Ржавый меч царя Гороха - Андрей Белянин

— Не понял…

— Да я тебе вот прямо сейчас и объясню, — чуть не плача, завелась она. — Митенька наш, по твоему приказу начальственному, за тремя женихами приглядывал. Ну и принял чуток… чтоб подозрений у окружающих не вызывать. Потом поближе подсел, потом к разговорам ихним прислушался, по твоему же заданию! А уж как они трое вдруг начали наше Лукошкино всякой грязью поливать да про самого царя насмешничать, тут и не сдержалось сердце ретивое. Да ежели б они при мне такие слова говорить стали, я б их сама… чего под рукой было, тем бы и накрыла!

— Почти частушка, — машинально похвалил я. — А поконкретнее: какие слова, оскорбления, угрозы, что ещё там?

— Дак ты Митеньку призови, он тебе и скажет!

— А вы?

— А я сама не слыхала, — на миг опомнилась горячая заступница сельской молодёжи. — Мне ж… Митя чё-то такое намекнул, когда его в поруб складировали.

— И вы сразу поверили? Ладно, попросите ко мне дежурных стрельцов.

— Да ты хоть кашку доешь, чего ж без завтраку-то?

— Служба не ждёт. — Я отодвинул тарелку. — К тому же если у нас в порубе содержится подло оболганный герой и невинно осужденный защитник отечества, то томить его там в компании закоренелых преступников — просто грех! Зовите стрельцов, будем разбираться…

Яга насупилась, кликнула кота, тот сонно стёк по ступеням на порог горницы, выслушал приказ, зевнул, до хруста вывернув челюсть, и с мрачной мордой направился во двор, к Еремееву. Как он там с ним договаривался, ума не приложу, но буквально через две-три минуты передо мной навытяжку стояли двое стрельцов, при саблях и бердышах.

— Здравия желаем, батюшка сыскной воевода!

— И вам не хворать, — кивнул я. — Напомните-ка, братцы, сколько человек у нас в порубе?

— Навродь четверо, — неуверенно переглянулись они.

— Что значит «навродь»?

— Ну ежели Митьку вашего считать, так точно четверо.

— А почему б его не считать? Он что, не человек? — удивился я.

— Кто, Митька-то?! — так же удивились стрельцы.

Развивать тему сложных взаимоотношений моего младшего сотрудника с реестровыми стрелецкими частями было скучно и предсказуемо. Стрельцы, по букве устава, подчинялись сотнику Еремееву, Еремеев — мне, иногда Бабе-яге, но уж никак не Мите, а он-то как раз и любил порой поизображать из себя высокое начальство. Не по злобности характера, а исключительно из-за банальной лени…

Попросит его бабка дров нарубить — он норовит стрельцов заставить, попросит воды натаскать — он опять часовых у ворот тормошит. Ну те, конечно, помогут разок-другой, но на шею себе сажать не станут. Отсюда редкие, но меткие конфликты.

— Приведите его сюда. Остальных задержанных…

— Отпустить?

— Мм… нет, — подумав, решил я. — Вывести, выгулять в туалет, погреть на солнышке и назад, в поруб. Мы с ними потом разберёмся.

— Слушаемся, батюшка сыскной воевода!

Ну и замечательно. Парни ушли вытаскивать Митю из-под замка, а ко мне тихой ласковой лисой подсела улыбчивая бабка.

— Милок, а ить ты мне ещё не поведал, чем вчерашний поход в царёвы подвалы закончился? Свечу чародейную не обронил, часом?

— Всё в целости. — Я сунул руку в карман и вернул бабке жёлтый огарок.

— Вот и умница. — Яга деловито припрятала свечку. — А ещё чё полезное для дела углядел? Много, поди, улик-то я, старая, просмотрела?

— Одну. Но очень важную…

Я приложил палец к губам, потому что в сенях раздались шаги.

Суровые стрельцы вежливо, но твёрдо втолкнули в горницу упирающегося Митяя. Поборник царской чести и правозащитник всего святого в Лукошкине был помят, оборван, не умыт, грязен, как украинская свиноматка с ВДНХ, и местами хорошо побит.

Вот такой портрет полноценного милицейского сотрудника младшего звена. Со времён царя Гороха такой. И в будущем мало что изменится, я уверен…

— Докладывай, Митя.

— Чего ж тут докладывать-то, а? Расстреливайте!

— Непременно и с удовольствием, — положа руку на сердце, пообещал я. — А пока доложи, как ты выполнил задание и почему был задержан нарядом наших же стрельцов за безобразную драку в пьяном виде.

— Вот так уж сразу и безобразную, — тут же надул губы наш герой. — Вы ж её, поди, не видели? Красивая драка-то была, яркая, между прочим, всем понравилось…

Я повернулся к Яге. Бабка сделала вид, будто кого-то высматривает в окошко. Митя понял, что прямо сейчас наказывать не будут, а упустить такую аудиторию, как мы с Ягой, он бы ни за что себе не позволил. И начало-ось…

— Задание ваше начальственное я исполнял, как велено. Уж ежели Митька Лобов с Подберёзовки за дело берётся, так, живота не жалея, голову за любимую милицию положит! На том и крест целовать буду, за то и на плаху пойду, а велите, так вот хоть сей же час прямо башкой чего-нибудь поломаю!

— Митя…

— Хотите, дверь?

Бедная моя домохозяйка и чирикнуть протестующе не успела, как от тяжёлого удара резная дверь едва не сорвалась с петель.

— Митя!!!

— А хотите, косяк?

Ещё один удар. По счастью, в этом спектакле последний, потому что косяки в тереме из тиснёного дуба, и с ним наш «омоновец» уже не справился. Рухнув всем телом, Митяй умудрился сбить скамью с бабкой, задеть стол, опрокинуть миску с моей кашей на обалдевшего кота, облить мои брюки молоком, а сам закатиться под стол, где и замереть в красивой позе буквы «зю»…

На шум и грохот вбежали грозные стрельцы с саблями наголо, а поскольку ни я, ни Яга толком ничего объяснить не успели, то парни крикнули подмогу, и в горнице стало ещё веселее. Общий бардак в шесть раз увеличил бабкин кот, когда один из стрельцов случайно наступил ему на хвост. Виновник не признался, поэтому от взбесившегося Васи досталось уже всем четверым.

Я же тихо уполз под стол, к Мите.

— Пиши рапорт об увольнении по собственному желанию.

— А ежели я не желаю?

— Тогда докладывай, что полезное выяснил на задании.

— Стало быть, то, что я за отечество безвинно пострадавший, уже значения не имеет?

— Нет, — подтвердил я.

— От так всегда. Ну и ладно, тады расскажу. Мне ить и самому интересно было, чё за женишки иноземные вокруг нашей рыжухи Марьянки толкутся. Их бы проверить надо на благонадёжность, да и справку про то какую ни есть вытребовать. Так вот я и…

Памятуя свой прошлый филёрский опыт, наш младший сотрудник особо выёживаться не стал, ни во что экзотическое переодеваться тоже, поэтому шастал из кабака в кабак в неброском имидже простого деревенского парня. Тут ему изображать ничего не приходилось, подозрения он не вызывал и на скромное местечко в дальнем уголке, с одной стопкой водки, всегда мог рассчитывать. Искомые женихи нашлись в печально известном трактире «У языкастой тёщеньки»…

Будь моя воля, я б его закрыл ещё до открытия, но хозяйка в своё время подсуетилась со взятками, и заведение процветало на дешевизне, доступности, антисанитарии, подпольном самогоноварении и мелком криминале. Именно там представители трёх небратских народов нашли друг друга и даже попытались заключить некое противозаконное соглашение.

Сначала они играли в кости на то, кто станет мужем, а кто тайным (?!!) любовником сестры царя Гороха. Победили азиат и кавказец, прибалту досталась роль первого министра и советчика. После чего они плавно перешли к обсуждению прямой распродажи русских земель всем заинтересованным лицам, делёжке денег на троих с последующей эмиграцией «за море-окиян».

Полагаю, что речь шла о ещё толком не открытой Америке, но все трое, по словам нашего Мити, намылились именно туда. Дальнейшего посрамления и поругания веры, царя и отечества наш младший сотрудник не вынес. Зато вынес всю нетрезвую троицу в центр кабака и возил мордами по столам, покуда в общую драку не включились завсегдатаи. Стрельцы подоспели примерно через часок, в основном чтобы повязать павших…

— Трактир восстановлению подлежит? — в конце рассказа осторожно поинтересовался я.

Митя отрицательно помотал головой. Йес! Ну и как после такого хорошего известия я мог его уволить?

— Хорошо. Ты остаёшься. Ещё один вопрос. Какие лично у тебя мысли о женихах?

— Непростые, — всерьёз задумался наш герой. — Одно скажу: царевне Марьяне они не пара.

Тут наш конструктивный диалог прервался, потому что расцарапанные, как линогравюра, стрельцы под руководством Яги начали наводить порядок и вытащили нас из-под стола. Комнату быстро привели в порядок, наш младший сотрудник был отправлен в баню, а я вернулся к служебным обязанностям. Надо доводить это дело до конца…

— Бабуль, как вы насчёт допроса трёх свидетелей?

— Обвиняемых, — хмуро поправила наша экс-перт-криминалистка. — Уж ежели даже Митенька в речах ихних оскорбление отечеству углядел, дык я тем более не помилую!

— Ну, судебные и прокурорские функции в наши обязанности не входят, — напомнил я. — Степень их вины пусть царь определяет. Не забывайте, что главная цель у нас другая — мы должны все силы отделения бросить на кражу и вернуть указанный предмет.