Бездомные псы - Ричард Адамс

Раф с Шустриком бродили между кроличьими клетками. Здесь, в крольчатнике, занимались разработкой отравы для кроликов, наподобие крысиного яда, к которой у этих животных не вырабатывается иммунитет и которую они поедали бы с неизменным аппетитом и с соответствующим фатальным исходом. И тут опять во весь рост стояла проблема стоимости. Вполне эффективным оказался один из опробованных «вкусный» и очень сильный яд, который уже через двадцать четыре часа прожигал кишечник, однако с экономической точки зрения его массовое производство, к несчастью, выглядело совершенно бесперспективным. Не так давно доктор Бойкот демонстрировал в одной из телепередач другой яд, неопасный для человека и достаточно дешевый в изготовлении. По ходу передачи доктор Бойкот сделал инъекцию этого яда сначала одному своему коллеге, а потом кролику. Не прошло и двух минут, как последний в страшных корчах скончался на глазах у многотысячной телеаудитории. К сожалению, с этим ядом доктору Бойкоту не удалось продвинуться настолько далеко, чтобы сделать его достаточно «вкусным», поэтому единственным применением этого яда до сих пор оставались только вышеупомянутые показательные инъекции. Зато в области разработки стерилизующих препаратов доктор Бойкот рассчитывал добиться куда большего успеха, и некоторые созданные им стерилизаторы различной «убойной» силы уже применялись на практике и к самкам, и к самцам. Раф пробовал добраться до кроликов, прыгая на клетки, но один из них взмолился, чтобы ему дали умереть спокойно, после чего Раф наконец отстал от них и присоединился к Шустрику, который пытался найти какой-нибудь выход, помимо очередных двойных дверей. Однако поиски эти закончились ничем, и друзья вступили в следующий круг ада.

Они принялись исследовать кошачий блок, где кошек держали в специальных капюшонах, закрывающих им глаза и уши, с целью изучения действия, которое оказывает на кошек нахождение в специальном капюшоне, закрывающем глаза и уши. Здесь было сравнительно тихо, и какого бы то ни было движения почти не ощущалось. Однако Раф все же различил чей-то одинокий голос, постоянно повторяющий одно и то же: «Ой, мамочка, мамочка, мамочка!» — причем в голосе этом слышалась скорее тревога, нежели страдание. Раф застыл на месте, пытаясь определить, откуда доносятся эти причитания, и Шустрику, который и тут не обнаружил выхода на улицу, не сразу удалось заставить своего товарища двинуться дальше.

И они продолжили свой путь через аквариумный блок, где осьминогов, которые удостоились (или нет) пройти через хирургическую операцию на мозге, потчевали ударами электрического тока, когда те приближались к предлагаемой им пище (с целью изучения способности осьминогов фиксировать в памяти предыдущие удары электрического тока и, как следствие, не реагировать на приманку, рискуя в противном случае получить очередной удар тока). Сейчас электроды были обесточены, резервуары темны, а их обитатели дремали или, по меньшей мере, пребывали в оцепенении. И все же тут было полно каких-то тихих подводных звуков и бульканья. Это так давило Рафу на психику, что он первым протолкнулся через очередные двойные двери, прежде чем Шустрик успел отчаяться в поисках какого-нибудь окошка, которое случайно забыли закрыть.

Наконец они оказались в блоке с морскими свинками, которые были тут всех видов и мастей — рыжие, черные, белые, черно-белые, рыже-черные, длинношерстные и короткошерстные, печально-умильные и умильно-печальные; здесь их держали в качестве живого резерва для всех блоков Центра. У многих свинок были ампутированы одна или несколько лапок — и вот вам занятный факт: свинки не имели способности к адаптации и вели себя так, словно все четыре лапки были у них на месте. Шустрик, обследовав все помещение, остановился наконец в дальнем углу и прижал нос к щели под дверью. Эта дверь не была двойной — тяжелая сплошная дверь, совершенно нормальная дверь, выкрашенная зеленой краской и запертая крепко-накрепко.

— Дождь и слякоть, — сказал Шустрик. — Канавы и листья! Понюхай!

Раф сунул нос под дверь. Псы с наслаждением вдыхали запах моросящего в ночной тьме дождя. Раф тщетно толкал лбом неподдающуюся дверь.

— Пустое, — заметил Шустрик. — Почтальонская дверь, для мальчика, разносящего бумажки… Это я так, — добавил он, глядя на примолкшего и сбитого с толку Рафа. — Мы доели эту миску до дна, вот и все.

— Что, нету выхода? Разве мы не можем одолеть почтальона?

— Кошка на дереве. Лезет, покуда верхушка не станет гнуться. А что потом? Вот и повиснешь на облачке. А меня повесь на другое. — Словно разуверившись в себе, Шустрик задрал лапу у двери и коротко помочился, после чего сел на задние лапы, дрожа на сквозняке в ползущих через порог сырых клочьях тумана.

— Холодно. Лапы зябнут.

— Горит, — вдруг сказал Раф.

— Что?

— Что-то горит, вон там. Пахнет пеплом. Там будет теплее. Пошли.

Оттуда и впрямь веяло теплом — не очень сильно, но вполне ощутимо. Тепло шло из противоположного конца блока, из-за установленных ярусами клеток с морскими свинками. Повернув голову, Шустрик не только учуял запах пепла, но и увидел, несмотря на полумрак, легкие черные частички, кружащиеся в поднимавшемся вверх воздушном потоке, который, видимо, был теплее, чем остальной воздух в помещении. Пройдя вокруг клеток за Рафом, Шустрик увидел, что тот уже обнюхивает квадратную железную дверцу, вмонтированную в кирпичную кладку. Эта дверца немного выступала из стены и находилась чуть выше его головы. Дверца была приоткрыта. Заглянув внутрь, Шустрик различил потолок или, скорее, верхнюю стенку какой-то металлической выемки, которая, похоже, была довольно глубокой, поскольку оттуда не только исходил поток теплого воздуха, несущего легкие частицы пепла, но доносились и какие-то тихие звуки, какое-то позвякивание и потрескивание, многократно усиливаемые эхом в железной трубе.

— Что это такое? — спросил Раф, ощетинившись, как перед дракой.

— Это не животное, так что убери-ка свои зубы подальше. Эта штука может двигаться туда-сюда, вроде как дверь. Открой-ка ее пошире.

Раф, как и прежде, принялся толкать дверцу, но Шустрик сразу остановил его.

— Нет, не так! — сказал он. — Ты ее закрываешь. Подцепи носом или попробуй лапой. Давай покажу.

Шустрик встал на задние лапы, а передними оперся о выступ в кирпичной кладке, затем просунул морду в щель и дернул головой в сторону, заставив железный квадрат немного повернуться на петлях. В то же мгновение он отскочил, и шерсть его встала дыбом, как только что это случилось с Рафом.

— Что такое? — снова спросил Раф. — Тут что-то жгли… Пахнет смертью… кости… шерсть…