Жизнь в ролях - Брайан Крэнстон

Словно ведомые каким-то невидимым радаром, они отыскали в центре Зальцбурга какой-то старинный дом. Над его входом висел красный фонарь. Для них он был чем-то вроде маяка, указывающего путь во мраке.

Когда мы вошли в фойе, я остановился в сторонке, а мои приятели, оживленно жестикулируя, принялись торговаться с хозяйкой. Я же дал ей понять, что у меня нет или слишком мало с собой денег, универсальным и всем понятным движением вывернув карманы.

Затем мои спутники, выбрав себе девушек, отправились наверх, а я, пожав плечами, сел в кресло и уставился на свои туфли. Насколько я помню, таков был мой план с самого начала. Я не чувствовал в себе достаточно решимости, чтобы, как мои приятели, сделать этот вечер особым для себя. Они действовали в полном соответствии со своим замыслом, без каких-либо колебаний. Я же, сидя в кресле, мысленно ругал себя последними словами за малодушие. Что поделаешь – эти парни были храбрее и решительнее меня. Зато, утешал себя я, вряд ли им когда-нибудь приходилось рубить головы курам.

Внезапно я почувствовал, что рядом со мной кто-то есть. Подняв голову, я увидел женщину в умопомрачительно коротком синем платье. Она стояла прямо передо мной, уперев руки в бедра. Затем она поманила меня к себе. Я достал из кармана несколько купюр и показал ей, давая понять, что мне не хватает денег. Она молча выхватила у меня банкноты, взяла меня за руку и повела за собой.

В комнате она жестами показала мне, чтобы я разделся. Итак, это сейчас случится, подумал я и принялся медленно снимать с себя одежду. Женщина вручила мне запечатанный пакетик с презервативом. Я принялся весьма неловко пытаться вскрыть его. Видя, что у меня ничего не получается, женщина забрала у меня пакетик, легко извлекла из него презерватив и надела на меня. Это было нетрудно, поскольку эрекция у меня уже наступила, хотя я ощущал не столько вожделение, сколько нервное возбуждение. Затем женщина одним движением сняла с себя платье. Белья на ней не было. Она легла на двуспальную кровать, увлекая меня за собой, так что я оказался сверху, и рукой направила меня внутрь себя. Прямо перед моим лицом оказались ее груди. Я решил, что их нужно потрогать. На ощупь они оказались мягкими и… ШЛЕП! Женщина ударила меня по руке. Тем самым она ясно дала мне понять: ты заплатил слишком мало, сопляк, чтобы я позволила тебе еще и это, так что заканчивай поскорее.

Вскоре все и в самом деле закончилось. Не было ни страсти, ни нежности, ни разговоров. Мы даже не обменялись именами. Я не успел толком осознать происходящее. Просто два незнакомых человека ненадолго оказались в одной кровати и проделали определенные телодвижения, довольно незамысловатые. Женщина ничего от меня не ждала. Она не была разочарована. Она просто ничего не чувствовала – было ясно, что эти минуты своей жизни она легко и навсегда забудет. Но для меня это был незабываемый момент, хотя я должен признать, что не вспомнил бы лица той женщины даже под угрозой смерти.

Встав с кровати, я быстро оделся. Женщина тоже натянула на себя платье и тут же ушла, оставив дверь комнаты открытой.

Позже выяснилось, что примерно половина парней из нашей делегации в тот вечер посетила публичный дом – включая моего брата. Мы перестали быть девственниками одновременно – любопытный момент, который мы с ним, однако, никогда впоследствии не обсуждали. Должен сказать, что та поездка оказалась чем-то вроде тура по борделям. Большинство родителей дали своим сыновьям с собой деньги. Развлекитесь как следует, ребята! В Париже, в Брюсселе, в Амстердаме – везде, где нам давали хоть немного свободного времени, мы первым делом отправлялись в публичный дом. Что? Лувр? Прекрасная мысль. Но почему бы нам не пообщаться с местным населением и не внести свой вклад в развитие экономики страны, в которой мы находимся? По крайней мере, в развитие малого бизнеса.

Вернувшись домой, я понял, что главной целью подготовительных курсов для сотрудников полиции все-таки является не налаживание отношений между народами разных стран. До меня вдруг дошло, что я вполне подхожу для полицейской работы. Оканчивая учебу в школе, я стал понимать, что именно так люди и делают карьеру – сначала находят занятие, к которому у них есть способности, а потом оно становится их профессией.

Обучаясь на курсах, я добился отличных результатов в беге, преодолении полосы препятствий, подъемах корпуса из положения лежа, отжиманиях и строевой подготовке. Я узнал, что в разговоре по рации 211 означает грабеж, 459 – убийство, а 1 – приказ прибыть к месту вызова, когда это будет возможно. Код 2 означал прибыть как можно скорее. При выполнении этого приказа следовало использовать проблесковый маячок. Код 3 означал прибыть немедленно (с использованием сирены и проблескового маячка). Код 7 – перерыв на обед. Сочетание 10-100 – что полицейский отлучился для удовлетворения физиологической надобности (по крайней мере частично эти кодовые обозначения перекочевали на киноэкран). На любое действие существовал свой код. Я знал назубок их все, как и процедуру сбора вещественных доказательств, правила поведения на месте преступления, а также приемы контроля над толпой.

Курсы я окончил, опередив по показателям всех остальных выпускников. Да-да, я оказался номером один среди 111 курсантов, собранных со всего города. До этого мне никогда и ни в чем не приходилось быть первым. Жребий был брошен. Я решил, что научусь контролировать свои эмоции и стану полицейским.

Я сказал, что оказался первым. Однако следует сделать маленькую оговорку.

Во время финального тестирования в полицейской академии я успешно сдал все теоретические дисциплины.

Затем пришла очередь тестов по физподготовке. Я прекрасно преодолел полосу препятствий и набрал максимально возможные сто очков в прыжках на месте с хлопками в ладоши и подъемах корпуса из положения лежа. Мне оставалось всего одно упражнение – отжимания от пола. При его выполнении другой курсант вел счет выполненным повторениям, чтобы все было честно. За тем, как отжимаюсь я, следил курсант Винс Серрателла. Винс был хорошим парнем. Он тоже жил в Уэст-Вэлли и к тому же был моим другом. После того как он отжался раз шестьдесят, что я и зафиксировал, настала моя очередь. Я рассчитывал сделать сто повторений и получить отличную оценку. До этого я не раз проделывал это на тренировках. Не скажу, что было легко, но мне это было вполне по силам, и в успехе я не сомневался, поскольку был в отличной форме. Мне в то время было шестнадцать лет, и у меня наконец-то появилась в жизни цель.

Сделав семьдесят восемь повторений, я почувствовал усталость, но силы у меня еще далеко не кончились. Когда я отжался в восьмидесятый раз, Винс выкрикнул: «Девяносто!» Я не сразу понял, что произошло. Сначала я подумал, что Винс просто ошибся. Но, еще несколько раз с трудом распрямив руки, я осознал, что он нарочно прибавил мне десяток движений. Другими словами, он мне подсуживал. Всего лишь несколько из курсантов сумели отжаться по сотне раз, поэтому девяносто повторений можно было считать вполне приемлемым результатом. Услышав возглас Винса, другие курсанты и инструкторы подбежали ко мне и стали меня подбадривать. Вокруг меня собралась целая толпа. Все начали вести счет вслух.

Я еще несколько раз согнул и разогнул дрожащие руки. Мои мышцы горели огнем, сердце отчаянно колотилось. Я стоял перед дилеммой, будучи не в состоянии понять, что мне следует делать: притвориться, будто я действительно уже завершаю сотню отжиманий, или продолжать, следуя моему собственному счету. Я так и не успел еще ничего решить, когда Винс крикнул: «Сто!» Мои товарищи радостно загалдели и принялись меня поздравлять. Винс изо всех сил хлопнул меня по спине. Я стал героем. И, должен признаться, я был страшно рад тому, что мне не пришлось делать еще десять отжиманий на пределе возможностей.

Однако в глубине души я знал, что мог сделать еще десять повторений. Я чувствовал себя ужасно усталым, но все же не совсем обессиленным. Я мог на самом деле совершить маленький подвиг, но сам лишил себя этой возможности. Я ничего не сказал Винсу и принял поздравления и одобрительные тычки в плечо как должное. Но все же я знал, что не заслужил их.

Охранник

Мне было всего девятнадцать, а в полицию Лос-Анджелеса принимали с двадцати одного года. К тому же в полицейском управлении платили более высокую зарплату тем, у кого был диплом о высшем образовании. Поэтому я поступил в двухгодичный колледж в Вэлли на отделение общего правосудия – именно так обобщенно называлось все, что имело отношение к полицейским наукам.

Одновременно я устроился работать охранником в коттеджный поселок Белл-Кэньон, расположенный в элитной части долины Сан-Фернандо. Стоя у автоматических ворот, я впускал и выпускал жителей поселка и проводил досмотр гостей и курьеров, доставлявших туда разнообразные товары. При этом я работал в ночную смену, когда и гостей было мало, и курьеры появлялись крайне редко. Так что в основном моя трудовая деятельность состояла в том, что я сидел в будке охранника, снабженной кондиционером, и, попивая кофе, делал домашние задания.