Военный преступник - Илья Деревянко

– Готово! – провозгласил «Брат Якоб» торжественно. – Пора начинать!

Повинуясь небрежному взмаху мохнатой ручонки Ихлова, Шевченко с Брыкуном приволокли из палатки Таню Меньшикову, развязали, грубо содрали с нее одежду и голую швырнули на жертвенник, лицом вверх. Несчастная женщина, видимо, до сих пор не оправилась от удара экс-легионера и даже не пыталась сопротивляться. Она лишь тихо, жалобно постанывала. Голубые глаза затянулись мутной поволокой. Обнаженная грудь подергивалась в неровном, прерывистом дыхании.

– Девка православная? – деловито осведомилась «Сестра Лаура».

– Да, но чисто формально: – с усмешкой ответил «Брат Хирам». – В церкви не появлялась с момента крещения (то бишь с годовалого возраста), а о Боге имеет довольно туманное представление. По сути вообще в Него не верит, полагаясь целиком и полностью на материалистическую науку! Так, вещий сон христианского фанатика она объясняла исключительно нервным расстройством. Дура, блин, набитая!!!

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула жирная «жаба». – Значит, попадет после смерти туда, куда нам надо!

Госпожа «правозащитница» схватила со стола кинжал, коротко резанула Таню по шее и передала кинжал дальше, Залумяну... Свой удар нанес каждый из присутствующих. Последними били Сперанский и молдаванин Вася.

Раны Меньшиковой обильно кровоточили. Поначалу бедная врачиха вскрикивала, конвульсивно извивалась. Потом постепенно затихла. Белокурая головка безвольно свесилась на плечо.

Трудно полностью описать испытанные мною чувства. Боюсь, просто не хватит слов! Острая жалость, гнев, отчаяние... раздирали душу на части! Но что мог поделать я, обездвиженный и обезмолвленный чертовым «препаратом»?! Только смотреть, задыхаясь от лютой ненависти к сгрудившимся у жертвенника бесовским прихвостням.

«Господь свидетель! Если вдруг сумею чудом вырваться из плена, ни одна из этих поганых тварей не проживет больше суток!!!» – мысленно поклялся я тогда...

Между тем отвратительный ритуал продолжался. Брыкун и Шевченко подняли вверх истерзанное тело, а «Сестра Лаура» взяла обеими руками золотой кубок со звериными мордами, бормоча под нос какие-то заклинания, собрала в него стекающую кровь, наполнила ею четыре серебряные чаши, а остаток вылила в железную.

– Овеликий Люцифер! – истошно взвыла мерзкая ведьма. – Душа сей женщины досталась тебе, и мы твои!!!

Не сговариваясь, словно получив чей-то телепатический приказ, ублюдки начали пить кровь. Четверо главных – из персональных серебряных чаш, остальные – из общей, железной. Затем, по очереди орудуя кинжалом, сатанисты распотрошили тело жертвы как скотскую тушу на бойне. Сердце и мозг положили отдельно в алебастровый сосуд. Специально для «элиты». Вооружившись столовыми ножами и вилками, фигуры в черных балахонах с жадностью набросились на «изысканное» угощение[28]. «Быдло» же, рыча, ухая и отпихивая друг друга локтями, выдирало куски мяса прямо из трупа.

В моем сознании весь этот чудовищный кошмар растянулся на целую вечность, хотя на самом деле прошло, вероятно, не более полутора часов...

Наконец нелюди насытились. Обглоданные останки Тани они, облив бензином, кинули в ближайший костер, а сами, встав попарно спина к спине и взявшись под руки, начали какой-то дикий танец, высоко выбрасывая ноги и сопровождая его нечленораздельными выкриками. Всю поляну затянуло клубами вонючего дыма. Не знаю, мерещилось мне или нет, но я отчетливо слышал сиплое карканье кружащегося в небе бесчисленного воронья, а также доносящийся из леса протяжный волчий вой.

Потом дым рассеялся, карканье и вой смолкли, снова стало видно Солнце, однако гнусности вокруг не прекращались! Вдоволь наплясавшиеся существа мужского пола с энтузиазмом занялись гомосексуализмом. Не у дел остались лишь профессор Сперанский (которому не хватило партнера) да пучеглазая Жанна Кваша, как тут же выяснилось – закоренелая лесбиянка.

– Не догадались припасти ни одной живой девочки, обормоты! – сварливо пробурчала «Сестра Лаура». – А впрочем, ладно, обойдемся мертвечинкой! – При помощи суковатой палки «правозащитница» извлекла из костра обугленный череп Меньшиковой, похотливо уставилась на него, бесстыдно раскорячилась, задрала юбку и начала усердно онанировать...

Приблизительно в три часа пополудни паскудная возня на поляне закончилась. Уставшие сатанисты расположились на отдых. Опять-таки в строгом соответствии с «табелью о рангах».

«Быдло» отдельно, «элита» отдельно. Рядовые попадали на траву где придется, а четверо «старших» устроились на том же ковре неподалеку от меня, что и перед началом шабаша.

– Славно порезвились! – сладко причмокнув перепачканными засохшей кровью губами, заявил господин Залумян.

– Точно! – утробно рыгнув, подтвердил Ихлов. – А завтра предстоит еще большее торжество! Следующую жертву мы подвергнем длительным, изощренным истязаниям, – тут он многозначительно глянул в мою сторону, – и, если повезет, сумеем вызвать Самого Князя Тьмы, – последние слова знаменитый «правозащитник» произнес восторженным шепотом и весь затрепетал в благоговении.

– Да, но есть одно существенное несоответствие канонам! – вдруг спохватился Аккуратов. – В настоящий момент нас двенадцать человек, а для столь серьезного мероприятия должно быть одиннадцать![29]

– Значит, от одного избавимся! – проурчала мадам Кваша. – В наличии трое новеньких. Предлагаю выбрать среди них «слабое звено», – «Сестра Лаура» выразительно провела ладонью по горлу.

– Заметано, – согласился Залумян и повелительно рявкнул:– Эй, Сперанский, хохол, молдаванин! Бегом сюда!!!

Свежеиспеченные дьяволопоклонники опрометью примчались на зов начальства, вытянулись по стойке «смирно», перекосили окровавленные морды в верноподданнических гримасах, но... узнав о непреклонном решении «старших» – смертельно побледнели, затряслись в ознобе и труслило забегали глазами. Кто-то из «неофитов» (а может, все вместе?!) нагадил в штаны. В воздухе запахло испражнениями... Первым опомнился от шока Сперанский:

– Меня нельзя убивать! Я знаменитый ученый! Всемирно признанный специалист по древним культурам! Я вам еще неоднократно пригожусь! Вы же наверняка будете производить другие раскопки!!! – брызжа красноватой слюной, звонко закукарекал он.

– А ведь резонно! – поморщив в раздумье потный лоб, молвил «Брат Альфред».

– Ага!.. Действительно!! Верно!!! – вразнобой подтвердили «Лаура», «Якоб» и «Хирам».

– Ладно, живи, старик! – подытожил Залумян и милостиво разрешил: – Иди, отдыхай дальше. Переваривай пищу!

Осчастливленный профессор, раболепно кланяясь, поспешно отсеменил назад. Подальше от грозного начальства.

– Следовательно, придется выбирать из оставшихся двоих, – вздохнул Ихлов. – Задача нелегкая. У обоих имеются определенными заслуги. Ты, хохол, неплохо потрудился в минувшую ночь, а ты, молдаванин, грамотно делаешь минет. (В финале дьявольского шабаша «правозащитник» совокуплялся именно с Васей.) Придется основательно поразмыслить! – «Брат Якоб» задумчиво подпер рыхлый подбородок короткопалой пятерней. Секунд на тридцать установилась напряженная тишина, нарушаемая только бурчанием желудка обожравшегося человечины Залумяна.

– А зачем ломать голову?! – неожиданно хохотнула Кваша. – Выход из положения очень прост!!! Пускай они сразятся насмерть! Как римские гладиаторы! Сильнейший завоюет себе право на жизнь. Так будет справедливо. В полном соответствии с нашим учением. Вспомните «священный» текст: «Трижды прокляты те слабые, чья незащищенность делает их низкими и подлыми, ибо они вызывают отвращение».[30]

Приведенная жирной ведьмой цитата из печально известной «Черной библии» оказалась весомым аргументом. Кратко посовещавшись, «старшие» единогласно поддержали точку зрения «Сестры Лауры».

– Готовьтесь к поединку! – приказал новоявленным гладиаторам господин Залумян. – Бой состоится ровно через сорок минут. Каждый может выбрать на собственное усмотрение один предмет холодного оружия из привезенного экспедицией имущества. Схватка будет происходить в непосредственной близости от гробницы. Кровь побежденного должна пролиться на ее ступени. Итак, дорогие мои, ваши судьбы, хе-хе, целиком в ваших руках!!!

Обменявшись безумными, напоенными животной ненавистью взорами, Стас и Вася отправились подыскивать оружие. Узнав о намечающемся поединке, остальные чертопоклонники заметно оживились и, в предвкушении занимательного зрелища, придвинулись поближе к кургану...

Усатый Стас вооружился широким кухонным тесаком. Вася, немного поколебавшись, тоже. Я, само собой, ни капельки не сочувствовал молодому христопродавцу, но, следуя профессиональной логике, мысленно отметил: «Зря сопляк так поступил. Лучше бы воспользовался лопатой. А теперь у него не осталось ни единого шанса».