Созданные для Рая - Павел Корнилаев

Танк был неуязвим для ручных гранатометов, но на дороге его место на трейлере. Сопровождение колонн, едущими по дороге танками, выводило из строя как сами дороги, так и ходовую часть танков. Наконец конструкторская мысль породила специальную машину сопровождения. Колесный броневик с экипажем из двух человек имел мощное вооружение и бронирование. Отказ от десантного отделения позволил ограничиться самыми минимальными габаритами.

В чистом, безоблачном небе вертолет нарезал круги в экономичном режиме, но представлялось очевидным, что никакая бережливость не позволит ему проводить колонну до опорного пункта.

Пятидесятый километр - начало подъема на перевал Баланди - главного препятствия первого этапа пути. Перевал был в общем-то незначительный.

Для порожняка он не представлял особого препятствия, но для груженых бензовозов двадцать два километра, хоть и небольшого подъема, грозили затянуться часа на два.

,, Эх, разогнаться бы перед подъемом ! " - тоскливо подумал Ник. Но горячий воздух плохо охлаждал моторы грузовиков, не позволяя использовать их на полную мощность. Там, где по-холодку машины свободно шли на седьмой передаче, водители уже включили четвертую, стараясь хоть как-то продолжить движение.

Пятидесятый километр - контрольная точка. Как положено, Степ вышел на связь с базой. ,, Прошли пол сотни ", - доложился он. Но его доклад не вызвал у руководства положительных эмоций.

,, Почему так медленно ? Куда плететесь ? Вы что, член хоронить везете ? " - распалялся штабной офицер, вспомнив и мать Степа, и его ныне покойную бабку. Не дожидаясь ответа, он добавил кучу других вопросов и ряд версий, объясняющих медленный темп движения колонны. Доминирующей среди них была теория о наполненных дерьмом штанах обделавшегося Степа, которые тот якобы боялся растрясти. Израсходовав весь запас оскорблений, он заорал : ,, Отвечайте, Степ ! " Но едва тот начал говорить, крикнул : ,, Молчать ! " - и пустил свое красноречие по второму кругу, попутно припомнив Нику полный перечень смертных грехов, которые он вроде бы совершил. Добавив под конец кучу самых свирепых и в основном неосуществимых угроз, штабной ублюдок выключил связь.

Температура воздуха подошла к тридцати восьми градусам. Останавливаться и студить моторы при такой жаре было почти бесполезно и не могло вписаться ни в какой график. Один из передних бензовозов замешкался в начале подъема, и грузовики сбились в кучу, почти наехав друг на друга. Колонна медленно поползла вверх, и оставалось только помолиться, чтобы вода не закипела в моторах грузовиков. А если одному из водителей случиться потерять сознание, то, чтобы он лучше свалился под обрыв, чем, зацепившись за гору, устроил на дороге затор...

Восемнадцать лет назад, когда Степ начинал свою службу, все представлялось простым и понятным. Эта война была нужным делом - актом помощи дружественному народу. Потом жизнь сложилась так, что ему пришлось много раз спросить себя : ,, Зачем ты здесь, Ник ? " Но постепенно, чтобы не раскололась голова, он отучил себя от этого вопроса. Заодно, Степ отучил себя думать вообще... Так было гораздо проще...

Война оказалась хорошим и нужным делом только для тех, на плечах у которых сияли генеральские звезды. Развелось таких, пожалуй, даже с избытком, и неспроста в народе ходила поговорка: ,,Плюнь в толпу - в генерала попадешь." Для них война стала даром господа. Им она давала тройное жалованье и последующие льготы, без малейшего риска и бытовых неудобств.

Впервые Степ прибыл сюда много лет назад, чтобы помочь местным жителям избежать порабощения и устранить мелкие недостатки общественного устройства. Конечно, если хорошо подумать, то на Ханурии тоже имелись некоторые недостатки, и в процессе жизни их не становилось меньше. Только вести с ними борьбу народ почему-то не брался, а руководители ограничивались благими пожеланиями. Вероятно надеясь, что все когда-то, чудесным образом, наладится само собой, хануряне отправлялись геройствовать на другие планеты. Пожалуй, это оказалось гораздо безопасней. Здесь Ник воевал уже десятый год и все еще был жив, а на Ханурии, против ее правительства и учреждений, не продержался бы больше трех часов.

Гл . 4

На войне, как на войне. Есть друзья и есть враги. Друзей надо защищать, а врагов- убивать. Политика и стратегия разрабатывалась в высоких штабах, в виде утонченных и благородных замыслов. До взводного командира все это доходило в виде простой арифметики : чем больше врагов уничтожишь - тем лучше. Но вскоре выяснилось, что между друзьями и врагами - очень тонкая, почти неразличимая грань, и убивать приходилось всех подряд.

А главные генералы при этом с презрением рассуждали о том, что благородство стратегических замыслов разбивается о природную тупость младших офицеров пехоты.

С высоких трибун часто говорились красивые слова о помощи братскому народу, которую хануряне оказывают из родственных чувств и лучших побуждений. Делая заумные речи более понятными, пропагандисты низшего звена объясняли, что мы пришли к ним потому, что лучше и умнее их, и убиваем их не просто так, а потому, что они - чурки. ,, Чурки ведь, им же не больно ", как сказал, выпив лишнего, один идиот в майорских погонах.

Да, конечно, офицерам неплохо платили, но большинство из них спускали накопленное за два года в первую неделю отпуска. Но зарплата, даже очень высокая, не могла оправдать убийств. На помощь приходила обильная выпивка. Выпивка, наркота и вездесущий плакат : ,, У нас есть присяга, у нас есть приказ. "

Приказы действительно имелись в изобилии. Уж чего-чего, а приказов всегда хватало. Часто забывали подвозить воду, горючее, продукты и боеприпасы. Дать приказ - не забывали никогда. Иногда давали сразу несколько, самых разных, и почти одновременно.

Да, конечно, они - просто солдаты и выполнить приказ - их единственная забота. Что бы они не делали, они просто выполняли приказ, и это казалось оправданием, хотя и не всегда достаточным. За девять лет службы, проведенных на Тагирии, Ник привык убивать. Сопереживание чужой боли, страданиям и смерти давно ушло, даже уже забылось. Ник был отличным стрелком, поражавшим своих сослуживцев исключительной меткостью, классным профессионалом, прекрасно знавшим и по возможности честно выполнявшим свою работу. Какой-нибудь гражданский слизняк, вникнув в смысл его службы, в благородном запале назвал бы его палачом и убийцей, но армейская терминология скромно ограничивалась словом ,,стрелок".

В свое время почти все ханурийские мужчины приняли присягу: кто в военном училище, кто в армейской учебке. Да и куда бы они делись ? Отмазаться от армии стоило больших денег, очень больших. Обычная рабочая семья не смела даже думать о такой сумме. Конечно, находились умники, которые, будучи призванными в армию, отказывались принимать присягу и брать в руки оружие. Но таких сажали на бензовозы, до тех пор, пока дурь не выйдет из их голов, либо находили другое, столь же эффективное и недорогое ,, лекарство".