Алгоритм любви - Безелянская

Читая его дневники, мы становимся свидетелями нравственных исканий, наблюдаем, как формируется этот характер, который столетие спустя писатель Борис Зайцев назовет "ангелическим". "Желать что-нибудь страстно - значит мешаться в дело Провидения" - этот тезис во многом объясняет поведение Жуковского, его отношение к людям, к возлюбленной. Нет страстности, а значит, нет действия. Весь мир переживаний, ощущений переплавляется в слово, в поэзию. Отсюда и выбор возлюбленной - не опытная жрица любви, не ровесница, а юная дева, почти ребенок. Он никогда не был "мучеником пола". В то время когда его сверстники тратили время на мучения плоти - "тяжелого и грубого мужского",- Василий Андреевич изучает труды американского просветителя и педагога Б. Франклина и создает свою собственную систему самовоспитания. Эту-то систему он впоследствии использовал, став воспитателем будущего императора Александра II. А пока Жуковский применяет советы и рекомендации американского педагога в работе со своими племянницами. Дело в том, что сводная сестра поэта Екатерина Афанасьевна Протасова приглашает брата в Муратово Белевского уезда, небольшое имение на Орловщине, учителем своим юным дочерям. Василию Андреевичу 21 год.

"Ангелический характер" Жуковского предопределил его отношения с воспитанницами, особенно с Машей. Девочке 12 лет, и она стала его "духовным созданием". Он, как Пигмалион, воплотил в Маше свои идеальные представления о женщине: одухотворенность, глубина и сила чувств, богатая гамма настроений. Одного не учел Жуковский - его Галатея не обладала "ангелическим характером". От природы страстная, она была женщиной во плоти. Его воспитание в духе смирения судьбе лишь надломило ее, но не лишило воли. А это еще более драматизировало ситуацию. Она не могла жить "без счастья, без восхищения, а с должностью просто". Она не могла жить без действия.

Первое упоминание о Маше мы находим в дневниковых записях Жуковского в 1815 году, там же - поэтическое признание в любви:

Тобой и для тебя

Живу и жизнью наслаждаюсь;

Тобою чувствую себя;

В тебе природе удивляюсь.

И с чем мне жребий мой сравнить?

Чего желать в столь сладкой доле?

Любовь мне жизнь - ах! я любить

Еще стократ желал бы боле.

"Любовь мне жизнь..." Поэт полон надежд. Он даже забыл, что состоит в прямом родстве с возлюбленной - она его родная племянница. Жуковский посвящает Маше стихи, он рисует ее нежные черты, ее мягкие рассыпающиеся локоны. В 1811 году, когда девушке исполнилось 18 лет, он пишет ее портрет. Он просит ее руки. Ему отказано.

Произвол матери? Ее религиозные предрассудки? Полноте. Ведь это начало XIX века, а Екатерина Афанасьевна - дочь века XVIII, она воспитана его нравами. Да и церковь никогда не разрешит этот брак. То, что Маша влюбилась в своего учителя, это так понятно. Но учитель?! Его "ангелический характер" воспарил над землей, обрекая и себя и Машу на мучения.

Отчаяние заставляло Жуковского думать о самоубийстве, разум - о деле. Помните, у Овидия: "Делом займись - и тотчас делу уступит любовь". Любовь Жуковского всегда уступала делу.

Неожиданно у влюбленных появилась эфемерная надежда. Надо сказать, что Екатерина Афанасьевна вела себя непоследовательно: с одной стороны, возражала против брака, с другой - провоцировала развитие греховного, с ее точки зрения, чувства. Она разрешает Жуковскому сопровождать семью в Дерпт - младшая дочь Сашенька вышла замуж за друга поэта А. Войекова, поступившего в Дерптский университет в качестве профессора.

Однако надежда быстро улетучилась, ибо жить с возлюбленной под одной крышей, но не иметь возможности видеться с ней - мать не разрешала даже сопровождать ее в церковь - было пыткой. Спасение приносило только творчество. Именно тогда и была написана знаменитая "Эолова арфа":

Минутная сладость

Веселого вместе, помедли, постой;

Кто скажет, что радость

Навек не умчится с грядущей зарей!

Жуковский покидает Дерпт, он покидает Машу, оставляя ее со смятенной душой, неутоленным чувством. Да и жизнь Маши в семье сестры была невыносимой. Присутствие Жуковского сдерживало Войекова, а с его отъездом тот дал волю своим инстинктам: ночные кутежи, карточные игры, семейные сцены. Перед Машей встал выбор: терпеть деспотизм зятя или устроить собственную жизнь. Она принимает решение выйти замуж. Профессор Мойер был врачом, пользовавшим семью Войековых-Протасовых. В его лице девушка нашла верного и преданного защитника, безмерно ее любящего. Можно ли в этой ситуации говорить о жертвенности Маши? Скорее сработал естественный здоровый прагматизм - спастись.

Да, Жуковский страдал, но страдал в Петербурге, при дворе... Он ошеломлен известием, разгневан, отговаривает от этого "ненужного пожертвования ради спокойствия семьи", он предлагает... повременить.

Опять ждать! Маша, получив письмо Жуковского, понимает, что должна взять ответственность за свою жизнь в свои руки. И Екатерина Афанасьевна поддерживает дочь. Многие биографы Жуковского обвиняют ее в том, что она, мол, виновна в трагической судьбе своих дочерей. Горячо любя их, она "в сущности, не понимала их натуры". Не будем осуждать несчастную мать.

Свадьба состоялась 14 января. Жуковский спешно приехал в Дерпт. Познакомившись с доктором, он более не возражал. Он видел, как Мойер любит Машу, видел Машину нежность. Поэт грустит: "Вокруг меня все устроено. Свадьба кончена, и душа совсем утихла. Думаю только о работе".

И она появилась. Василия Андреевича пригласили учителем русского языка при великой княгине, будущей императрице Александре Федоровне, супруге Николая I. В это же время его избирают в члены Российской академии, жалуют пансион. Наконец-то он материально независим. И он делает свой выбор Петербург.

А что же Маша? Мария Андреевна Мойер? Первое время она счастлива. Никогда еще она так много не смеялась, не радовалась. Зимние гулянья, катание в креслах по замерзшей реке. Свой дом. Всю страсть своей деятельной натуры она отдает его благоустройству, вникает во все премудрости ведения хозяйства, становится помощником мужа в больнице. Она серьезно занимается медициной, изучает книги, практикует.

Мария Андреевна окружена заботой и любовью мужа. Казалось, свершилось все, о чем мечтало уставшее сердце. Однако спокойный и медлительный Мойер не мог заполнить жизнь этой страстной женщины.

"В ее улыбке не было ничего ни радостного, ни грустного, а что-то покорное",- вспоминают близкие. Да, она смирилась. Уроки Жуковского не прошли даром. Разум смирился, а сердце... В письме к кузине признается, что ценит доброту и благородство своего мужа, но просит: "Не требуй, чтобы я водила тебя по закоулкам сердца. Это - лабиринт, я сама часто теряюсь в нем". Там, в лабиринте чувств, жил Жуковский. "...Ты не можешь вообразить, как ты мне бесценен и как дорого для меня то чувство, которое я к тебе имею..."

Письма от Жуковского приходят нерегулярно. Его любовь - "Эолова арфа". Любовь Маши - плотская, страстная. Мечтательность, внушенное смирение, увлечение романами Жана-Жака Руссо не только утончили это чувство, но и обостряли его. Мария Андреевна хочет, чтобы Жуковский оставил двор, приехал профессорствовать в Дерпт. Обещает создать ему условия для творчества. "Вообрази, как бы мы стали поживать",- мечтательно вырывается у нее.

Мечты... А в действительности рождается дочь Катенька. Маша видит в этом награду за все испытания. Любовь к дочери переплетается с любовью к Жуковскому: "Я вас обоих люблю одинаково". В письмах к нему более не скупится на ласки: "мой ангел", "Жучка", "мое сокровище". Беспокоится о нем: "Какова его жизнь? Он еще не знал счастья".

В начале 1823 года Жуковский приезжает в Дерпт. Последние встречи с Машей. Последние зарисовки ее прелестного лица. О своем визите написал Елагиной: "Я от всех оторванный кусок и живу так, что душа холодеет. Был в Дерпте, как во сне".

Рождение Катеньки, ожидание второго ребенка не принесли успокоения смятенному сердцу. Любовь иссушила Машу, выжгла изнутри.

Она умерла 18 марта 1823 года. Смерть завершила череду драматических испытаний, выпавших на ее долю. Внешне кроткая и смиренная, она была объята внутренним пламенем. Теперь она успокоилась.

Сохранилось неоконченное письмо Марии Андреевны к Жуковскому. Приведем отрывок из него: "Друг мой! Привязанность, которую я питала к тебе и которая покинет меня лишь вместе с жизнью, украсила все мое существование, не нанося вреда тем обязанностям, которые я на себя возложила. Любить тебя означало любить эти обязанности... ты утешишься мыслью, что, имея ТВОЮ душу в руках, моя жизнь была завидна! Будь счастлив! Думай обо мне с совершенным спокойствием, потому что последнее мое чувство будет БЛАГОДАРНОСТЬ".

Ежедневно ходил поэт на русское кладбище к свежей могиле. Ушедшая Маша была с ним навсегда.

"АНГЕЛ ГОЛЬБЕЙНА", или ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Умолкла "Эолова арфа". Со смирением принял Василий Андреевич смерть Маши. Ему чужды были гамлетовские терзания. Скорбь постепенно сменилась тихой, непроходящей грустью. Исповедуя убеждение, что "на свете много хорошего и без счастия", Жуковский посвятил свою жизнь, по утверждению друга А. Тургенева, не поискам счастья, а служению друзьям. И в этом служении поэт не боялся быть назойливым. Жить ему помогало творчество. Страдание питало его. Восторженный Пушкин сообщает в письме к Вяземскому: "Однако ж вот тебе и добрая весть: Жуковский точно написал 12 прелестных баллад и много других прелестей..."