Мифы и правда о восстании декабристов - Владимир Брюханов

Молва об отцеубийстве еще долго гуляла по свету. Например, декабрист М.И. Муравьев-Апостол (старший брат казненного С.И. Муравьева-Апостола) вспоминал:

«В 1801 г. [А.В.] Аргамаков был /…/ плац-майором Михайловского замка. /…/ Без содействия Аргамакова заговорщикам невозможно было бы проникнуть в ночное время в Михайловский дворец.

В 1820 году Аргамаков в Москве, в Английском клубе, рассказывал, не стесняясь многочисленным обществом, что он сначала отказывался от предложения вступить в заговор против Павла I, но великий князь Александр Павлович, наследник престола, встретив его в коридоре Михайловского замка, упрекал его за это и просил не за себя, а за Россию вступить в заговор, на что он и вынужден был согласиться».

Хорошенькие разговорчики публично велись о правящем императоре!..

Столь дорогой ценой Александр достиг власти и лишил себя возможности поселиться на берегу Рейна (очень рекомендуем современным кандидатам в диктаторы не повторять эту ошибку — на Рейне прекрасные места!). Позднее ему суждено было переживать угрозу потери власти — и он не смог достойно справиться и с этим испытанием!..

Письмо к Лагарпу позволяет признать Александра и как первого в России идеолога революции сверху. Но ему самому никакую революцию свершить не удалось, по крайней мере — в России.

На утро после убийства отца Александр столкнулся с неожиданной проблемой: только что овдовевшая его мать недвусмысленно выразила намерение царствовать: лавры свекрови, оказывается, тоже не давали ей покою! Все заговорщики были поражены.

Каким-то образом Александру пришлось объяснять матери, что он не настолько уважал отца, чтобы оставить его в живых, но настолько его уважает, что никак не согласен игнорировать закон, изданный отцом, о первопреемственности престолонаследия! Более этот вопрос не возникал.

Констатин, как свидетельствуют, был искренне шокирован происшедшим — и это одно из немногих чувств, проявленных им, которое заслуживает безусловного уважения.

В течение нескольких лет главные инициаторы и участники цареубийства, начиная с графа П.А. Палена, были удалены Александром I с ответственных постов.

Среди немногих исключений — граф Ф.П. Уваров и полководец и супермен Л.Л. Беннигсен. Тронуть последнего было смерти подобно, на чем погорел и Павел; но в 1818 году (обратите внимание на дату!) Александр буквально выжил из России и Беннигсена. Уваров же, по мнению современников, удержался благодаря тому, что усиленно демонстрировал собственную никчемность и ограниченность (неясно, насколько это соответствовало действительности!) и не претендовал на важные роли.

Уцелел вблизи царя и его собственный адъютант князь П.М. Волконский — в его верности и преданности Александр, казалось бы, не сомневался — хотя к этой коллизии нам предстоит возвращаться.

Уцелел в строю и Яков Васильевич Виллие (или Виллье) — отнюдь не второстепенный персонаж российской истории. Он родился в Шотландии в 1765 году, баронет, приехал в Россию в 1790 году и дожил до 1854 года. В 1801 году он был хирургом Семеновского полка, состоял в заговоре и вошел в спальню Павла I вслед за убийцами. Он засвидетельствовал смерть Павла и накладывал грим на его лицо, скрывая нанесенные увечья.

Виллие затем вышел в высокие чины: действительный тайный советник, лейб-медик Александра I, с 1806 года — главный медицинский инспектор русской армии, президент Петербургской медико-хирургической академии в 1808–1838 годах.

В то же время никто из цареубийц не подвергся формальным преследованиям — вопреки советам Лагарпа, вскоре после воцарения Александра возвращенного последним в Россию. По-видимому, неугомонный швейцарец не сумел осознать степень вины своего воспитанника.

Завершающая часть сюжета цареубийства 11 марта 1801 года весьма поучительна, хотя и не оригинальна: нередко новые правители, обязанные своим возвышением энергичным и смелым заговорщикам, опасаясь последних и в то же время стараясь возложить на них ответственность за совершенные преступления, избавлялись от них — иногда с беспощадной жестокостью. Александр I в этом отношении оказался на определенной высоте: никто из убийц его отца не подвергся кровавой расправе и даже тюремному заключению. В то же время политические надежды, которые связывали заговорщики с переменой царствования (в их среде имело хождение по меньшей мере три конституционных проекта), оказались тщетны.

Будущие заговорщики — младшие современники цареубийц 1801 года — должны были сделать определенные выводы о благодарности самодержца, возводимого на трон.

В первые годы правления Александр оперся на совершенно иных людей — графа Н.П. Румянцева и друзей своей юности: П.А. Строганова, В.П. Кочубея, Н.Н. Новосильцева, А.Ю. Чарторыйского, И.В. Васильчикова, А.Н. Голицына. Выдвигался на главную роль М.М. Сперанский, блиставший еще при Павле.

В 1803 году царь санкционировал старт реформам Сперанского; последнего Наполеон в 1808 году оценил как единственную светлую голову в России.

В 1803 году началось и повторное возвышение А.А. Аракчеева: Александр восстановил его в должности генерал-инспектора артиллерии, которую тот занимал при Павле. Дружба Александра с Аракчеевым началась еще на финише царствования Екатерины. Последний всячески опекал великого князя, стараясь постоянно быть ему полезным. Услуги деятельного, невероятно трудоспособного и безотказного исполнителя стали со временем ничем не заменимым подспорьем также не ленивому, но не столь энергичному императору.

Перетасовка кадров успокаивала только отчасти: на протяжении всего царствования Александр жил почти постоянно в атмосфере угрозы возможного заговора. Это началось практически сразу, когда он, вопреки надеждам противников Павла, попытался двинуться по стопам отца: мириться с сохранением порядков, устраивающих крепостников, не позволяли очевидные государственные интересы России.

Уже 6 мая 1801 года во вновь образованном Государственном Совете обсуждалось предложение нового царя запретить продажу крепостных без земли. Встретив жесткое сопротивление, самодержец отступил. Но 28 числа того же месяца последовало его личное распоряжение запретить печатать в газетах объявления о продаже крепостных.

12 декабря того же года по инициативе адмирала Н.С. Мордвинова (друга юности покойного Павла I) выходит указ о разрешении иметь личную земельную собственность всем сословиям, кроме крепостных, — уничтожается одна из главнейших монополий дворянства.

В том же году, отвечая на письмо одного из сановников, просившего получить населенное имение, Александр I написал: «Русские крестьяне большей частью принадлежат помещикам; считаю излишним доказывать унижение и бедствие такого состояния, и потому я дал обет не увеличивать этих несчастных, и принял за правило никому не давать в собственность крестьян» — на этом прекратилась раздача населенных земель в частные руки раз и навсегда.

В ноябре следующего, 1802 года, к Александру обратился граф С.П. Румянцев с предложением законодательно разрешить крепостным выкупаться из неволи. После ожесточенных дебатов Государственный Совет пришел к усеченной формулировке: 20 февраля 1803 года было провозглашено новое сословие — «вольные хлебопашцы» и определен порядок перевода в него крепостных — с обязательным наделением землей. Закон, однако, требовал согласия рабовладельцев на каждую подобную выкупную операцию. Широко задуманная акция, таким образом, практически полностью провалилась: помещики дружно игнорировали неявный призыв государя.

Затем последовало новое столкновение царя с дворянским сословием: Александр установил обязательный двенадцатилетний срок службы унтер-офицерам из дворян. Данная акция, вероятно, исходила из насущных интересов армии, но очевидно противоречила Манифесту Петра III о вольности дворянства. На этом основании Сенат 21 марта 1803 года выступил против этого закона.

Перед лицом почти всеобщей оппозиции император на этот раз настоял на своем. Любопытна аргументация Александра: Сенат может обсуждать законопроекты, но не принятые царские указы — этому подобию парламента, пусть даже назначаемого верховной властью, указывалось на его истинное место!

Интересно, что секретарь Государственного Совета Г.Р. Державин, в данном случае поддержавший царя (этот известный поэт выступал ранее против «вольных хлебопашцев»), был вынужден выйти в отставку в результате развернувшейся против него общественной травли.

В 1804 году было отменено фактическое личное рабство в Прибалтийских провинциях; крестьяне там оставались прикрепленными к земле — это была система обычного для того времени крепостного права, практиковавшегося в большинстве европейских континентальных стран. Как раз в те годы эта система рушилась под натиском Наполеона: крепостное право в Пруссии было отменено в 1805 году.