Аптекарь в СССР - Алексей Турков

— Мам, я вот в больнице это время побыл, и теперь тоже очень хочу врачом быть, людей спасать!

Инна Васильевна засмеялась:

— Это Ваня хорошо, что ты врачом мечтаешь стать, но с твоими оценками тебе ничего не светит. В медицинском при поступлении конкурс под двадцать человек на место. И все — отличники и медалисты.

— Ну мам! Я постараюсь хорошо учиться. С завтрашнего дня возьмусь за ум. Кроме того, можно поступать не только в институт. Поступлю после 8 класса в медучилище, стану фельдшером или аптекарем и то хлеб.

Присутствующий а кухне Тимофей Ильич, после неоднократного употребления лечебного чая уже пребывающий в хорошем тонусе, поддержал порыв сына:

— И правда мать, все лучше чем после 8 класса на кирпичный завод работать топать! Так что флаг ему в руки и барабан на шею. Правда, мужчина должен деньги зарабатывать, а в медицине какие деньги? Нищета одна! Зато здоров будет, а на заводе нашего задохлика быстро в инвалида превратят. А поступить в какой-нибудь заборостроительный институт нашему сынуле с его оценками не получится.

— Отец, насколько я слышал, в медучилище каждый год набирается группа фармацевтов, — осторожно Ваня повел разговор в нужном ему русле. — Если я поступлю на этот курс, то буду работать провизором в аптеке. Работа уважаемая, спокойная, как раз для меня.

— Будешь сидеть всю жизнь свечи от геморроя лепить, или порошки перетирать за копейки. А впрочем поступай как знаешь. Твоя жизнь, — покладисто ответил папаша.

— Как-то ты, Ваня, после больницы сильно изменился, — задумчиво сообщила мама, резюмируя беседу. — Вроде бы времени прошло всего ничего, а ты здорово повзрослел. Ладно уж, уговорил, может хоть родню будешь по блату лечить.

После этого, приободренный родительской поддержкой, парень пустился в пространные рассуждения, что сейчас самое время кардинально решить вопрос с подготовкой к медучилищу. Всегда же лучше не с нуля начинать. Ему бы неплохо этот год потренироваться под присмотром какого-нибудь опытного человека. Бабки-травницы или хотя бы технолога в заводской лаборатории. Чему та же санитарка сможет его выучить — полы мыть? Так это он и так умеет. А так он изучит различные вещества, травы, стерильность, навыки работы с лабораторной посудой. Все пригодится.

Инна Васильевна призадумалась.

— Можно показать тебя бабе Фросе, ответила она задумчиво теребя прядь волос. — Это дальняя родственница моей матери. Она как раз травницей работает, людям помогает. Летом можешь ей помогать. Да и Наташку, технолога, я могу попросить тебя поднатаскать.

После завтрака Иван собирался сходить на рынок, поэтому выпросил у батяни карманные деньги. Тот выделил сыну от щедрот металлический рубль с Лениным.

— У меня не в мавзолее! Не залежишься! — счастливо рассмеялся подросток, подкидывая тяжелую монету в руке.

Кое-что из мелочи удалось перехватить у матери, какие-то копейки нашлись в заначке. Как раз на один серебряный полтинник должно было сбережений хватить.

На улице народ продолжал праздновать второй день «майских» по-простому. По-домашнему. Благо настала теплынь, располагающая к импровизированным пикничкам. Светило весеннее солнышко и бодро чирикали воробьи. Возле дома, на лавочке, расположились два трудящихся люмпена в непременных трениках с вытянутыми коленками. Присутствовали и майки-алкоголички, а образ «джентльменов в поисках десятки» этим обсосам добавляли видавшие виды засаленные пиджачки.

Мужчины как раз раскладывали на газетке помятый редис, видимо выпрошенных в ближайшем овощном ларьке. Закончив с редиской, из карманов пиджака одного из них была извлечена бутылка водки, с которой профессиональным движением ногтя была сорвана «кепка», наличием стаканов эти «милорды» себя не заморачивали. Всё было готово к злоупотреблению. Поллитровка была схвачена всей пятернёй и подверглась аккуратному взбалтыванию по часовой стрелке, после чего стремительно опрокинута в рот отработанным движением. При падении уровня жидкости в бутылке, кадык у страждущего не дёргался совершенно.

— Э-э-э, стопе, хорош! — напарник «пьяного мастера» не на шутку обеспокоился столь быстрым исчезновением ценного продукта

«Мастер» закончил почти цирковое представление, передал бутылку напарнику, занюхал редиской и счастливо выдохнул. Ваня уже начал надеяться, что и следующий товарищ в свою очередь продемонстрирует «высокий класс винопития», но, в отличии от своего более маститого коллеги, этот адепт зеленого змея не отличался особым мастерством и тривиально добил сосуд с жидкостью в несколько заходов.

Надо сказать, что для 82-го эта картина не была чем-то из ряда вон, смотрелась даже как-то органично и вызвала у прохожих только добрую улыбку. Люди оставались «советскими», нравы не менялись. Алкоголики между делом даже вели светскую беседу:

— Ты знаешь, выпустили Майн Рида.

— Да, теперь многих выпускают. Времена настали травоядные. А при Сталине все больше сажали…

— Так наш Иосиф то народ ценил, оберегал и охранял. Он так всегда и говорил: «Для нас самым ценным и самым решающим капиталом являются люди.»

— Да при Сталине те же инженеры, хоть и сидели, но по своей профессии работали. А сейчас? У меня все три знакомых инженера дипломы спрятали, двое в мебельный пошли, грузчиками, а один — на пиво, к Томочке подручным.

Да уж! Как вспомнишь так вздрогнешь. «Кровав был век, жесток и лжив, лишен и разума и милости. И глупо факт, что лично жив, считать остатком справедливости», — вспомнил цитату Ваня, и пожав плечами, двинулся дальше.

Нарываться на хулиганов с деньгами в кармане не хотелось, поэтому парень держался людных улиц. И на то имелись весомые причины. Были легкие опасения, что местные ребятишки пристанут к нему с просьбами, типа, парень дай закурить. Или деньги есть? А если найду? «Раз на улице Донской — меня ебнули доской, ах ты ж мать твою ети, нельзя по городу пройти».

А вот и наше Меркадо виднеется, если считать что у нас почти что Рио-де-Жанейро. Здесь многие купеческие дома, почерневшие от времени, с одряхлевшими фасадами и перекосившимися рамами, были построены еще до революции, и с тех пор, как видно, ни разу не ремонтировались.

Другие строения явно из более позднего времени, но выглядели они не лучше: кривые и косые домишки, сложенные из обломков кирпича, почерневших досок, с крышей, крытой толем. По внешнему виду подобных домов можно уже сделать вывод о возможностях хозяев достать стройматериалы, фантазии и умении хозяина-строителя. У многих получались такие убожества, что даже собачьи жилища выглядели попривлекательней.

Все обветшавшее в конец, в ужас: одно-, двух-, редко трехэтажные халупы с приспособленными «удобствами» во дворе, словно корни гнилых зубов, вылазившие из земли, и соответствующее жилому фонду местное население, лихие обычаи и нравы. Дураков, отбитых на всю голову, здесь не сеют, не жнут, они сами рождаются. И даже воду здесь дают по графику, два раза в день, утром и вечером с шести до десяти. Водопровод, «сработанный еще рабами Рима», тоже ремонтировали еще при царе и потом даже и не пытались… В общем, жесть натуральная.

«Гетто, — отстраненно подумал Саблин. — „Черный“ район…»

Сейчас вокруг лежал чуждый, враждебный мир ростовских трущоб. Самого пропащего вида. Вот тут поневоле и задумаешься, насколько жизнеспособна социалистическая система. Так как, если бы такой бардак был при капитализме, то этот строй давно бы погиб!

Парень успешно добрался до рынка и после некоторых поисков и ожесточенной торговли приобрел свой советский полтинник 20-х годов. Тут еще один колоритный работяга, в тельняшке с прорехой, в которую проглядывала волосатая татуированная грудь, в поисках наличности, продавал обкусанные серебряные контакты, но Ваня решил ограничится традиционной монетой. Лимит покупок исчерпан. Как жаль, что все до нас в стране разворовали!

На выходе Ваня полюбовался на местную достопримечательность — тетю Машу, по слухам — подпольную миллионершу. Словно на обезьяну в зоопарке. В притулившейся к забору остроконечной будочке образца начала пятидесятых годов с перекошенной вывеской «Пирожки», за тусклым стеклом находилась грузная, постоянно жующая женщина неопределенного возраста. Этот уникум торговал пирожками почти сорок лет и все на этом месте. Питался исключительно своим товаром, ходил в одном и том же платье и платке, получал копеечную зарплату и был богаче всех окружающих.

Весь секрет тети Маши — патологическая жадность, настойчивость и последовательность. Подойди, купи пару пирожков. Даже если ей пригрозят, что отрежут руку или голову, эта женщина все равно недодаст две-три копейки, не грозить — обсчитает на целый гривенник. С рубля или тем более с трешки сыпанет такую кучу