Мой тайный дневник - Клара Ярункова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я очень обрадовался. Вот было бы здорово! Но потом я испугался, потому что вспомнил, что Марс — это бог войны, значит, и марсиане хотят войны.
Но Миша сказал:
— Ты все-таки дурак, Мирослав. Если к нам марсиане и прилетят, так это же будут не капиталисты. Подумай об этом научно. Если уж они здесь окажутся, так это будут такие же люди, как мы с тобой, и думают теперь они не о войне, а о семенах для мичуринских полей, верблюдах или подарках для пионерского отряда.
И я начал думать по-научному и уже вообще больше ничего не боялся.
Товарищи
Мой самый лучший товарищ до самой смерти — Миша Юран. И люблю я его больше всех на свете. Мама говорит, что однажды, когда мы ходили еще в детский сад, Миша не захотел со мной играть, и тогда я проплакал до самого вечера и не успокоился даже ночью. Так и плакал во сне. А во втором классе, когда Миша заболел ветрянкой, я нарочно влез к нему в постель, чтобы тоже заболеть. Отец потом об этом узнал и хотел меня побить. Но уже не мог, потому что оспинки появились у меня везде, даже на носу. До сих пор одна ямка так и осталась. А потом, после великого допроса, меня оставили лежать у Юранов, и нам было очень хорошо.
С тех пор мы уже все время, всегда-всегда были товарищами: и в болезни, и в школе, и на дворе. И я уже стал думать, что только Миша может быть товарищем, а другие нет.
Но теперь я вижу, что и другие могут быть.
Вот сегодня у нас было рисование, а рисование мы очень любим.
Мы разводим краски и красим друг друга и себя.
Один раз у Бучинского была новая прическа — «аргентинская трава», и мы выкрасили ему волосы в зеленый цвет, а Канторису — в черный, чтобы он стал похож на аргентинского буйвола. Раз есть трава, кто-нибудь должен ее и съесть.
Сегодня перед рисованием Миша спросил:
— Ты заметил, что коричневой краской мы вовсе не рисуем? У меня она еще вся цела, а вот, например, кармин почти весь израсходован. Давайте разведите-ка коричневую и сделайте из меня леопарда.
Он снял с себя рубашку, и мы нарисовали коричневые пятна на его спине, на груди и на ребрах. Лицо себе он решил разрисовать сам.
Потом Миша посмотрелся в оконное стекло и сказал:
— Еще не похож. Помажьте, пожалуйста, по коричневой немного черной, а потом придайте желтизны.
А Анчу Парикову, которая у нас лучше всех рисует, он попросил:
— Положи-ка мне на лицо еще черной и подведи желтой усы. Пасть у меня должна быть грозной.
Когда все приготовления были закончены, он страшно заревел и начал гоняться за девчонками. Те совсем забыли о том, что это Миша Юран, и испугались его, как настоящего леопарда, и поэтому истошно завизжали.
У нашего класса тонкие стены, и, наверно, нас кто-нибудь подслушал, потому что в класс тотчас же вошла учительница.
Сначала она ничего не сказала, но потом взяла со стола Мишину рубашку и спросила:
— Кто это забыл здесь свое белье?
Все засмеялись, и Миша выступил из своего укрытия — он прятался за Шпалу. Усы свои он смазал, но остальное не сумел, и тогда учительница взяла его за руку и отвела в учительскую.
Когда они шли по коридору, все первоклашки забились в углы от страха.
В учительской Мишу никто не узнал, а ведь Миша идет у нас по математике лучше всех.
Потом ему пришлось умываться в учительском умывальнике. Он умылся, но спина так и осталась разрисованной, потому что он не мог до нее достать.
Когда они вернулись в класс, вода у Миши капала с волос и учительница потребовала:
— Признавайтесь добровольно, кто должен быть отмечен за такое художество.
Мы знали, как будем отмечены, и поэтому лучше решили помолчать. Искоса взглянули мы на Червенку и на Элишку Кошецову, не будут ли они ябедничать? Но те рук не поднимали, сидели тихо.
Потом Миша сказал:
— Это я все нарисовал сам.
Учительница не поверила:
— Ну, ты, видно, великий артист, прямо фокусник: умеешь разрисовать собственную спину! Жаль вот только, что не умеешь так же ее и вымыть. Знаете что, товарищи? Подумайте получше, даю вам срок до грамматики. Если виновники добровольно не признаются, будет наказан весь класс. Садись, Юран.
Потом мы рисовали очищенную кольраби, а кожуру отдельно. У Канториса кольраби не было, потому что он ее съел. Кожура была, а ядра не было. Поэтому он все срисовывал у меня.
После рисования мы советовались всем классом, как же все-таки быть с этим леопардом. И все смотрели в сторону Червенки и Элишки Кошецовой, и те от этого очень нервничали, а Червенка даже сказал:
— Что это вы на нас все время смотрите? Мы хоть и невиноватые, но не какие-нибудь ябеды.
Потом Анча Парикова выработала план действий и во время грамматики обратилась к учительнице от имени всего класса:
— Мы знаем, что некоторые из нас виноватые. Во время перемены мы обо всем подумали и увидели, что есть среди нас даже и невиноватые. Но именно эти невиноватые и не хотят признаваться и решили лучше страдать вместе с нами. Собственно, они ведь тоже виноваты, потому что они нас не остановили. А как вообще было дело? Некоторые из нас не получили билетов в цирк, когда он был здесь, и никогда в жизни еще не видели леопарда. Ну, мы и решили: пусть его увидят!
— Ах, вот оно что! Вы решили попробовать разрисовать себе кожу, как индейцы, да? — спросила учительница.
— Да, — сказала Анча. — Мы хотели посмотреть, возможно ли рисовать на коже.
Учительница засмеялась, хотя и про себя. Но мы-то все-таки хорошо видели, что она смеется.
— Если бы у вас вообще было правилом так вот вместе держаться — и во время уроков, и во время работы, — я бы ничего против этого не имела. А то с вами просто беда: только когда набедокурите, тогда вы едины. Все учителя меня жалеют, какой мне достался недисциплинированный класс. На будущий год ни за что с вами не останусь, пусть берет вас кто хочет.
Мы тут же начали просить, чтобы она нас не оставляла.
Но учительница сказала:
— Нет, больше я вас не хочу даже и видеть.
Но мы знали, что говорит она это уже просто так. Она пугает нас так с третьего класса и все еще не оставляет.
Но на перемене мы ей пообещали, что больше сердить ее не будем.
А после обеда мы пошли все на мичуринское поле и на самом деле держались там все вместе даже во время работы. Мы вообще не ссорились. Иногда мы, конечно, ссоримся, но сегодня ни разу и даже никто не подрался.
Мы выпололи все грядки, чтобы учительница заметила и похвалила нас.
Червенка радовался больше всех: на этот раз он выдержал наравне со всеми и даже забежал в гараж за автолаком, чтобы выкрасить палки, которые мы приставляем к помидорам, в красивый оранжевый цвет.
И еще договорились, что поймаем зеленую лягушку, посадим ее в банку от огурцов и Шпала сделает маленькую лесенку. Лягушка будет лазать вверх и вниз и предсказывать нашей учительнице погоду, чтобы у нее никогда не было ревматизма.
Потом пришла учительница и действительно похвалила нас.