Черные крылья - Эд Макдональд

Проспал я целый день. Когда наконец решительно ступил наружу, по сырым улицам полз фабричный смог. Я уже потерял кучу времени.

К тому времени как я выбрался из халупы Саравора, леди Танза исчезла. По дороге она едва могла приподняться, чуть прихлебывала воду, ничего не ела. А потом испарилась посреди Помойки. Мне будто кулаком под дых. Я почти вообразил себе разговоры о былых временах, о месяцах, пролетевших так быстро. Мы были почти дети. Леди Танза, похоже, не любит романтические воспоминания. И к лучшему.

Я шел через город, открытые двери таверн зазывали меня, манили, будто сирены. Я собрал волю в кулак, противясь аромату темного эля, чарующей песне, способной завести мой корабль на скалы. Сквозь сумрак впереди сияла цитадель, и слова на ней призывали мужаться.

Я снимал небольшой кабинет невдалеке от цитадели. По пути заглянул туда. Ключ едва поворачивался в замке, дверь разбухла и заклинила. С потолка текло, на полу – лужа. Пахнуло плесенью. Но в последние дни я нюхал и похуже. Под дверью – несколько писем. Они промокли, чернила расплылись. Я сел в кривоногое потрепанное кресло и занялся корреспонденцией.

Когда я заключил сделку с Вороньей Лапой и получил метку ворона, то уже знал: должность капитана в «Черных крыльях» – совсем не мед и даже не сахар. Отчего Воронья Лапа выбрал меня? Ну, я умею то, что ему нужно, и не склонен умирать попусту. А это важно для колдовской братии. Он – маг. Но не Эзабет или Глек Малдон, и даже не чудище Саравор. По сравнению с Вороньей Лапой они – дети. Нет, скорее даже – мыши. Сотня Эзабет не смогла бы его даже поторопить. Глек однажды объяснял мне, что колдунам надо откуда-то тянуть энергию, но у Безымянных, настоящих магов, энергия родится изнутри, она всегда растет, прибывает. Они бережно хранят ее, без крайней надобности не используют ни капли. Энергия растет до колоссального уровня и позволяет совершать чудеса или вызывать катастрофы. А для грязной повседневной работы нужны семь капитанов «Черных крыльев». Семь болванов, достаточно глупых, чтобы принять предложение Безымянного.

Изредка он вспоминал о том, что полезно подбрасывать мне деньги. Лет десять тому назад он оставил на моем пороге в грязном мешке пару золотых кирпичей. Но в общем, деньги для Вороньей Лапы были чем-то сугубо человеческим, мелким и недостойным внимания. Он бы не обратил внимания и на протекающую крышу. И не понял бы, отчего она меня беспокоит.

Я был ответственен только перед ним – конечно, если он вдруг появлялся. Задача моя простая: защищать границу, выискивать плевелы – тех, кто крадет, берет взятки, отлынивает, – отлавливать «среброязыких», управляться с «невестами», затыкать пророков всех мастей. А пока Воронья Лапа не подбросил мне очередной бесценный артефакт, я кормился от судов. Они неплохо платили за головы предателей. Есть марка Глубинных королей – нет вопросов. Хотя капитан «Черных крыльев» не воинское звание, пограничный устав предписывал всем офицерам рангом ниже полковника уступать мне дорогу. Те, кто не уступал, недолго оставались в своем звании.

Первое письмо было с просьбой возглавить конгрегацию верующих на очередном сборище Птичьего братства. Эти идиоты организовали секту, верящую в то, что Воронья Лапа – воплощение духа милосердия, а я, соответственно, его пророк. Все знали, что капитаны работают на Воронью Лапу, но идиоты даже не представляли, до какой степени маг владеет своими избранниками. Даже солдатне Безымянные казались наполовину мифом, чем-то бесконечно удаленным, как императоры древности. Птичье братство просило уже в третий раз. Единственная причина, по какой я еще не придавил их, это сам Воронья Лапа. Наверное, ему бы эти дуралеи показались забавными.

Второе письмо – анонимка о потенциальных приспешниках и сектантах в купеческом квартале. Анонимок я получал много. Большинство – порождение зависти и злобы. Однако стоит проверить. Я спрятал письмо в карман, на потом.

Напоследок – счет за аренду лошадей, которых пришлось оставить на Двенадцатой станции. Я скривился. Только этого еще и не хватало. Я скомкал счет, швырнул на холодную каминную решетку и направился к цитадели.

– Маршала нет, – сообщила секретарша.

А я-то помылся, надел чистую белую рубаху, свой лучший кожаный жилет. Но, судя по презрению на секретарском личике, она не оценила усилий. Ее униформа чуть не лучилась безукоризненностью, сверкали пуговицы. Наверное, она думала, что из нее лучший солдат, чем из меня. Но я скорее поклонюсь Шаваде и попрошу клеймить меня, чем снова надену униформу Великого союза Дортмарка. Секретарша не попросила удостоверения или значка. Даже штабные сучки с уважением глядят на мою высоту, ширину и мускулистость и не хотят обижать понапрасну.

– Где он?

– Поехал на юг вдоль границы.

Понятно, старик отправился на Двенадцатую станцию сам. Ну конечно, как еще. Он поднялся с самых низов и, сколько бы орденов и званий ни вешали на его костлявую грудь, оставался настоящим солдатом. Но все-таки Венцер – старик. Он отправился с баржей по каналу, а не на карете по ухабистой, выматывающей душу дороге. Вернется маршал лишь через несколько дней. Я попросил у секретарши перо и чернила и сел за длинный рапорт обо всем произошедшем на Двенадцатой. Больше никому такую информацию доверить нельзя. А я-то, дурак, уже подумывал о том, что Воронья Лапа про меня забыл и оставил, наконец, в покое. Зарабатывать на хлеб чужими жизнями – не шибко приятное дело, но деньги есть деньги, а из таверн меня пока не гонят. В отличие от одной неблагодарной суки, даже не сказавшей «спасибо» за ускоренную доставку в город.

Но главное – она выжила. Поступил приказ, я его исполнил. Если леди Танза решила в одиночку шляться по Помойке, ее дело. Она может постоять за себя. Я свое дело сделал, остальное к черту.

Мысли о колдунах вернули меня к приспешникам, найденным в Пыльной расщелине. Женщина была «талантом», очень слабым спиннером, и работала на большой мануфактуре фоса. Скверно. Одно дело, когда каретник или кузнец попадется «невесте», сдуреет и решит, что пешка в легионах Глубинных королей – лучшее жизненное призвание. Совсем другое дело, когда на крючок цепляют «талантов».

Воронья Лапа молчал пять лет. Лучше б он промолчал еще пятьдесят. Я б лучше заполз в таверну, раздобыл бутылочку подешевле и постарался изо всех сил не думать про то, что сотворил с Ненн. Но чертова птица на руке требовала шевелить задницей. Я хорошо помню, что стало с капитаном «Черных крыльев», не выполнившим задание. Воронья Лапа растянул забаву на несколько дней. К счастью, меня он заставил смотреть на свои шутки всего день.

Надо идти с визитом на мануфактуру фоса, а значит, в гости к ясновельможным князьям. Измена не растет сама по себе, она пускает корни в плодородном месте. Ей нужны продажность, жадность и ложь. Чтобы Машина не осталась грудой хорошо смазанного железа и работала, нужна армия «талантов», добывающих фос. На моем веку впервые «талант» подалась в приспешницы. Ее голова лежит в моем мешке, немая навсегда. Все нужно разузнавать самому. Ее звали Лесси. Ничем не примечательная женщина. Они с мужем читали запрещенные стихи, полную лжи еретическую книгу «Песни глубины». Когда люди забивают себе голову мрачной чушью, с ними начинается странное. Они творят несуразное, настроение скачет. Наверняка хозяйка фабрики, княгиня Эроно, заметила неладное. Лесси могла повлиять на другие «таланты», а это очень опасно. Пусть у Эроно и королевская кровь, отвечать ей все равно придется.

Мануфактура фоса в Валенграде выдавала на-гора не так уж много. Насколько я разбираюсь в плетении света, есть места, где это легче и эффективней. Выработка зависит от удаленности от лун, атмосферного давления и прочего. Суть в том, что место для мануфактуры обычно бывает одно хорошее на сотню миль в округе. Именно потому Нолл воздвиг Машину именно здесь и построил вокруг нее Валенград. И пусть ядро Машины лежит под цитаделью и отлично защищено, мануфактура фоса – на окраине. Прочие фабрики лязгают, скрежещут и вообще хорошо слышны. Плетение фоса требует покоя. Оно – искусство, и лучше его держать подальше от суеты.

Я подъехал к широким куполам мануфактуры на закате. Перед ней вяло колыхались два флага: с храмом о девяти колоннах, символизирующим Великий союз свободных городов Дортмарка, и с личным гербом княгини Эроно Хайренградской. Союз возник в те дни, когда Глубинные короли привели сюда армии, желая подчинить западные земли. Свободных городов было девять – до тех пор пока оружие Вороньей Лапы не испепелило Адрогорск и Клир. Семь оставшихся избрали по князю-электору. Электоры выбирали великого князя. Число голосов, которыми располагал каждый электор, зависело от количества людей и припасов, поставляемых городом каждый год на границу. Союз был создан ради общей обороны и погряз в коррупции и бюрократии, как любое политическое устройство. Великого князя всегда выбирали из Леннисграда, поскольку там могли позволить самые жирные взятки и поставляли больше всего солдат. Князья большей частью пеклись только о самих себе, сидели далеко на западе в мраморных виллах и думали о тихих солнечных днях посреди садов и виноградников да о прелестях очередной наложницы. Среди ожиревшего дерьма княгиня Эроно сияла как путеводный маяк. Она понимала, какое зло пришло в наш мир, и всегда вставала на его пути.