Рождение легиона - Gedzerath

– «Прости, командир» – глухо проговорил Крак, переползая ближе и, в свою очередь, кладя свои тяжелые ноги на наши спины – «Подвели мы тебя. Не успели. Эх, нужно было мне одеть эти дискордовы железяки! Уж ты бы их тогда…».

– «Не вини себя, Крак. Твое копье – лучшая защита для нашего десятка» – подбодрила я заметно польщенного этим признанием пегаса, с трудом поднимаясь с места – «Это я не сумела сделать так, чтобы вы победили, и теперь пойду держать за это ответ».

Поднявшись, я медленно побрела к парапету, глядя на неподвижно лежащую Черри, уносимую куда-то вниз на импровизированных носилках. Сидевший на бортике Рейн лишь вяло отмахивался от бинтовавшего его санинструктора, провожая взглядом растерянно хлопавшую глазами пегаску и заметил меня лишь в самый последний момент, уныло теребя переметные сумки, которые носила на себе Черри. За его спиной висели грозные фигуры опциона и кентуриона, с интересом разглядывающих устроенный нами кавардак.

– «Не вышло у нас, Раг. А ведь почти успели…».

– «Да, почти. Но не успели» – я мрачно посмотрела на восходящее солнце, весело блестевшее на моих мокрых ресницах маленькими капельками воды – «Опцион Шейд! Десяток не смог выполнить поставленную перед ним задачу, и готов понести наказание. Основная виновная в поражении – взявшая на себя командование десятком Скраппи Раг».

– «Ох как благородно! Ох как смело!» – как-то очень весело прохрипел Шейд, почему-то косясь на своего кентуриона – «Где бы вы там не лазали, тебе там точно последние мозги отшибло! Почему это ты взялась докладывать о поражении?».

– «Но ведь…» – я указала еле двигающейся от усталости ногой в сторону блестевшего на вершине скособочившегося столба значка второго десятка – «Нам сказали, что с рассветом наш значок должен быть на вершине этой башни…».

– «Да ну? Что ж, память у тебя еще не совсем отшибло, подстилка!» – прорычал мне в морду опцион, зачем то оглядываясь на следившего за нами кентуриона. Получив едва заметный кивок, он яростно рванул лежащие возле моих ног сумки, вытряхивая из них содержимое и поднимая лежащий среди осколков керамики и засохших кусочков еды значок десятка, сунул его мне под нос.

– «Ну и что это такое, а? Отвечай!».

– «Это наша инсигния[7]» – непонимающе глядя на него, ответила я.

– «А где она находится, тупая ты кобыла?».

– «На вершине башни…» – прошептала я, чувствуя, как во мне зарождается безумная надежда – «Неужели…».

– «Подними ее повыше, опцион» – скомандовал Нидлз. Блестящий значок в виде небольшого, глупо улыбающегося солнца, гордо занял свое место на покосившемся флагштоке, и я внезапно почувствовала бесконечный восторг при виде этого глупого, детского, презираемого остальными рекрутами символа, гордо блестевшего на вершине черной башни. Все больше и больше стражей сновало вокруг нас и каждый, пролетая мимо сгрудившейся в центре площадки испуганной группы рекрутов, приветственно стукал копытом по броне. Обернувшись к своим товарищам, я почувствовала, как на моей мордочке, помимо моей воли, появляется совершенно идиотская улыбка, в тот же миг осветившая грязные, запачканные морды членов моего десятка.

– «Ну что, справились, поньские дети, а? Думаете, хорошо справились? А ну в строй!» – продолжил хрипеть Шейд, пинками выстраивая нас на крыше башни – «Тьфу! Позор и поношение! Еле доползли, потеряли четверых, и еле-еле выдавили этих заспавшихся кретинов с башни! Да за такое распинать нужно через одного! А ты, рекрут, ты…».

– «Она больше не рекрут, и даже не гастат, Шейд» – опустившийся рядом с нами кентурион вновь задумчиво осмотрел наши склонившиеся фигуры – «Эта пятнистая производится в ранг декана[8]. Дай ей десяток, опцион – посмотрим, как она себя проявит».

– «Сделаю, кентурион».

– «Поздравляю вас, рекруты. С этой минуты вы становитесь гастатами – нашими полноправными учениками» – спокойно произнес кентурион, внимательно глядя на нас своими желтыми глазами – «Добро пожаловать в Стражу и примите мои поздравления – вы прошли свою «давилку»».

– «…абушка, бабушка! Мы уже прошли давилку?».

– «Не давилку, а давку, мой хороший. Вот, видишь, мы уже нашли себе места, и если эта пегаска немного подвинется, то мы отлично тут уместимся».

Всхрапнув, я вскинулась, осматриваясь вокруг себя мутными со сна глазами, словно выискивая возможную опасность. Но все было спокойно – никто не тыкал в меня копьем, не обливал водой и даже воздух был холоден и чист, а не насыщен туманными испарениями загадочных болот. Вокруг меня, в заметной тесноте, сидело множество пони, и я довольно быстро подорвалась на месте, присаживаясь на задние ноги, когда обнаружила, что одна занимаю место аж на троих. Уместившаяся рядом со мной пожилая земнопони благодарно кивнула мне, усаживаясь на освободившееся место вместе со своим малышом. Входящие и выходящие пони сновали по вагону, отыскивая себе свободные места, и мне на ум невольно пришли воспоминания о набитых под завязку электричках далекого прошлого этого мира.

– «Внимание, всепони! Компания «Эквестрийские Железные Дороги» в моем лице приветствует вас и предлагает вам приобрести билеты на эту чудесную поездку!» – громко выкрикивал бурый земнопони, медленно идя по проходу между скамейками вагона – «Напоминаю вам, что стоимость поездки составляет десять бит за расстояние от одной станции до другой, включая промежуточные остановки. Жеребятам предоставляются скидки!».

«Как забавно. Видимо, не все так гладко в этом мире, и вежливые проводники с шестиместными купе встречаются пока лишь только в центральной части страны» – иронично подумала я, копаясь в потерханом, засалившемся рюкзачке, и отдавая проводнику тяжелый медный жетон с вытравленной на обеих сторонах надписью «Одна поездка». Этими железяками снабжали каждого покидающего Обитель, но, видимо, контролер не часто имел с ними дела, если судить по его озадаченному виду, с которым он рассматривал тускло поблескивающий кругляш. Но никакого скандала не произошло – поколебавшись, он все же забрал медный жетон, и продолжил свой путь по вагону, оставив меня наедине с вовсю таращившимися на меня пассажирами.

Забавно. «Прошлая я» уже давно бы взбесилась от длительного ничегонеделания, вызванного столь длительной поездкой, но ощущение уже основательно подзабытого тепла, и так же смена времени бодрствования со дня на ночь основательно расслабили меня, вгоняя в блаженную полудрему. Никто не бил меня по голове, не требовал красться по звонкой мостовой в полном комплекте доспехов под ярким светом луны, и я вновь расслабилась, уткнувшись взглядом в покачивающийся потолок и слушая тихое шипение, передававшееся вагонам от бодро пыхтящего впереди нас паровоза.