Тоннель призраков - Чингиз Абдуллаев

— Да, — подтвердил Кравалис, — я заметил поднос перед господином Беляевым.

И видел, как он смотрел на убитого.

— А вы почувствовали, что Борисов находится позади вас? — спросил Дронго.

— Конечно. Он обхватил меня за плечи и задал свой вопрос. Я могу подтвердить, что он находился за моей спиной. Кроме того, из его пистолета наверняка не стреляли, вы же сами его проверяли.

— Из его пистолета — нет. Но в вагоне был, очевидно, и другой пистолет, — заметил Дронго. — Тот самый, из которого стреляли.

— Будь проклят этот тоннель! — вдруг сорвалась Зинаида Михайловна. — Как я не хотела ехать. Я как чувствовала, что этот тоннель к добру не приведет.

Словно путь в преисподнюю. Не надо было соглашаться на это путешествие.

— Мама, — покачала головой дочь, — зачем ты так говоришь?

— Я знаю, что говорю, — оборвала ее Анохина-старшая. — Нужно было лететь самолетом.

— У нас, кажется, сдают нервы, — заметил Деркач. — Впрочем, это и немудрено. Весь этот маршрут — дурацкая затея. А сам тоннель? Если подумать, сколько людей погибло над нами, в водах канала. И у него до сих пор нет точного названия. Англичане упрямо называют его «Английским каналом», а вся прочая континентальная Европа — Ла-Маншем. Если пересчитать, то окажется, что в водах канала погибло больше людей, чем в любом из существующих в мире морей.

Представляете, сколько здесь призраков. Целый канал призраков.

— Вы не думаете, однако, что убийца был призраком? — спросил Родионов.

— Конечно, нет. Убийца находится в одном из первых вагонов. Он выстрелил в Александра Абрамовича и спокойно ускользнул, каким-то образом обойдя Кравалиса.

Сейчас голубчик сидит на своем месте и ждет, когда мы прибудем в Лондон, а там смотается и окажется вне подозрений. Нужно проверить документы у всех сидящих в передних вагонах, и если там обнаружится наш соотечественник, то наверняка это и есть наемный убийца. Нанятый специально, чтобы убрать Горшмана.

— Логично, — согласился Кравалис, — Только я точно знаю, что мимо меня никто не проходил.

— Других объяснений у меня нет, — развел руками Деркач. — Вы же не верите, что убийство совершил кто-то из нас?

— Не знаю, — помрачнел Кравалис. — Я ничего не понимаю.

Зинаида Михайловна сделала выразительное лицо, даже хмыкнула, явно не соглашаясь с утверждением Деркача. Но ничего не сказала. Деркач, услышав ее хмыканье, обернулся к ней.

— Вы тоже считаете, что убийца в вагоне? — спросил он.

— Я не могу ни за кого поручиться, — дипломатично ответила Анохина-старшая, — чужая душа — потемки, мой дорогой.

— Вы считаете, что я похож на убийцу? — начал багроветь Деркач. Как и все рыжие люди, он имел тонкую кожу, и любое волнение моментально проявлялось на его лице.

— Почему вы все принимаете на свой счет? — всплеснула руками Зинаида Михайловна. — Я ведь ничего про вас не говорила. Просто я считаю, что в наше время ни за кого нельзя поручиться. Или вы думаете иначе?

— Обычно вы проявляете свою позицию более четко, — разочарованно протянул Деркач.

— Давайте прекратим этот бесполезный спор, — предложил Родионов. — Пока мы спорим, мы ни к чему конкретному не придем. Пусть лучше работает наш эксперт, мы же поможем ему, каждый по мере своих способностей.

К Дронго подошел Кунин. Оглянувшись, он попросил его почти шепотом:

— Давайте выйдем отсюда.

— Нас ведь, кажется, заперли, — напомнил Дронго.

— Выйдем в тамбур, — настаивал Кунин.

Они вышли, и двери автоматически защелкнулись за ними. Кунин настороженно огляделся.

— Вы хотите мне что-то сказать? — спросил Дронго.

— Да, — кивнул Кунин, вновь оглядываясь. — Я как-то не сообразил сразу.

Мне казалось, что убийца мог уйти в другие вагоны. Но там ведь стоял Кравалис.

Теперь я думаю, что убийца находился именно в нашем вагоне.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я не уверен, — снова начал Кунин, все еще колеблясь. — Но когда погас свет, я инстинктивно сделал движение рукой. Не подумайте ничего плохого. Просто я подумал, что сидевшая рядом со мной девушка может испугаться в темноте. Я протянул руку, но ее рядом не было. Вы понимаете?

— Приблизительно. Но вы ведь сидели с краю, как раз у прохода. Она не могла выйти, минуя вас.

— В том-то все и дело. Она не выходила. Скорее, наоборот, бросилась к своей сумке. Я протянул руку и почувствовал, что ее нет рядом со мной. Я даже не сразу вспомнил, когда все это случилось. Мы сразу бросились в соседний вагон. И только сейчас я подумал, что должен вам это сказать. Я вспомнил…

— Давайте спокойно подумаем, — предложил Дронго, — вы сидели с краю, она сидела рядом с вами, так?

— Да, мы сидели рядом, когда погас свет. И почти сразу я протянул к ней руку. Через несколько секунд. Я подумал, она может испугаться. Просто решил ее успокоить, поддержать. Я протянул руку, а ее не было. Вы меня понимаете? Не было. Она сразу пересела.

— Но она не могла выйти из вашего ряда, если, конечно, не перелезла через кресла. Значит, она пересела к окну?

— Да. Там лежала ее сумка.

— В которой находился пистолет? — вскинулся Дронго.

— Откуда вы знаете? — испугался Кунин. — Откуда вы знаете про оружие? Вам Зинаида Михайловна сказала?

— Нет, конечно. Просто слышал их перебранку на вокзале. Мать укоряла дочь за то, что якобы в их багаж, переданный отцом, попал… В общем, я подумал, что это, возможно, оружие.

— Дамский «браунинг». Зарегистрирован в Шенгенской зоне, но не может быть ввезен в Англию. Видимо, «браунинг» находился в ее сумке. И когда погас свет она инстинктивно бросилась к сумке. Вот это я и хотел вам сообщить.

— Почему вы считаете, что меня может заинтересовать подобное сообщение?

— Может быть, в Горшмана стреляли именно из этого пистолета? Когда багаж грузили в вагон, кто-то мог воспользоваться суматохой и вытащить «браунинг» из сумки. Может быть и сама Анохина. Потом убийца выстрелил в Горшмана и успел передать пистолет Елене Львовне, которая спрятала его в своем багаже. Такую возможность вы исключаете?

— Начитались криминальных романов? — вздохнул Дронго. — Судя по ранениям Горшмана, там стреляли совсем не из дамского «браунинга». Такие дырки делает серьезная «беретта». Но все равно спасибо за информацию, постараюсь ее проверить.

— Не за что. Вы думаете, что сумеете найти убийцу?

— Не знаю. Я не волшебник. Если получится, значит, найду. Если нет, значит, не судьба. Я никогда не настраиваюсь на успех. Знаете, иногда требуется элементарное везение.

— Рассчитываете на везение? — изумился Кунин.

— Бог замечает тех, кто о нем не забывает, — напомнил Дронго. — Я надеюсь найти убийцу Горшмана. Где вы работали до того, как перешли в «Северную корону»?

— Был на дипломатической работе, в аппарате МИДа. В Западной Европе. А почему вы спрашиваете?

— Вы ведь окончили МГИМО? Верно?

— Да, разумеется. И считаю, что получил неплохое образование. А почему вы спрашиваете?

— Судя по вашему возрасту, вы поступали туда еще лет десять назад, сразу после школы. То есть еще в советские времена. Если вы попытаетесь меня убедить, что поступали на свой страх и риск, — не поверю. Мы все помним ситуацию, которая сложилась в нашей бывшей стране к концу восьмидесятых. Поступать в МГИМО могли решиться только люди с «железной спиной», тем более на западное отделение. Где работали ваши родители?

— У вас старорежимное мышление, — поморщился Кунин.

— А у вас прогрессивное, — кивнул Дронго. — И тем не менее — ответьте на мой вопрос.

— Мой отец — простой педагог, а мать была партийным работником.

— Поточнее, пожалуйста.

— Мать работала в горкоме.

— В Московском горкоме партии, — уточнил Дронго. — И кем именно?

— Заведующей отделом. Но какое это имеет отношение к случившемуся?

— Отец столь же «простым» педагогом?

— Проректором… — натужно выдавил Кунин. — Не понимаю только, почему вы так настаиваете?

Дронго пристально смотрел на Кунина. Очевидно, тот понял: нужны объяснения.

— Да, да, да. Он был проректором МГИМО.

— А сейчас?..

— Во внешнеэкономической ассоциации. Работал там до недавнего времени.

Теперь на пенсии.

— Как называлась эта ассоциация?

— Почему вы считаете, что вправе влезать в чужую жизнь? — разозлился Кунин.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Внешнеэкономическая ассоциация «Двадцатый век». Она закрылась сразу после августовского кризиса.

— Потому, что банковское объединение Горшмана не оказало им помощи?

Кажется, ассоциация была создана финансовой группой Горшмана? Все верно, я ничего не путаю?

— Ничего, — кивнул Кунин. — Но это не имеет никакого отношения к нашим проблемам. Александр Абрамович даже не знал, что мой отец вице-президент этой ассоциации.