Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга третья. Повелитель собак - Александр Бедрянец

Что касается дьявола. В девятнадцатом веке во Франции жил знаменитый магистр оккультных наук Элифас Леви. Несмотря на поприще, человеком он был очень даже неглупым, и в одной из своих книг сказал примерно следующее: – «Дьявола не существует в природе. Человек творит его заново каждый раз, когда вызывает». К этому я бы добавил, что для вызывания дьявола не обязательно использовать горящие пентаграммы, достаточно сознательно отречься от бога. Ведь отвернувшись от бога, неизменно поворачиваешься к дьяволу, так как чего-то третьего не существует. Или – или. Как только человек отказывается от закона божьего, он тут же утрачивает свободу воли и попадает под власть страстей и инстинктов, которые играют роль тех самых бесов, совращающих с пути истинного. А дьяволом является гордыня, источник всех грехов и преступлений. Именно она внушает человеку успех и счастье через попрание нравственных принципов, то есть путём злодеяний. В литературе этот момент описывается как запродажа души чёрту. Очень правдивая аллегория. Дьявол является отсутствием бога, его тенью, и не более того. Из всякого рода описаний нечистой силы можно сделать интересный вывод: все эти черти, бесы, дьявол и сатана полностью лишены собственной воли и какой-либо внутренне осмысленной жизни. Их единственная цель, вредить человеку, и без него, сами по себе они ничто. То есть на самом деле это придавленная свободой воли дикая ипостась самого человека. У нормальных людей разум управляет инстинктами, а у одержимых дьяволом инстинкты управляют разумом.

Все люди время от времени сквернословят, врут, дерутся и грешат иными способами, но рабами дьявола от этого не становятся. Причина в том, что в душе они признают свои нехорошие поступки грехом. Наши предки были проще, и чертыхнувшись, всегда говорили: – «Прости меня Господи», и этим подтверждали свою приверженность закону божьему. Запродавшие дьяволу души целенаправленно отказываются от соблюдения божьих заповедей.

– Родион Алексеевич, мы ведь начали про здоровье.

– Так я к этому и веду. Раньше ведь как было? И крестьянки, и дворянки за небольшим исключением рожали через год, да каждый год. Слабые и ущербные младенцы обычно помирали в течение первого года жизни, а то и сразу после рождения. Но уж те, кто выживал, в дальнейшей жизни во врачах не нуждались. На самом деле здоровый младенец очень живучее существо, и есть примеры того, что его не так просто ещё и убить. Об умерших младенцах особенно не горевали, и относились к этому философски – «Бог дал, Бог взял». Роптать на бога нельзя, да и смысла в этом нет, ведь божья воля и пути её для человека непостижимы. Да и времени на слёзы нет, потому что двое за юбку держатся, а под сердцем бьётся ещё одна новая жизнь. Изредка выживали и калеки, но шансов на продолжение рода у них не было.

Вряд ли наши предки держали женщин в подчинённом состоянии из пустого желания поиздеваться над ними. Резоны были гораздо серьёзнее. В двадцатом веке результатом полового равноправия стало то, что женщина вдруг заняла место бога, и стала решать сама, кому жить, кому умереть, а кому и вовсе не зародиться. Но, увы, человек несовершенен, и дела его несовершенны. А там, где он пытается подменить бога, всё получается наоборот. Стало возможно планирование семьи. Рождались один или два запланированных ребёнка, а остальные шли в аборты. Я лично знал женщин, сделавших более чем по сорок абортов. Они не чувствовали себя убийцами, ведь это разрешено законом. У естественного отбора не стало материала. Из родившихся детей больные и недоношенные стали выживать благодаря успехам детской медицины. Поражают воображение человеческие и технические ресурсы призванные сохранять генетический мусор. Врачей за эту евгенику наоборот судить не стоит, ведь материал поставляется женщинами.

– Родион Алексеевич, но ведь существует контрацепция, культура отношений.

– Контрацепция всего лишь гуманный способ уничтожения потомства. Он снимает комплекс вины с женщины и врача гинеколога, но не более того. Тут что в лоб, что по лбу. Можно срубить росток, а можно не посеять семечко. Результат один – голое поле.

Я иногда думаю, что на самом деле Господь бог бесконечно добр к людям. Его законы запрограммированы на создание добра и только. Отсюда можно сделать еретический вывод, что бог вообще не делает людям никакого зла, не мстит и не наказывает. А зачем? Человеку достаточно отказаться от заповедей божьих, чтобы организовать самому себе кару небесную, да такую, что черти в аду, с их примитивным лизанием сковородок, обзавидуются. Иначе говоря, всякое социальное зло порождается отсутствием добра. Давно замечено, что нравственно здоровое общество переживёт любую катастрофу, и выйдет из неё окрепшей. А безнравственное общество обречено. Оно способно погибнуть от любого неблагоприятного фактора, и как трухлявый пень рассыпаться от случайного толчка. Отсюда можно сделать вывод, что Господь Бог покровительствует только организованным коллективам людей, а на частную жизнь его влияние опосредовано через общество. Это создаёт коллективную ответственность и за распределение добра, и за концентрацию зла в общине. То есть зло, совершённое преступником, так или иначе неизбежно оборачивается возмездием. Если преступник его избегает, то оно обрушивается на его детей и близких, а также тех, кто ему помог избежать наказания. Дети отвечают за родителей, и ещё как. В библии не зря упоминаются семь проклятых поколений. Общество, где перестали наказывать преступников, обречено. Оно умирает как организм утративший иммунитет. Остальные выводы нетрудно сделать самостоятельно.

– Родион Алексеевич, вы случайно не семинарию заканчивали?

– Нет, нет. Я не духовное лицо, и не претендую на это. Всего лишь общие понятия. А консерватором я стал совсем недавно, старею, должно. Извините за несвоевременную лекцию, это всё газеты. Люди вы хорошие, и через неделю забудете, что я вам тут наплёл.

– Какие газеты?

– Любые. Профессор Преображенский правильно советовал не читать советских газет. Что бы он сказал о нынешней прессе? Я сегодня прочитал о легализации всякой мерзости в Европе, преподносимой как достижение свободы и демократии, вот меня и понесло.

После ухода притихших Мельниковых мы перешли в переднюю. Даша вдруг хихикнула и сказала:

– Я теперь знаю, почему тот лектор подался в священники.

– Ну, тогда я ещё не был таким грамотным, и всё было проще. Я показал ему один фокус, а он впечатлился. Кто ж знал, что оно на него так подействует.

– А что за фокус?

– С цветком. По правде говоря, я до сих пор сам не знаю в чем там дело, и как он получается, но при случае покажу его.

Родион сходил на перекур, а после этого перешёл к воспоминаниям.

*****************************************************

Мы и вправду были здоровыми детьми. Наши родители в большинстве своём тоже не сомневались в здоровье своих чад, и если кто-то из ребятишек вдруг начинал жаловаться на недомогание, то они, прежде всего, подозревали симуляцию, и чаще всего оказывались правы. Родители, конечно, следили за нашим здоровьем, но, в основном санитарными методами – приучали к гигиене, предупреждали заражение глистами и насекомыми паразитами, а летом жестоким образом сводили цыпки на ногах. Симуляция болезней ребятами не порицалась, потому что этим искусством владели немногие. Подводило незнание симптомов болезней, ведь большинство ребят не имело понятия даже о головных болях, ну, разве что от шишки после удара, но это не то. Большинство попадались уже на стадии натирания подмышек горчицей для повышения температуры. Я в эти игры даже не пытался играть. Сопли у малышей или чирьи считались не болезнями, а временными неприятностями.

А чего бы нам не быть здоровыми? Мы были закалёнными детьми природы. С первой травки весной, и до первых морозов осенью ходили босиком. Купаться начинали в марте месяце, бывало, лёд в камышах, а мы друг перед другом хвастаем, и лезем в речку «воду греть». Зимой на речке за станицей устраивали каток, и когда набирались команды, то на коньках спускались туда и играли в хоккей. При этом частенько кто-нибудь проваливался в полынью, замаскированную тонким льдом. Это считалось рядовым неприятным случаем, но уж никак не ЧП. Тут же быстренько разжигался костёр, пострадавший раздевался догола, накидывал на себя чью-нибудь шубейку, и сушил свои вещи. Переодевшись в подсохшее, он, как ни в чем, ни бывало, включался в игру. И хоть бы один потом чихнул. Родителям об этих эпизодах старались не рассказывать, так как дело могло закончиться ремнём. Сашку Васильева из-за его порока сердца мы просто боялись. Имея смутное представление об этой болезни, мы на всякий случай не пускали его играть в футбол и прочие подвижные игры. Бедняга чувствовал себя изгоем, и просился хотя бы постоять на воротах, но мы были непреклонны. Мало ли что? Вдруг мячом по сердцу попадёшь? Отвечать за него не хотелось никому, да и жалко парнишку.