Венецианский эликсир - Мишель Ловрик

Пока что так оно и будет. Это то малое, что я могу сделать для Тома.

Негодяй с усами угрожает приме. Существует реальная опасность того, что чистота девицы будет поругана. Мягкая и податливая, она глубоким грудным голосом молит о пощаде. Но все тщетно. Он ее совратит. Актриса теряет сознание. Ее тело утопает в нижних юбках, и она продолжает петь, рассыпав локоны по полу, так что ее лицо похоже на светлое яйцо, лежащее в мягком гнезде. Валентин внезапно ощущает непреодолимое желание оказаться рядом с ней, обхватив ее бедра руками. Поразительно. Он бросает взгляд на сидящих рядом. Мужчины тяжело дышат и, по всей видимости, находятся в плену той же фантазии.

Разница между этими недотепами и мной заключается в том, что я могу осуществить эту фантазию, если захочу. Я знаю управляющего этого заведения, и всего через несколько минут он будет рад-радешенек оказать мне небольшую услугу.

История на сцене близится к логическому завершению. Героиня прячет глаза, когда герой бросает негодяя, закованного в цепи, к ее ногам. Она даже падает на колени, моля о прощении для человека, который не так давно желал обесчестить ее.

Вероятно, боль от утраты Тома вынудила меня обратить внимание на эту женщину, и жажда жизни, которой его так резко лишили, заставляет меня желать обладать ею.

В конце концов, вся предварительная возня уже произошла на сцене. Ему осталось лишь завершить то, что начал злодей. Это естественно, это нормально. Он просто чертовски желает ее. На какое-то время он сможет стереть грусть с души с помощью этой актрисы, этой хитрой маленькой представительницы Венеции, этой Мимосины Дольчеццы.

Прекрасная идея, сулящая много интересного.

Звучат аплодисменты. Опера закончилась. Валентин сгорает от нетерпения ринуться на покорение дамы, а его соседи вскакивают с мест, оглашая зал бурными овациями. Они вызывают примадонну на бис снова и снова. Она с напускной неохотой выходит на сцену, подталкиваемая управляющим. Скромно опускает взгляд, словно не в силах устоять перед энергетикой обожания, идущей из зала. Однако из-под опущенных век она бросает благодарственные взгляды на толпу. Мужчины, на которых падает ее мимолетный взгляд, дрожат от удовольствия и робко склоняют головы.

Валентин пристально глядит на нее и думает:

«Скольких мужчин до меня она уже успела осчастливить? Будет ли она в экстазе выкрикивать чужое имя? Интересно, она вообще говорит по-английски? Имеет ли это значение? Тому бы понравились ее зеленые глаза».

Эль от уныния

Берем кору тамариска, четыре унции; каперсов, ясеня, гваякового дерева, сассафраса, всего по одной унции; травы репейника четыре пригоршни; горькую полынь, повилику, всего по две пригоршни; покрошить и варить в шести галлонах свежего эля, пока не останется четыре галлона; добавить еловые иголки, полфунта; сурьмяной блеск, четыре унции.

Когда состав достаточно ферментируется и станет чистым, давать по полпинты дважды в день.

Вопрос в том, как ее заполучить.

Под усыпанным звездами небом на Валентина обрушивается пронзительный ветер. Он ощущает неожиданную усталость человека, который только что принял тяжелый бой и смог что-то изменить. Это правда. В глубине его сердца ярость и боль сплавились в нечто совершенно иное.

«Мимосина Дольчецца, гордость Венеции, поразительная красавица, покоряющая сердца королевских дворов и августейших фамилий от России до Неаполя» — гласит театральная программка, которую он все еще держит в руке, шагая на запад от Друри-лейн. Его экипаж следует за ним на почтительном расстоянии. Он останавливается под фонарем, чтобы разгладить страницы и взглянуть на ее изображение, оттиснутое на бумаге.

Валентин понимает, что, принимая во внимание ее утонченность, ему не следует посылать к ней в гримерку кошелек с визитной картой. Пока кучер, сидя на козлах, помахивает хлыстом и в смущении отводит взгляд, она будет читать послание и оценивать вес кошелька. Так не пойдет.

Он практически уверен, что эта леди принадлежит к тому типу женщин, которых необходимо завоевывать от начала и до самого победного конца.

Это как раз то, что мне нужно, поскольку быстрая победа даст лишь временное удовлетворение.

Нет, ему нужно осаждать ее, как крепость, чтобы ощутить радость долгожданной победы. Ему хочется сложностей, хочется растрат, волнения, переживаний. Чем больше труда ему придется вложить в покорение сердца красавицы, тем меньше он будет думать о Томе.

Он был большим любителем этих итальянских дам, наш старина Том. Они падали к его ногам штабелями, ведь у него так хорошо был подвешен язык. Конечно, ни одна женщина не была застрахована от его чар, ни на Темзе, ни на Большом канале, и все они даже не подозревали о существовании друг друга.

Валентин Грейтрейкс решает прогуляться по окрестностям Севен Дайлс,[4] чтобы поглядеть на местных потаскушек. Некоторые мужчины любят ездить на побережье, где можно хорошенько все обдумать. Другие отправляются за город или в трактир. Но Валентин предпочитает прогуляться по Ковент-Гарден и поглазеть на монашек.

Конечно, вид всех этих жаждущих услады женщин и то, что они так доступны, возбуждает детородный орган Валентина Грейтрейкса. Очень часто в результате подобной прогулки у него бывала мимолетная, освежающая связь с невестой Христа, но такое развитие событий никогда не являлось целью подобных гуляний.

Он не спеша идет по Монмаус-стрит и задерживается на перекрестке Севен Дайлс. Здесь пересекаются самые широкие улицы этого района, и потому именно в этом месте можно снять лучших шлюх во всем городе. По соседству находится уйма укромных уголков, где можно предаться продажной любви. При виде легко одетых девушек, облюбовавших семь углов перекрестка, у товарищей Валентина загораются глаза и они начинают бегать туда-сюда, словно озабоченные псы.

— Ты проголодался, мальчик? — громко спрашивает он, глядя на падших женщин. — Готов к приключениям?

Получив в ответ сдавленное «да», он снисходительно улыбается и принимается выбирать «блюда» с дотошностью записного гурмана. Его новая затея, завоевание Мимосины Дольчеццы, не основана на желании утолить чувственный голод. Лучше предвкушать шикарные ощущения, слегка перекусив на этом рынке грязных услад. Он глядит то на блондинку, то на брюнетку, то на рыжеволосую красотку. Некоторые из них стараются, чтобы их заметили, другие стыдливо жмутся по темным углам. Одни уже обзавелись морщинами, другие шрамами, кое-кто и не леди вовсе, а переодетый юноша, ведь здесь, на перекрестке Севен Дайлс, каждый должен найти себе что-нибудь по вкусу.

Останавливаясь возле каждой девушки, Валентин тихо спрашивает дружка:

— Эта? Она? Может, ее?

Он прохаживается туда-сюда, позволяя воображению выбрать то, что различные шлюхи предлагают как словами, так и жестами. Они склоняются перед ним, словно он бредет через ниву, состоящую из женщин. Каждая приподнимает юбки с одной стороны — старинный жест, говорящий о доступности. Некоторые обращаются к нему тихими, сладкими голосами, другие извиваются, подобно змеям, а кто-то пританцовывает на месте.

Валентин свидетельствует свое почтение каждой леди, говоря:

— Очаровательно.

Он ободряюще улыбается, но ни одна из них не кажется ему достойной разделить с ним ложе. Он движется к наименее людным частям района, где работают наименее востребованные девочки. Они ходят по улице осторожно, почти извиняясь за свое положение, как мелочь, которую бросили на прилавок и которую никто не желает считать.

Наконец он замечает фальшивую продавщицу цветов, которая всем своим видом пытается дать понять, что она не торгует телом. Она демонстрирует убогий ассортимент цветов, постоянно роняя их на землю и невзначай ломая стебли. Она чертовски неуклюжа. Вокруг нее собралась группка мужчин, которые озадачены поведением этой бледной девчушки с помятыми цветами.

— Вот она, — говорит Валентин, глядя на ее маленькое личико.

Он подходит к ней и подмигивает. В этот момент она опять роняет букет цветов. Достав из кармана серебряную монету, он машет ею в воздухе. Другие мужчины пожимают плечами и растворяются во тьме. Она медленно, как во сне, идет к серебряной гинее.[5] Валентина это забавляет, и он отводит руку с монетой то вправо, то влево. Девушка пристально следит за каждым движением гинеи.

«Она голодна», — думает Валентин. Ему приятно осознавать, что скоро он сможет накормить ее досыта.

Валентин подзывает экипаж, который медленно катится за хозяином на почтительном расстоянии, и заманивает девушку внутрь.

Экипаж делает несколько кругов по району Сент-Джайлз, но Валентин все никак не может довести начатое до конца. Он пытается, но терпит поражение. Девушка подбадривает его и корит себя. Такое затруднение ему незнакомо. Она мягко предлагает выпить бокал теплого вина, которое должно оживить его. Он качает головой, застегивается и глядит в окно кареты. Проезжая мимо цветочного магазина, он выходит, покупает девушке новый букет цветов и отвозит ее назад на Севен Дайлс. За ее молчание он расплачивается лишним шиллингом.