Кавказский след - Аркадий Карасик

Судя по этим словам и по обмену понимающими улыбочками, парень не столько охраняет, сколько с пользует «нравственность» хозяйки. Разве только не хлопает ее в присутствии прораба по упругому задку и не проводит невзначай ладонью по высокой груди. Видимо, оставляет это на более подходящее время.

— Михаил, — представился детектив, протягивая руку. — Любашка говорила мне о вас, хвалила.

Прораб в свою очередь отрекомендовался полным «званием» — Машкин Федор Иванович.

— Пошли, Феденька, покажем гостю твои достижения, — заторопилась женщина, взяв под руки обоих мужчин. — Похвастаемся…

Хвастаться вообще-то нечем. Дом едва вылез из пеленок — выложена часть стен первого этажа, перекрыт подвал. Но Машкин привык выполнять все, пусть даже глупые, желания хозяев, ибо от этого зависит пополнение его счета в банке.

Облюбовав складированные панели перекрытия, Басова взобралась на них и принялась ораторствовать.

— В подвале будет сауна, хозяйственные помещения, склады вещей и продуктов. Там же — мастерские. Мой бугай любит в свободное время возиться с деревяшками — что-то выпиливать, вытачивать. Пусть лучше забавляется со станками, чем со мной, — неожиданно звонко расхохоталась она, бросив на детектива лукавый взгляд. Дескать, в это время мы займемся друг другом. — Теперь перейдем к первому этажу.

Последовал кокетливый взмах рукой в сторону правой части будущего дворца.

— Там — гостиная, биллиардная, каминная. Обстановка уже заказана в Италии. Соответствующая престижности бугая. В левой части — столовая со всеми ее причиндалами: кухней, холодильными шкафами, буфетной, комнатой для прислуги…

С такой же дотошностью «нарисован» второй и третий этажи. Особое внимание уделено спальням, отдельно для мужа и жены. Между ними — общая.

— Для совокупления, — бесстыдно, не краснея, пояснила дамочка, снова, в который уже раз, одарив спутника призывным взглядом. — Все остальное время наша с бугаем супружеская жизнь строго разделена. Он может принимать в своей спальне любовниц, я в своей — любовников. Полная свобода пополам с демократией… Пошли, поглядим планы и фасады…

Снова взяв под руки мужчин, прижав к себе так, что оба ощутили заманчивое покачивание упругих бедер, Басова повела их в прорабку.

В первые же дни вселения в бытовку-вагончик от Машкина потребовали развесить по стенам «картинки»: фасады — главный, дворовой, боковые, планы этажей, разрезы, оформление прилегающего к зданию участка, короче, весь проект, за исключением чертежей конструкций и коммуникаций.

Подобная выставка лично прорабу ни к чему, но, как объяснила хозяйка, она необхожима для представительства. Захочет «бугай» утереть нос конкурентам, повлиять на их сердечно-сосудистую систему — привезет на стройку. Пачкаться в грязи и в растворе, общаться с «черным людом» — Боже сохрани, какая в этом необходимость! Лучше зайти в прибранный вагончик и потребовать от прораба показать на планах, где и что он построит, какие удобства «организует» хозяевам. Заодно прихвастнуть проявляемой банкиром заботой о своих работниках.

Первыми посетителями, которые воспользовались услугами инженера — экскурсовода, оказались не конкуренты Сервизбанка — жена Басова и ее любовник. Приехали они, конечно, не только «проверить» ход строительства — об этом свидетельствует солидный багаж — две сумки, которые притащил из машины в вагончик немолодой водитель.

Если судить по хмурой его физиономии, мужика так и распирает желание смачно выматериться, посетовать на свою нелегкую житуху банкирского холуя. Сдерживает та же причина, что и Машкина: боязнь потерять место.

Возвратившись после внешнего осмотра стройки, скучного, но почему-то необходимого, Любовь Трофимовна распаковала баулы. Доставая бутылки либо пакеты со снедью, торжественно поднимала их над головой. Будто демонстрировала хозяйственную сноровку и достаток. Постепенно рабочий столик прораба заполнился балыком, грибами, ветчиной и прочими деликатесами. Между ними возвышаются всевозможные напитки, далеко не безалкогольного содержания.

— Глотни, Феденька, коньячку и принимайся за дело. Ты должен доходчиво рассказать, где и что будет, какие красоты нам обеспечишь… Начни с холла.

Будто она только-что не ораторствовала со штабеле плит, не расписывала во всех цветах и красках будущий дворец. Либо кокетничает перед любовником, либо демонстрирует власть над бесправным прорабом.

Пришлось Машкину повторить уже известное парочке описание этажей и подвала.

Глава 5

После завершения привычного повествования, которое для Машкина — своеобразная тренировка перед посещением новостройки хозяином, он выжидательно поглядел на хозяйку. Могу быть свободным? Вы станете развлекаться, а у меня — стройка, каменщики без дела сидеть не станут — подхватят инструменты и подадутся к другому подрядчику.

— Сидеть! — негромко приказала Любовь Трофимовна. Будто комнатной собачке. — Ты, Феденька, нам не мешаешь… Пока не мешаешь, — с двухсмысленной улыбочкой уточнила она. — Ну, как тебе будущие хоромы, Мишенька?

Михаил раздумчиво потер лоб.

— Ничего не скажешь, престижно… И этот дворец в случае смерти супруга станет твоей собственностью?

— Точно, — торжествующе воскликнула Басова. — Когда мой бугай отправится на тот свет, я немедля предъявлю его завещание…

— Значит, составлено?

— И составлено, и подписано, и заверено нотариусом, — радостно закричала на весь участок женщина. — Так что, милый, не вздумай изменять, я — женшина ревнивая, вполне могу, если и не оскопить, то лишить права на будущее обладание всей этой красотой… В постели ты меня, не стану скрывать, устраиваешь, а вот в качестве полновластного муженька — посмотрим, проверим.

Вот так, подумал Машкин, супруг еще живет, еще трудится на благо благоверной женушки, а она уже рассуждает о «проверке» нового муженька. Заманивает его будущим своим приданным, букдто прикармливает глупую рыбешку… Ну, и люди же пошли — чудовища, вампиры… Вообще-то, может быть, и в прежнее время они существовали, только умело маскировались парадными лозунгами и высоконравственными откровениями?

Федор Иванович сидел в стороне, думал о своем, старался не прислушиваться к беседе «гостей». И все же некоторые выражения поневоле задерживались а сознании, отпечатывались в нем крупным шрифтом.

Хозяйка и ее любовник не только разговаривали, но и пили. На смену первой опорожненной бутылки из сумки показалась вторая. Сменилась и закуска: остатки балыка небрежно отодвинуты в сторону, освободившееся место заняла икра и поросенок с хреном. Сильными пальцами, поросшими рыжими волосами, Михаил «разделал» поросенка на куски, предупредительно подвинул тарелку любовнице.

А она разрумянилась, взволнованно посмеивается, то и дело ласкательно прикасается к плечу спутника. К месту и не к месту упоминает о завещании и связанном с ним богатством.

— Не обижайся, Феденька, нам с Мишкой нужно поговорить. Наедине. Сделай так, чтобы тебя часок искали и не могли найти…

Все ясно — сейчас займутся любовью, равнодушно подумал Машкин. Ему-то что до занятий хозяйки, пусть муж контролирует ее поступки, ощупывает свою макушку в поисках обязательных для шестидесятипятилетнего старца рожек. В обязанности прораба не входит слежка за женой банкира, денег ему за это не платят.

Вагончик-бытовка состоит из трех помещений: «рабочей» комнаты, сейчас оккупированной любовниками, раздевалки работяг и комнаты для проживания прораба, когда тому не захочется уезжать к себе на Сретенку. Машкин охотно покинул «парадную» комнату, перешел в соседнюю — утлую, которая служит для него и спальней, и столовой.

Стены бытовки — будто прозрачные, отчетливо слышны охи-вздохи раззадоренных любовников, каждое их слово. Федору Ивановичу кажется, что он видит переплетенные голые тела, мужское и женское, их ритмичные движения. От этого видения неожиданно возникла жажда, которую он утолял прямо из бутылки теплой минералкой.

— Ох… Ой… Вот тебе… бугай, получи! — стонала в паросксизме страсти женщина, не забывая в любовном безумии своего ненавистного супруга. — Еще… еще… милый… Ох… Держи, Альфредик, козел вонючий… Гляди, старикашка, как на мне прыгает настояший мужик… Ох… ох… умираю…

Нвконец, сладостные охи-ахи стихли. Вместо них — торжествующий вопль женщины, достигшей пика наслаждения. Учащенное мужское дыхание. Лавка, заменяющая кровать или диван, перестала скрипеть.

Прошло несколько минут молчания

— Как здоровье твоего благоверного? — нарочито равнодушно осведомился мужской голос. — Сердце, печенки — на месте?

В ответ — довольный смешок, напоминающий сытое мурлыканье отобедавшей кошки.

— Разве не заметил мешки под глазами бугая? По ночам встает и пьет корвалол. Сердце барахлит у бедного…