О небе - "Аристотель"

Не следует, стало быть, придерживаться ни этого воззрения, ни воззрения Эмпедокла, который говорит, что в результате верчения Небо приобретает более быстрое движение, чем его собственное устремление вниз25 под действием тяжести (rhope), и благодаря этому сохраняется в течение столь огромного времени и по сей день.

Столь же невероятно, что оно пребывает вечным под принуждающим действием души: жизнь, которую вела бы при этом душа, равным образом не могла бы быть беспечальной и блаженной4. В самом деле, коль скоро она движет первое тело не так, как ему свойственно двигаться от природы, то движение должно быть насильственным, а коль скоро она движет его еще и непрерывно, то должна быть лишена досуга и не знать никакого интеллектуального отдыха: ведь у нее нет даже такой передышки, какая есть у души смертных живых существ в виде расслабления тела, происходящего во время сна, и участь Иксиона5 должна удручать ее вечно и неослабно.

Стало быть, если, как мы сказали, изложенная нага концепция первого пространственного движения правдоподобна [в отличие от других], то будет не только более правильным придерживаться нашего объяснения вечности Неба, но и лишь в этом случае мы можем сказать взгляды, согласующиеся с общим всем люди интуитивным представлением (manteia) о боге. Однако покуда довольно об этом.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Поскольку же некоторые утверждают, что у Неба есть право и лево,– я имею в виду так называемых пифагорейцев, так как именно им принадлежит это учение,– то необходимо рассмотреть, как обстоит тут дело, в случае если телу Вселенной следует приписывать эти качала,– так ли, как они говорят, или же как-то иначе?

Ясно с самого начала: если [Небу] присущи право и лево, то следует полагать, что ему тем более должны быть присущи начала, первичные по отношению к этим. Начала эти рассмотрены в трактате о движении животных , так как составляют неотъемлемое свойство их природы; наблюдение показывает, что животным присущи в одних случаях все, в других – некоторые из такого рода частей (я разумею право и лево и т. д.), тогда как растениям присущи только верх и низ. Если же хотя бы одну из них следует приписывать и Небу, то логично, как мы сказали, чтобы ему была присуща и та, которая присуща животным в первую очередь. Всего их три, и каждое своего рода начало. Под я разумею верх и низ, перед и противолежащую сторону, право и лево: логично, чтобы законченным телам были присущи все эти измерения. Верх есть начало длины, право – [начало] ширины, перед – [начало] глубины. Еще по-другому [их можно определить] через движения, понимая в этом случае под ту сторону, с которой начинаются движения обладающих ими тел. Сверху начинается рост, справа – движение в пространстве, спереди – движение чувственного восприятия (я понимаю под сторону, в которую направлены ощущения).

Поэтому не во всяком теле следует искать верх и низ, право и лево, перед и тыл, а только в тех, которые содержат причину своего движения в самих себе и одушевлены. Что же касается неодушевленных тел, то мы ни в одном из них не наблюдаем стороны, с которой начинается движение. Одни из них вовсе не движутся, другие движутся, но не с любой стороны одинаково,, например огонь – только вверх, а земля – только к центру. О верхе и низе, правом и левом мы говорим в этих телах, соотнося [эти обозначения] с нами: либо по нашей правой стороне, как гадатели; либо по сходству с нашей правой стороной (например правая сторона статуи); либо по обратному расположению: правым – то, что против нашего левого, левым – то, что против нашего правого, (и тылом – то, что против нашего переда). В самих же них мы не видим никакого внутренне присущего им различия [сторон], ибо если их перевернуть, то мы назовем правым и левым, верхом и низом, передом и тылом противоположные стороны.

Можно поэтому только удивляться тому, что пифагорейцы полагали лишь эти два начала: право и лево, а [остальные] четыре проглядели, хотя они ничуть не менее фундаментальны. А между тем верх от низа и перед от тыла у всех животных отличаются ничуть не меньше, чем право от лева. Последние различаются только по функции, а первые – также и по очертаниям, и в то время как верх и низ присущи всем одушевленным существам, как животным, так и растениям, право и лево не присущи растениям.

Кроме того, поскольку длина первична относительно ширины, то, раз верх – начало длины, право – начало ширины, а начало первичного – первично, верх первичен относительно права в порядке возникновения ([термин]

имеет много значений).

Сверх того, если

– это

[начинается] движение,

-

, а

-

, то и в этом смысле имеет некоторым образом значение начала по отношению к остальным понятиям.

Но пифагорейцы заслуживают упрека не только за то, что они упустили из виду более фундаментальные начала, но и за что, что те, [которые они признавали], они считали присущими всем [вещам] в равной мере.

Поскольку раньше мы установили, что подобные свойства присущи [всем] существам, содержащим в себе причину своего движения, а Небо одушевлено и содержит в себе причину своего движения7, то ясно, что оно имеет как верх и низ, так и право и лево. В самом деле, вместо того чтобы недоумевать (на том основании, что форма Вселенной шарообразна), как может одна ее часть быть правой, а другая – левой, если все части одинаковы и постоянно движутся, надо мысленно представить себе, как если бы нечто, в чем право и лево различаются [не только по значению, но] и по форме, взяли и поместили внутрь шара: [право и лево]| по-прежнему будут иметь различное значение, но из-за сходства формы будет казаться, что они не различаются. Сходным образом [надо ответить] и на вопрос о начале ее движения: даже если [Вселенная] никогда не начала двигаться, тем не менее у нее должна быть начальная точка, откуда она начала бы двигаться, если бы начинала движение, и откуда стала бы двигаться снова, если бы остановилась.

Длиной Вселенной я называю расстояние между полюсами, а из полюсов один – верхним, другой – нижним, так как из всех [мыслимых] полушарий мы различаем только эти [два] по неподвижности полюсов. Вместе с тем и в обыденной речи мы называем мира не верх и низ, а [измерение], поперечное [линии] полюсов, считая, таким образом, последнюю длиной, [т. е. линией, идущей мира], ибо означает поперек [линии] верха – низа. Полюс, видимый над нами, есть нижняя часть [Вселенной] , невидимый нам – верхняя. В самом деле, правой стороной всякого [существа] мы называем ту, с которой начинается его движение в пространстве; вращение Неба начинается с той стороны, где восходят звезды; следовательно, она будет правой, а сторона, где звезды заходят,– левой. Стало быть, если [Небо] начинает [вращаться] с правой стороны и вращается [слева] направо, то его верхом по необходимости должен быть невидимый полюс, ибо если допустить, что им является видимый, то движение будет происходить [справа] налево, что мы отрицаем [в наших исходных посылках] 8. Ясно, таким образом, что верхом [Вселенной] является невидимый полюс. И те, кто там живет, находятся в верхнем полушарии и с правой стороны, а мы – в нижнем и с левой; прямо противоположным образом тому, что говорят пифагорейцы: они помещают нас наверху и в правой части, а тамошних [жителей] – внизу и в левой части, хотя в действительности – наоборот.

Однако что касается второй сферы, т. е. сферы планет, то мы находимся в ее верхней и правой части, а те – в нижней и левой; в самом деле, у планет начало движения находится с обратной стороны, так как они движутся в противоположном направлении, и, следовательно, мы находимся в начале, а те – в конце 9.

Итак, относительно частей [Неба], определенных [тремя] измерениями и местоположением, ограничимся сказанным.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Поскольку одно круговое движение не противоположно другому, необходимо рассмотреть, почему же тогда имеется несколько круговращений. Правда, попытка такого исследования может быть предпринята только издалека, причем не столько даже в смысле пространственной удаленности, сколько – гораздо в большей мере – оттого, что наши чувства воспринимают лишь ничтожно малую часть акциденций небесных тел. И все же попытаемся ответить на этот вопрос. Причину этой множественности можно постичь исходя из следующего. Все, у чего есть дело, существует ради этого дела. Дело бога – бессмертие, т. е. вечная жизнь, поэтому богу по необходимости должно быть присуще вечное движение 10. Поскольку же Небо таково (ведь оно божественное тело), то оно в силу этого имеет круглое тело, которое естественным образом вечно движется по кругу. Почему же тогда этого не происходит со всем телом Неба? Потому, что у тела, движущегося по кругу, одна часть, а именно расположенная в центре, по необходимости должна оставаться неподвижной, тогда как у этого тела ни одна часть не может оставаться неподвижной вообще и в центре в частности. А если бы могла, то его естественным движением было бы движение к центру. Между тем для него естественно двигаться по кругу: в противном случае движение не было бы вечным, так как ничто противоестественное не вечно. (Противоестественное вторично по отношению к естественному и представляет собой некоторое ненормальное отклонение от естественного в процессе развития.) Следовательно, по необходимости должна существовать земля, ибо она и есть то, что покоится в центре (пока примем это положение в качестве гипотезы, а впоследствии оно будет доказано).