего смысла и формы проведения, Элев- синские мистерии для одних были пышным всенародным праздником, для других – посвящением.

Важная часть Элевсинских мистерий – драматическое представление, в ходе которого разыгрывался миф о зачатии и рождении, искуплении и посвящении, смерти и исчезновении, возрождении и воскрешении. Половой акт, олицетворение священного брака, являлся в Элевсине прежде всего актом духовным, исполненным внутренней чистоты, не теряя при этом своей естественности и тесной связи с природой.

В основе обряда лежал широко распространенный миф, действующими лицами которого были сама Деметра, Персе- фона, дочь Зевса и Деметры, и бог Аид. Согласно легенде, однажды юная Персефона собирала на лугу цветы. Внезапно разверзлась земля и на золотой колеснице появился владыка подземного царства Аид. Умчав Персефону в свое царство, он сделал ее женой и повелительницей потустороннего мира.

Крик Персефоны, от которого «ахнули тяжко… темные бездны моря и горные главы», был услышан ее матерью. Девять дней Деметра скиталась с зажженными факелами в поисках дочери. Сочувствуя состоянию богини, весь растительный мир начал увядать и чахнуть. Испугавшись, что род людской вымрет и некому будет приносить жертвы богам, Зевс приказал Аиду вернуть Персефону Деметре. Тот повиновался, но велел жене проглотить зернышко граната – как залог возвращения.

С тех пор Персефона проводит две трети года на земле, которая, разделяя радость матери, расцветает и плодоносит, а треть – в подземном царстве. Тогда Деметрой вновь овладевает скорбь, а земля становится холодной и бесплодной.

В соответствии с этим преданием действо заключалось в том, что в одну из осенних ночей по направлению к Элев- сину выходила факельная процессия людей, следовавших девять ночей и девять дней «путем Деметры». Этот период означает еще и девять планов восхождения души, равно как и девять месяцев вынашивания плода. Факел, главный атрибут Элевсинских мистерий, – это и свет знаний, и колос, и зерно, и семя: от одного факела можно зажечь миллионы огней без ущерба для пламени.

Так возникают два скрещенных факела, зажженные с четырех сторон, – символ неизбежности. «Только люди, не умеющие отличить добро от зла, не понимают сути» – в этой фразе, приписываемой Деметре, богиня предстает не только носительницей тайны и покровительницей мистерий. От ее факела зажглись огни всех мистерий, фестивалей, массовых народных празднеств, олимпиад, с ним же, судя по смыслу, они и угаснут.

Для основной массы народа Элевсинские мистерии были грандиозным праздником, цель и назначение которого – пробудить в людях уверенность в благодатности природы, надежду, что их труд не будет напрасен, что земля щедро вознаградит всех за трудолюбие и принесет богатый урожай злаков и винограда. Моря и реки будут богаты уловами, умножатся стада домашних животных, щедрые дары созреют в садах и апельсиновых рощах.

Затем празднующие двигались к морю – воде, из которой все вышло, стихии, очищающей и освежающей. От моря шествие направлялось к главному элевсинскому храму Деметры. Двигались по ночам. Днем же люди делали остановки, во время которых выступали атлеты, разыгрывались пантомимы, исполнялись ритуальные танцы, выступали певцы и музыканты, слагали свои панегирики поэты. Ритуалы должны были готовить посвящаемых к главному таинству.

На пути из Афин в Элевсин стояли толпы людей, чтобы принять участие в жертвоприношениях, освобождениях, которые устраивались в святилищах на пути шествия. Народ был по-праздничному разодет, царило всеобщее дневное веселье. Посвящаемым же полагалось быть обнаженными – ведь душа приходит в мир без эмоций, мыслей, желаний, а одежды она приобретает уже на земле. Полыхали огнем букеты маков – символ Деметры, цветы забвения и сна души в ее земном теле, свидетельство иллюзорности земной жизни и надежды на освобождение души после смерти.

Многотысячной ликующей процессией, которая отправлялась к храму Деметры в Элевсине, руководили жрецы и жрицы богини, облаченные в снежно-белые одеяния с серебристой перевязью в волосах. Отсчетом для начала мистерий был символический брак, совершавшийся между жрецом Солнца и жрицей Деметры. Этот брак должен был символизировать оплодотворение земли. Другой жрец опускался в глубокую пещеру, изображавшую подземное царство, откуда ежегодно весной является миру Персефона – символ освобождения земли от царства мрака и смерти…

Согласно древним верованиям, между стремлением и его объектом находится Стигийское озеро, где душа покидает на время свою земную оболочку. Когда метафорическая дистанция преодолевалась успешным прохождением этапов посвящения, возникало «видение света элизийского». Глаз, по преданию, переставал смотреть внутрь и созерцал свой объект через атмосферу естественной жизни, ибо было достигнуто подобие, «столь близкое, сколь возможно в сознании», между самопознанием и самопознанным. Существовала и другая степень, называвшаяся умопостижением Элизиума, где, как сказано, приоткрывался «примерный образ» всеобщей природы.

В итоге души, став совершенными и «пройдя через все движение умопостигаемых причин», подходили вплотную к созерцанию Высшего единства. Это созерцание являлось заключительной подготовкой к осознанию иных сущностей мира.

Иной характер имели Дионисийские мистерии. Культ Диониса по существу противостоял утвержденной традиции. Это был праздник вина, веселья, отказа от норм однообразной жизни, культ буйства и свободы. Ему предавались здоровые, не находящие достойного выхода своим душевным силам женщины, которые становились на время мистерии вакханками, или менадами, – спутницами Диониса.

В античные времена к этому таинству относились неоднозначно, считалось, что оно разрушает традиционные устои и в какой-то мере развращает молодых людей. Тем не менее праздник в народе любили, как и самого бога Диониса.

Согласно мифологическому повествованию, некогда обезумевший юноша скитался среди рощ и лесов по воле злопамятной Геры. Правда, скитался не в одиночестве. За ним следовали поклонницы – менады, такие же безумные женские духи.

В описаниях Дионисийских мистерий говорится о бегущих толпах вакханок, все уничтожающих на своем пути. Они одеты в шкуры леопардов или оленей, вооружены жезлами, увитыми плющом, подпоясаны задушенными змеями. За ними шли толпы людей, созерцая зрелище. А вот на пути бегущих им лучше было не становиться.

Необычайное поведение менад позволяет думать, что их сознание было притуплено или изменено, как и у самого Диониса. В принципе, группа людей легко меняет свое сознание и без наркотических средств. Но одному человеку сделать это значительно труднее. Здесь работают некоторые механизмы массового возбуждения людей, ставшие известными в результате исследования психологии толпы и относящиеся к коллективному бессознательному человека. Толпа даже из интеллектуалов остается толпой с ее эмоциями и буйными страстями.

Это не значит, что менады не принимали возбудителей. Так или иначе их бег и повышенная активность должны были смениться иным состоянием – покоя, расслабления и сна. Это согласуется с человеческой физиологией, но именно об этой части мистерии ничего не известно. Согласно мифологии, Диониса успокоила Кибела и приобщила к своим мистериям. Поэтому можно предположить, что после бега и изнурительных танцев менады переходили к чему-то качественно иному, связанному с почитанием Матери-земли, в результате чего они становились нормальными, уравновешенными женщинами.

Как правило, такие мистерии носили эротический характер. Понятно, что когда менады бежали, никакого разврата быть не могло. Их полуобнаженные тела для греков не являлись непристойными. Но вот когда менады падали в изнеможении, тогда, очевидно, и происходили обрядовые действия почитания земли. Эта часть мистерии источниками умалчивается, поскольку греки вообще не описывали в литературе сам процесс сексуальных отношений, равно как и не предавались им публично. Возможность полового акта с изможденными менадами можно рассматривать как необязательное приложение к мистериальным действам. Тем не менее поздние источники оставили указание на то, что Дионисийские мистерии действительно имели какое-то отношение к разврату.

Кое-кого из менад после мистерии находили мертвыми, повешенными на деревьях. Как они оказывались там – не совсем ясно. Все знали, что быть менадой опасно. Очевидно, некоторые из вошедших в экстаз менад просто уже не просыпались, а те, кто просыпался, возможно, чтобы стать менадой навечно, сами себя приносили в жертву, если получали в видениях такое повеление. Могло быть и так, что в практике погружения менад в экстаз был элемент приду- шения – давления на сонную артерию, после чего наступал сон с видениями. Тех, кто утром после этого не вставал, оставляли на деревьях, висящими в воздухе, как бы отданными Дионису, воспарившими к нему. Из этого можно заключить, что бег менад заканчивался у какого-то большого дерева, которое символизировало дом Кибелы.