Пленники старой Москвы - Анна Князева

– Только не говори, что тебе все равно.

– Совсем не изменилась… – Картавин, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Катерине вдруг показалось, что еще немного, и он скажет грубость.

Но этого не случилось. – Слышал, вы купили квартиру?

– Да, на Мясницкой.

– Я знал, что ты выберешь именно эту.

Катерина удивленно выгнула брови.

– С чего это вдруг?

– Просто видел список квартир.

– Хотела бы я знать, кто в вашей фирме не видел этого списка.

– Нам с Мариной, когда мы приехали, также помогали выбрать жилье.

– Как она, кстати?

– Все нормально. Работает в Галерее современного искусства. Ты уже нашла для себя работу?

– Нет.

– Почему?

– Потому что не искала.

– Ясно…

Почувствовав неловкость, Катерина заметила:

– Я уже пять лет не работаю.

– Ясно. – Картавин посмотрел на часы. – Теперь точно ждать бесполезно.

– Я позвоню Герману, – она достала из сумочки телефон, но тот, оказавшись в ее руке, зазвонил. Сделав предупреждающий знак Борису, Катерина ответила: – Здравствуй, Люсьена!

В трубке послышалась какая-то возня, и прозвучал возмущенный голос Сапеги:

– Езжайте, чего вы стоите! Мы так за час не доедем! Где вам выдавали права!? Это я не тебе, – сказала она в трубку немного спокойнее.

– Поняла, – сдержанно заметила Катерина.

– Какие планы на завтра?

– Никаких.

– В восемь утра я за тобой заеду.

– Так рано? И куда мы с тобой?

– Сначала в салон перышки чистить, потом – в ресторан пообедать. – Люсьена вновь сорвалась на крик: – Где только вас берут, таких идиотов! Обгоняй его, давай поживей!

– Ты в машине? – с пониманием спросила Катерина, однако, взглянув на Картавина, недовольно поморщилась.

– С новым шофером. Сделал морду колуном и думает, что он хороший водитель!

– Жду тебя в восемь.

Нажав на отбой, Катерина сообщила Картавину:

– Сейчас позвоню Герману…

Но тот покачал головой.

– Не стоит, я ухожу. – И уже поднявшись с кресла, он поинтересовался: – Ты говорила с Сапегой?

– Да.

– Плотно общаетесь?

– Не сказать, что особенно.

– Это хорошо. Не очень-то ей доверяй. Она непростой человек.

Катерина понятливо усмехнулась:

– Видела ее в деле… Так что вряд ли узнаю от тебя что-нибудь новое.

– Ты – умная. Сама во всем разберешься.

– Значит, Германа ждать не будешь?

– Завтра на работе увидимся.

Они попрощались, Борис Картавин ушел.

Катерина села у стойки и заказала чашечку кофе, однако даже не успела его допить, когда в лобби-бар зашел ее муж.

– К тебе приезжал Картавин, – сообщила ему Катерина.

– Где он? – Трубников огляделся.

– Ушел. Сказал, что завтра увидит тебя на работе.

– Странно. – Герман посмотрел на часы. – Кажется, я приехал ко времени.

– Он сказал, что ты опоздал.

Трубников достал записную книжку и, перелистнув пару страниц, возразил:

– Ничего подобного!

Катерина пожала плечами.

– Во всяком случае, он просидел здесь более получаса.

– Полный абсурд!

– Может быть, вы не поняли друг друга?

Герман стукнул пальцами по страничке:

– Я сразу же записал.

– Позвони ему.

Достав из кармана телефон, Герман подержал его в руке и снова сунул в карман.

– Завтра на работе увидимся.

– Не любите вы друг друга… – заметила Катерина. – А ведь в институте были друзьями. Как будете вместе работать? Нужно было нам остаться в Новосибирске!

– Что сделано, то сделано. – Трубников окликнул бармена: – Любезный! Мне тоже чашечку кофе.

– Что сделано, то сделано… – повторила Катерина.

Герман с ехидцей спросил:

– Ты про квартиру?

– Готова признать, что ошиблась. Отчасти. Не могла предугадать, что такое может случиться.

– Видишь ли, Катенька. Как правило, люди ошибаются не отчасти, а в целом. Отчасти ошибиться нельзя. Должен заметить, что твоя кривая в последнее время ведет тебя не туда.

– Давай не будем глобализировать! Мне просто нужна поддержка.

– Всегда готов тебя поддержать. – Герману принесли кофе. Отхлебнув, он попенял: – Сахара мало.

Бармен придвинул стеклянный дозатор. Дождавшись, пока он закончит с сахаром, Катерина продолжила:

– У меня тревожные мысли. Многое из того, что случилось, я не могу объяснить.

– Например? – прищурившись, Трубников поднес к губам чашку.

– Например: зачем Сапега приходила в нашу квартиру? Я уже говорила тебе, она там была.

– Она туда приходила, когда квартира не была нашей.

– Это она тебе об этом сказала?

– Зачем?.. – Герман смаковал кофе. – Ты сама. Разве не так?

– Я поняла это случайно. Просто догадалась.

– Отчего бы тебе не спросить у нее напрямую?

Катерина тряхнула головой и, как показалось, сказала самой себе:

– Завтра спрошу.

– Вот видишь… Все намного проще, чем кажется.

– Это еще не все, – мрачно проронила она.

– Что еще?

– Соседка из десятой квартиры…

Герман отставил пустую чашку и категорично прервал жену:

– Послушай… Я не хочу больше говорить об этой квартире. Смерть рабочих – это дело полиции.

Потупившись, она замолчала.

– И все-таки… Не понимаю, почему Борис меня не дождался, – задумчиво проронил Трубников.

Глава 10

Вы – говно

Утренняя поездка с Люсьеной Сапегой – последнее из того, чего бы захотелось Катерине. Тем не менее в восемь часов она спустилась вниз и села в ее машину.

Обменявшись любезностями, они замолчали. Катерина вовремя поняла, что у Люсьены не было настроения. Не желая попадать под горячую руку, она сначала смотрела в окно, а потом в затылок нового шофера Сапеги.

– Быстрей поезжайте! – распорядилась Люсьена.

Водитель обернулся и расплылся в добродушной улыбке:

– Можете обращаться ко мне на ты.

Люсьена Сапега поперхнулась от удивления.

– Нет!

– Почему? Я же не возражаю.

– Потому, что «ты – говно» не звучит. «Вы – говно» – намного изысканнее.

Катерина перевела взгляд на окно и заставила себя промолчать. Водитель тоже промолчал, сообразив, в какой попал переплет.

У салона красоты, куда они вскоре приехали, шофер припарковался с третьей попытки. Две первые категорически не устраивали Сапегу. По ее мнению, машина стояла не перпендикулярно к поребрику.

Когда наконец автомобиль припарковался под максимально прямым углом, Сапега вылезла из машины, Катерина за ней. В салоне их встретили при полном параде с максимально возможной массовкой. С первого взгляда было видно: здешний персонал выучен на горьком опыте, причем не чужом, а своем.

Люсьена и Катерина расположились на белом диване, женщина-администратор принесла бокалы с шампанским.

– У нас мало времени, – капризно проговорила Сапега, забирая бокал. – Живей поворачивайтесь.

Люсьену увели на депиляцию. Вскоре по салону разнеслись ее крики. Помимо веснушчатой пигментации, у нее была природная волосатость.

Катерина плюнула на все и решила получить удовольствие. После массажиста она пошла к маникюрше, потом к парикмахеру. Обстоятельства сложились удачно: с Сапегой пересекаться нигде не пришлось, но по ее глумливому голосу Катерина всегда знала, где та находилась.

Встретились они только у кассы, где Люсьена категорично затребовала скидку. У тертой администраторши был такой вид, словно ее переехал бульдозер.

– У вас уже есть скидка – тридцать процентов.

Сапега капризничала:

– Я – постоянный клиент. Неужели для меня нет никаких профиренций?[4]

– Мы сделали для вас все, что могли.

– Ноги моей больше не будет в этом шалмане! Разогнать вас к чертовой матери, раз не умеете обслужить приличных людей! Что я, по-вашему, печатаю деньги на печатном станке? Завтра же отправлю сюда Роспотребнадзор и прокуратуру! Денег им подавай! Совсем обнаглели!

Подоспевшая хозяйка салона сделала скидку, которая, однако, не распространялась на Катерину. Так что при виде счета у нее вылезли из орбит глаза. Мысленно поблагодарив «подругу» за такую подставу, Катерина расплатилась карточкой, зная, что вечером Герман заведет разговор насчет этой непомерной суммы. Ему приходили эсэмэски, изобличая все ее траты. С такой унизительной практикой пришлось смириться, когда по настоянию мужа она бросила работу и лишилась своего дохода.

Справедливости ради нужно заметить, что подобного рода разговоры у них случались весьма редко. Трубников не был жадным, а Катерина имела совесть и не тратила больше необходимого.

Когда она вспомнила про оставленную работу и про то, что эта тема была затронута в разговоре с Картавиным, ей сделалось неприятно, как будто она существенно отличалась ото всех нормальных людей. Однако, взглянув на Сапегу, Катерина немедленно успокоилась. По сравнению с этой женщиной она была нормальнее нормального.