Жизнь с совершенным учителем - Сатсварупа Даса Госвами

Находящийся в чистом сознании Кришны ум Шрилы Прабхупады перешел постепенно от мыслей о конкретном падении ученика к размышлениям о всех живых существах и трясине секса.

“За исключением тех, кто находится в сознании Кришны, — продолжал Прабхупада, — все пребывают в невежестве, погрязшие в удовлетворении чувств. Они не отличаются от животных. У них отсутствует знание о том, как высвободить душу из материальной жизни. Поэтому читайте мои книги. Того, что уже напечатано, вполне достаточно для того, чтобы сделать человека совершенным. Воспевайте, идите и проповедуйте. У нас довольно разнообразия, чтобы никто не отклонялся. Принимайте прасад, читайте весь день. У нас так много книг.” В тот момент в комнате присутствовал только я, но то, что Шрила Прабхупада только что сказал, относилось не только ко мне. Он опубликовал миллионы книг, его лекции записывались, с них делали копии и распространяли по всему миру, и даже эти слова, сказанные в комнате, где присутствовал один-единственный слуга, предназначались для всех. Хотя его книги были доступны каждому, а лекции устраивались таким образом, что люди могли слушать их повсюду, все же он не мог удержаться от своих бесценных монологов, пусть даже при этом присутствовал лишь один слуга. Но в особенности для нас, тех кто стали

служить ему и взяли на себя ответственность помогать ему в его работе с преданными в движении сознания Кришны, в особенности для нас были его слова живой шастрой, основой для определенной стратегии руководства храмами ИСККОН и преданными.

“Эта организация, — сказал он, говоря об ИСККОН, — поддерживается не постановлениями, собраниями или ваучерами, а искренним следованием наставлениям духовного учителя. Всем моим успехом я обязан лишь этому. К человеку с верой в духовного учителя и Кришну приходит знание писаний. Без этих веры и искренности постановления бесполезны.” Но Прабхупада сказал, что Карандхара ушел по крайней мере достойным образом, не взяв с собой никаких денег. Он совершил падение и потому отказался. Во всяком случае это было лучше, чем то, как поступил экс-президент храма в Гонолулу, который сбежал вместе с деньгами. Для Прабхупады лично и для дел управления эта новая проблема была настоящим беспокойством, поэтому он решил больше не говорит о ней некоторое время. Он дал мне знак, что я должен идти заниматься своими делами, поднялся с дивана и подошел к большому окну, за которым простиралось небо. Он начал повторять мантру на своих четках, и я тут же вышел.

Я вернулся к своим обязанностям в комнате, которую лишь тонкая стена отделяла от комнаты Шрилы Прабхупады. Я был уверен, что стук печатной машинки будет беспокоить его, но что я мог поделать? Он попросил меня не печатать, лишь когда он будет отдыхать. Пандитджи не было в квартире, вероятно он ушел в бассейн или посидеть где-нибудь на солнышке с книгой по санскриту. Вскоре я начал готовить обед. Прабхупада хотел, чтобы я приготовил из кабачка локи, и попросил меня показать ему, как я его порезал, прежде чем начинать варить. Я не знал точно, каким образом его резать, то ли очищать от шкурки, то ли просто порезать его, как кусок хлеба, вместе со шкуркой. Даже посреди всех этих забот и хлопот, связанных с моим служением, я не мог не чувствовать необычайного удовлетворения и удивлялся своей удаче стать таким близким слугой Прабхупады. Но как же мне было успеть сделать все в то короткое время, что имелось в моем распоряжении?

Сначала я должен был распечатать его последние диктовки по Бхагаватам. Потом я должен был отредактировать то, что я напечатал уже несколько дней назад и отослать это в ББТ в Лос-Анджелес. Но прежде чем посылать, Пандитджи должен был отредактировать санскрит, а добиться того, чтобы он выполнял хотя бы уже порученные ему обязанности, было нелегко.

Кроме этого были еще письма, которые нужно было прочитать Шриле Прабхупаде и отпечатать. И чтобы избежать ошибки, совершенной мною в Лос-Анджелесе, я собирался подольше поработать с документами. К тому же я должен был еще позвонить Рамешваре, но Прабхупада не принял еще определенного решения. Решив сначала распечатать последние диктовки по Бхагаватам, я уселся за кухонным столом и принялся громко стучать на машинке. Но спустя всего лишь полчаса подошло время читать Прабхупаде почту.

Шрила Прабхупада был не в большой комнате, а в спальне и глядел в окно. Я вошел, склонился перед ним и спросил, не хочет ли он прослушаль почту.

Он сел на дивам, а я с полудюжиной писем, блокнотом и шариковой ручкой устроился на полу. Первое письмо было от представителя Джи-Би-Си в Индии, в котором он писал о подготовке к фестивалю, который должен был состояться в следующем месяце в Майапуре. Прабхупада хотел, чтобы все преданные собрались в Майапуре на Гаура-Пурниму, в день явления Господа Чайтаньи, на первый по-настоящему международный фестиваль. Но отчет члена Джи-Би-Си был разочаровывающим, он жаловался на трудности в подготовке жилья для преданных, которых ожидалось приехать несколько сотен. А во Вриндаване, куда преданные собирались отправиться после Майапура, были проблемы с обеспечением достаточным количеством прасада. Недовольный, Шрила Прабхупада сказал, что разрешить эти проблемы — обязанность Джи-Би-Си. Он продиктовал письмо, дав несколько практических советов и твердо настаивая ик том, чтобы все было готово в срок. “Касаемо нашего проекта во Вриндаване, кроме жилых помещений для преданных, остающаяся до сих пор недоделанной работа по подготовке квартиры для моего пребывания должна быть закончена немедленно.” В следующем письме, тоже из Индии, преданный, занимающий ответственный пост писал, что он думает о том, чтобы отказаться от своей должности. Его братья в Боге относились к нему свысока и постоянно совали палки в колеса, писал он, и они даже говорили, что Шрила Прабхупада не считает его особенно выдающимся, так что он хочет теперь оставить свои нынешние обязанности и выполнять какую-нибудь простую, анонимную работу. Слушая

ту часть письма, в которой говорилось, что даже Шрила Прабхупада был не очень высокого мнения об этом преданном, Прабхупада улыбнулся со снисхождением. Я видел, что Прабхупада любил этого преданного, даже если он как духовный учитель и сказал что-то “умаляющее” в адрес ученика. Но “отказническая” часть письма вызвала гнев Шрилы Прабхупады, и он отказался рассматривать эту просьбу.

“Посвятите свои жизни Кришне,” — сказал он, и я записал это в свой блокнот.

“Что это за отказ? Как вы можете говорить об отказе от обязанностей в сознании Кришны? Кришна говорит ‘После многих рождений человек приходит к знанию о Кришне/ Так как же вы можете говорить об отказе? Вы должны думать: “Это дело моего отца. Я должен помогать ему.” Преданные, которые говорят об отказе, не осознают важности того, что они делают.” Подошло время готовить Шриле Прабхупаде обед. Он сидел в своей гамчхе снаружи на узкой веранде в ожидании массажа. Сначала я принес ему на проверку порезанный мною кабачок для локы. К несчастью я порезал его не так, как следует.

“О, ты сделал это неправильно,” — сказал Прабхупада и сделал недовольное лицо. (Здесь я должен пояснить, если это непонятно, что, когда я пишу, о том, что Шрила Прабхупада был “недоволен”, или “раздражен”, или “сердит”, это не означает, что он был жертвой страстей, но проявлял эти эмоции, всегда контролируя их, и делал это в чисто воспитательных целях. В то момент мне было совершенно ясно, что происходило. Он нередко говорил, что нагоняй, как и поощрение, является одним из методов, который учитель использует в

целях наставления ученика. Тем не менее, проявления такого поучающего недовольства или гнева со стороны Прабхупады всегда были впечатляющими и наводили страх, что они и имели своей целью. Те, кто не заняты в преданном служении, возможно не поймут этого, но по крайней мере мы должны знать, что это совершенно нормально и вполне соответствует любовным

взаимоотношениям между истинным духовным учителем гуру и его учеником.) “Что ж, — ответил я, задетый, инстинктивно пытаясь защититься, — Я могу научиться тому, как это делать правильно.” “Тебе не удастся научиться этому, — сказал Прабхупада, — ив три сотни лет.” Признав себя глупцом, я встал и отправился в кухню, где немедленно поставил котел на плиту. После этого, благодарный и воодушевленный, я вернулся к Шриле Прабхупаде, чтобы сделать ему массаж.

Эта кухня была оснащена лучше, нежели комнатка слуги в Лос-Анджелесе.

Я тут же воспользовался преимуществами большей по размеру плиты, используя четыре конфорки одновременно, в первую очередь в двадцатиминутном перерыве между тем, как Прабхупада принимал омовение и одевался. Я мог отдельно готовить разные виды сабджи в разных котлах. А вот делать чапати было сложно. Без открытого огня они подгорали и не раздувались. Пандитджи пришел ко мне на помощь, но электроплита настолько вывела его из себя, что он пошел к Шриле Прабхупаде и сказал, что мы затрудняемся сделать чапати без огня. Прабхупада ответил, что мы должны продолжать прилагать усилия и принести прасадам вовремя.