Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев

– Поскольку от аргументов ты уже перешла к оскорблениям, предлагаю продолжить наш разговор дракой.

– С кем? – теперь уже ничего не поняла Лизавета. – Ты хочешь с кем-нибудь подраться?

– Нет, я очень хочу понять, почему нельзя дарить одинаковые цветы.

– Вася, это не нужно понимать, это нужно знать.

Наверное, извозчик тоже знал непреложную истину о недопустимости одинаковых букетов, потому что остановился точно напротив магазина с красочной вывеской «Цветы». И ниже мелкими буквами «Продажа российских и иностранных цветов, подбор букетов на все случаи жизни. Торговля акционерного общества „Лубянка“ и поставщика Двора Е.И.В Лаврентия Берии».

Василий намёк понял:

– Лиза, ты мне посоветуешь? У нас ещё в запасе четырнадцать минут.

Девочка благосклонно кивнула и протянула руку, чтобы Красный проявил галантность и помог ей выбраться на тротуар, вопреки погоде, сухой и чистый, чуть светящийся в эфирном зрении. Ну да, основной акционер общества «Лубянка» может позволить себе такую роскошь, как самоочищающиеся и самоподогревающиеся тротуары возле своих многочисленных магазинов.

На входной двери традиционный колокольчик, приветствующий посетителей и предупреждающий продавцов. На звон из-за пышных розовых кустов, растущих в кадках с плодородной землёй, выглянула миловидная девица в форменном платье с петлицами коллежского регистратора на воротнике. Лаврентий Павлович, сам сильный одарённый, и персонал подбирает соответствующий, поэтому его цветы могут сохранять свежесть до месяца, даже будучи срезанными.

– Добрый день! Вам что-нибудь посоветовать?

Вася посмотрел на Лизавету, и та не подвела:

– Нам нужно два букета для моих ровесниц от этого вот молодого человека. Первое свидание. И одеты они будут…

Красный принял заинтересованный вид, но постарался отключить мозг и приготовился к длительному ожиданию. Четырнадцать минут тут явно не хватит.

Удивительно, но Лиза и в самом деле уложилась в отведённое время, что можно было считать если не восьмым чудом света, то уж, во всяком случае, во втором десятке. Успели заехать и за Верочкой, и за Катей, появившись у офицерского собрания на Дворцовой набережной точно в срок.

Ожидавший Василия курьер узнал его по фотографии, которую держал в руке, но на всякий случай уточнил перед вручением конверта с билетами:

– Господин Красный?

– Да, это он, – подтвердила Вера Столыпина и протянула руку. – Давайте.

– Прошу простить, сударыня, – курьер спрятал конверт за спину. – Велено отдать лично.

– Но мы…

– Прошу простить, но приказ! – конверт перекочевал к Василию, после чего на свет божий появилась бумага с печатью. – Господин Красный, распишитесь здесь… вот здесь… и ещё тут. Время и подпись разборчиво, будьте добры. Ага, спасибо. Честь имею!

– Моему дедушке со службы тоже так приносят, – негромко заметила Лиза, провожая взглядом удаляющегося курьера. – Вася, тебе билеты кто доставал?

Василий пожал плечами, что стало почти уже привычкой:

– Да так, по случаю…

Вера с Катей не были столь проницательны и поторапливали дружным дуэтом:

– Пойдёмте же скорее! Вася, ну что ты застыл?

– Я застыл? – улыбнулся Красный. – Эскадрон, шашки подвысь! Рысью марш-марш!

Так со смехом и шутками добрались до гардероба, где Василий мысленно поблагодарил Алексея Максимовича за добрый совет. Куда ни глянь, всюду лампасы, ордена и аксельбанты, а если кто и в вицмундире гражданской службы, то по меньшей мере действительный статский советник. Гимназист бы здесь смотрелся новорождённым ягнёнком в волчьей стае. Надо понимать – премьера!

– У нас какие места? – спросила Катя Орджоникидзе, не отрываясь от ростового зеркала на ближайшей колонне.

– Не знаю, – ответил Василий и вскрыл запечатанный сургучом конверт. – Сейчас посмотрю.

– Тут есть кому посмотреть, – Вера решительно взяла Красного за руку и потянула к стоявшему у входа в зрительный зал служителю: – Лизонька, Катюша, не отставайте!

Служитель заглянул в извлечённые из конверта билеты и вытянулся во фрунт, звонко щёлкнув каблуками:

– Сей момент провожу, ваши сиятельства! Извольте пройти за мной! – и повёл всех четверых к уходящей наверх широкой мраморной лестнице с красной ковровой дорожкой. На втором этаже открыл перед Василием украшенную монограммой «ИВ» дверь ложи и поклонился. – Сию же минуту распоряжусь насчёт официантов.

– Мамочки… – Вера Столыпина прижала ладони к щекам. – Это же…

Капитан Родионов в душе Василия Красного замысловато выругался с применением лётных и технических терминов. Судя по всему, генерал Власик поручил организацию доставки билетов кому-то из подчинённых, а тот постарался выполнить указание начальства с всевозможным тщанием.

– Это императорская ложа, – согласилась с Верочкой Лиза Бонч-Бруевич. – Это же Артём Сергеев билеты достал, да?

– Разумеется! – Вася охотно поддержал устраивающую его версию. – А вы что подумали?

– Ты нас так больше не пугай, – покачала головой Вера и первой вошла в ложу. – Ой, а здесь миленько.

Красный точно помнил, что отец никогда не посещал этот кинотеатр, предпочитая просмотры новинок в домашней обстановке и узком кругу, так что рекомендации по обустройству императорской ложи давал дед. Именно поэтому здесь присутствовал резной буфет с множеством разнокалиберных бутылок за стеклом и большой электрический ледник «Руссо-Балт». Остальной мебели совсем немного – десяток стульев работы мастерской Гамбса, дубовый стол на те же десять персон и ломберный столик под зелёным сукном. Что Верочка миленького нашла? Разве что фотографический портрет Матильды Кшесинской в неглиже после второго омоложения, но его Вася сразу же положил на столик изображением вниз.

До начала просмотра фильма ещё десять минут, которые заявившиеся официанты в белых фраках предложили скоротать за лёгким перекусом.

– Всё свежайшее, ваше сиятельство, не извольте сомневаться!

– А эклеры? – спросила неравнодушная к сладостям Верочка.

– Мороженое венское хочу! – заявила Катя. – У вас есть венский пломбир?

– Такого не держим, – оскорбился один из официантов. – У нас самое лучшее, а не заграничное.

Василий решил притушить разгорающийся спор о вкусах и сам сделал выбор:

– Лимонад, микояновские эклеры, а мороженое на ваше усмотрение. Катя, прояви патриотизм!

Этот довод подействовал на всех девочек, и возражений не последовало. Действительно, как можно есть непонятный венский пломбир, если хладокомбинаты всё того же графа Микояна половину своей продукции продают в Европу? А вот из Европы может ли быть что доброе?[3]

После мороженого, но перед эклерами с лимонадом, прозвенел звонок, и в зале погас свет. Пришлось оставить пирожные в покое и пересаживаться лицом к экрану, где уже появились титры. Эклеры в темноте – mauvais ton!

Верочка Столыпина тут же устроилась справа от Красного, Катя поспешила занять место слева, а слегка растерявшаяся Лизавета после некоторого раздумья присела на стул сзади. Буквально через минуту Василий почувствовал, как на его плече появилась дополнительная тяжесть, а до щеки дотронулось маленькое горячее ухо.

– Мне так лучше видно, – объяснила Лиза недовольно заворчавшим подругам, осознавшим ошибку в выборе места.

Красный застыл, боясь