Жизнь с совершенным учителем - Сатсварупа Даса Госвами

*

Мы приземлились в Гонконге глубокой ночью. Проходя через иммиграционную и таможенную зоны, мы заметили Бхуриджану и его жену Джагаттарини, ожидающих в зале с большой гирляндой для Шрилы Прабхупады. На Бхуриджане было дхоти, а на его жене сари, и оба они носили китайские жакеты. Они более эмоционально приветствовали Шрилу Прабхупаду, чем Гопала Свами в Токио, но выглядели испуганными. Прабхупады же был суров и серьезен. Предложив Шриле Прабхупаде гирлянду,

Бхуриджана продолжал стоять рядом с нами, пребывая как бы в трансе от волнения, пока я не вмешался: “Что нам делать с багажом, Бхуриджана Прабху?” Прабхупада пристально смотрел на них, а Бхуриджана вместе со своей женой выглядели так, будто они вот-вот упадут в обморок. Мне пришлось повторить: “Что же нам делать с багажом, Бхуриджана Прабху?” И только после этого он задвигался.

Они взяли напрокат черный лимузин Ролсс-Ройс, который, сверкая фарами, остановился перед зданием аэропорта. Бхуриджана и его жена попросили меня сесть спереди вместе с Пандитджи, в то время как сами они поехали сзади с Прабхупадой. Как только мы отъехали, они заговорили. Джагаттарини потянулась вперед и закрыла стеклянную дверцу, разделявшую заднее и переднее сиденья автомобиля. Они не хотели, чтобы я слышал их разговор, но мне удалось уловить суть того, о чем говорилось. Они являлись еще одним примером преданных, которые под влиянием Анандаджи оставили ИСККОНовский стандарт. На Гавайях Судама упомянул о том, что Бхуриджана также находится под влиянием Анандаджи, на что Прабхупада ответил: “Да, я знаю, поэтому я туда и еду, чтобы спасти его.” Перед тем, как Джагаттарини закрыла дверцу, я услышал, как Прабхупада спросил их: “Кто ваш духовный учитель?” И Бхуриджана ответил: “Вы Шрила Прабхупада.” Затем Прабхупада спросил: “Так почему же вы закрыли храм?” На что Бхуриджана ответил: “Дело в том, Прабхупада, что мы перестали проводить утреннюю программу.” После этого я уже не мог слышать всего. Я услышал, как Прабхупада вскричал: “Они негодяи!” Я подозреваю, что он

имел в виду того, кто сказал Бхуриджане не проводить регулярно программы в храме.

Мне также показалось, что Прабхупада спросил их о том, чем они как его представители занимались в Гонконге — поклонялись ли они Божествам, распространяли ли книги? Поскольку Анандаджи пренебрегал распространением книг , то было вполне вероятно, что они тоже не занимались этим. Одно становилось ясно при взгляде на заднее сиденье — Шрила Прабхупада сурово отчитывал Бхуриджану, в то время как тот вместе с женой, дрожащие и потрясенные, принимали это как могли. Шрила Прабхупада был крайне озабочен положением вещей, с которым ему пришлось теперь столкнуться, и был совершенно поглощен разговором со своими учениками, проходившим пока мы ехали утром по темным пустынным улицам. Я знал, что Шрила Прабхупада в этот момент наставляет заблудших учеников на путь истинный, как только он один мог это делать, и я восхищался им, сидя на загруженном багажом переднем сидении, находясь в компании клевавшего носом Пандитджи и молчаливого шофера. Прабхупада вносил во все ясность, куда бы он ни ехал. Встречаясь с личностью, которая была сбита с толку, он сам никогда не приходил в замешательство и всегда был очень решителен. К концу нашей поездки, когда мы проходили через двери гонконговского отеля Хилтон, я думал, что Шрила Прабхупада уже наверняка достиг цели своего визита — спасти Бхуриджану и Джагаттарини.

Прабхупада не просил о каких-то особенных удобствах, но Бхуриджана снял номер на верхнем этаже в ультра-дорогом “Тибетн Сыот”, который обычно резервировался для самых высокопоставленных лиц. Что ж, по меньшей мере его нельзя было обвинить в преуменьшении важности Прабхупады как выдающейся личности, достойной самого высокого почитания.

Номер состоял из четырех больших комнат, включая просторный зал и комнату для приема гостей, в которой имелись бар с напитками, несколько обтянутых плюшем диванов и легких стульев. На стенах были толстые обои, а в коридорах и углах некоторых комнат стояли большие бронзовые скульптуры. Во всем просматривался мотив тибетского искусства, которое включало в себя исполненные в почти индийском стиле изображения богоподобных существ в высоких шлемах, а также медитирующих аскетов и великолепных видов природы с высоким горами и храмами.

В комнате Прабхупады стояла огромных размеров кровать с балдахином на четырех подпорках и драпировкой. В каждой комнате имелись толстенные ковры. В номере было несколько телевизоров и телефонов, предназначенных как для вызова прислуги, так и для внешних звонков. Единственное, чего недоставало, была кухня. Я сразу же спросил Бхуриджану, как нам быть в такой ситуации. Он сказал, что готовить в номере запрещено, но он все же попытается тайком пронести электроплитку.

Около дюжины китайцев, приглашенных Бхуриджаной, ждали в комнате для гостей, и Прабхупада, немедленно заняв место среди них, начал вводную лекцию по сознанию Кришны. Непривычно ранний утренний час, похоже, не оказывал влияния ни па кого, кроме нас с Пандитджи. Все остальные были внимательны, с интересом вос

приняв приезд духовного учителя, Шрилы Прабхупады. В своей лекции Шрила Прабхупада сказал, что если человек — негодяй, то он не может никому помочь. Это было бы подобно тому, как если бы один слепец попытался вести другого. Он превозносил образ жизни в сознании Кришны и, повернувшись к жене Бхуриджаны, спросил ее: “Ну а ты, Джагаттарини, что думаешь о нашем образе жизни?” Она все еще пребывала в полном замешательстве и была расстроена. Прабхупада только что в корне изменил ее взгляд на духовную жизнь, сказав ей, что она следовала тем, кто отклонился с верного пути, и теперь она не знала, что же правильно, а что нет.

“Я не знаю.” — ответила она.

Прабхупада казалось пришел в гнев. “Ты не знаешь и при этом проповедуешь? В таком случае ты — обманщица! И ты еще поставлена здесь, чтобы вести этих людей? Какая несуразица!” Прабхупада продолжил лекцию, в то время как китайцы невозмутимо взирали на него, нисколько, казалось, не взволнованные его эмоциональным обменом с ученицей. Прабхупада сделал ссылку на Бхагавад-гиту как она есть и попросил Бхуриджану принести книгу, но у того ее не оказалось. Это серьезное упущение также раздосадовало Шрилу Прабху паду. Бхуриджана принялся было “объяснять”, почему у него не имелось с собой книг, но Прабхупада не пожелал даже слушать. Он завершил свою лекцию и удалился в заднюю комнату.

Я думал, что Шрила Прабхупада захочет сейчас отдохнуть после продолжительного путешествия, но он сидел в кресле-качалке в своей спальне, а Бхуриджана н Джагаттарини вошли и сели перед ним, и он снова принялся очищать их сердца.

171 Л ПА TPKTMI

Поскольку во время разговора в машине они не хотели, чтобы их кто-либо слышал, я не стал заходить в комнату и не посмел сказать, что им следовало бы уйти, чтобы дать Прабхупаде возможность отдохнуть. Я совершенно вымотался и хотел, распаковав вещи, лечь спать, но это не означало, что Прабхупада тоже устал.

Через час Бхуриджана и Джагаттарини вышли, и Прабхупада в конце концов смог отдохнуть. Я не ложился еще некоторое время, обсуждая с Бхуриджаной то, как мы будем готовить и как мы организуем здесь утренние прогулки. Бхуриджана чувствовал великую благодарность за ту милость, которую проливал на него Прабхупада, несмотря на даже то, что она проявлялась скорее в форме кнута, нежели сладкого пряника. У него все еще оставались некоторые сомнения. Он доходил до того, что критиковал даже основополагающие программы Прабхупады, почти не давая себе отчета в том, что он делает и в такой глубокой зависимости от советов, исходящих большей частью от последователей Анандаджи, он находился.

Пока Бхуриджана говорил со мной, мне все яснее становилось, в какое сумасшествие они себя ввергли. Одним из краеугольных камней вымышленной ими философской системы было то, что среди учеников Прабхупады только Анандаджи был продвинутым и чистым преданным. Но теперь Прабхупада до основания разрушил эту иллюзию Бхуриджаны. Я совершенно верно угадал, кого Прабхупада имел в виду, когда, сидя на заднем сиденьи лимузина он вскричал: “Они — нсгодяиП Бхуриджана признался, что имеет трения с некоторыми лидерами ИСККОН. Я мог согласиться с некоторыми из его жалоб, но они не

должны были стать основой для того, чтобы он оставил свою собственную практику сознания Кришны и ИСККОН. Бхуриджана сказал, что в лимузине Прабхупада засыпал его вопросами, задавая их один за одним: “Почему вы перестали поклоняться Божествам?”, “Почему вы перестали распространять книги?” и даже “Почему вы не читаете моих книг?” В каждом случае они были виноваты, но будучи лицом к лицу со Шрилой Прабхупадой они осознали, что всему тому, чем они теперь пренебрегали, он придавал огромное значение.