Следы сатаны - Маргит Сандему

Кто-то из них случайно вспомнил, что где-то здесь жили друзья. Там их тепло приняли. Хозяева рассказали, что постоялый двор пользуется дурной славой — слишком много состоятельных путешественников пропадало там без следа. А их вещи потом объявлялись тут и там.

Засыпая, Виллему заметила:

— Твои ощущения и впрямь стали более сильными, Доминик. Сегодня мы спаслись.

— А вокруг тебя, милая моя девочка, появилась аура. Приближается наше время.

— Наше время. Интересно, каково будет Никласу с нами? И что нам придется делать? Нас же выбрали наобум.

— О нет, — отвечал Доминик. Он пытался что-то разглядеть в туманном будущем. — Думаю, нам надо поспешить, — в глазах его отразился ужас.

В Гростенсхольме не спалось Ирмелин. Она лежала и смотрела в потолок. Рука ее крепко держала руку Никласа, ей не хотелось отпускать его.

Всем нашлось дело кроме нее. Ей оставалось только сидеть дома и бояться.

Сын Альв жил в основном у деда в Линде-аллее. В разгар страды он здесь не появлялся. В Гростенсхольме оставались только она с Никласом да Маттиас. Ну и, конечно же, слуги.

Она знала, что будущего боялись все, не только она. Калеб с Габриэллой никак не могли дождаться, когда же приедет их дорогая и любимая дочь из Швеции. Наконец-то Виллему приедет домой. Столько лет они не видели своего ангела!

Тут глаза ее непроизвольно раскрылись. Ей показалось, что кто-то пристально ее разглядывает.

Она огляделась. Комната была полна теней. Никлас забылся в тяжелом сне, повернувшись на другой бок. Окно…?

Нет, квадрат окна светлел как всегда. И потом, это второй этаж! Она, верно, совсем сошла с ума.

И потом она слышала, что это чудовище из преисподней куда-то исчезло. Все надеялись, что оно отправилось в свои родные места. Каждый прекрасно знал, где эти места.

Чудовище было надежно заперто на Ладегордшёен. Но, несмотря на вооруженную охрану с пушками — более сотни человек, что надежно сторожили мост на материк, монстр все же сбежал. В ночной тиши его никто не услышал и не увидел. Там, где он прошел, остались лежать мертвые тела охраны.

Чудовище исчезло. Словно его поглотила земля. Кое-кто даже облегченно вздохнул. А вдруг оно исчезло навсегда!

И потом — на утесе, там, на Ладегордшёен, нашли следы крови. Так что оно не было таким уж неуязвимым.

И все же Ирмелин была уверена, что за ней кто-то наблюдает. Она снова посмотрела на окно.

Вдали виднелись горы. Там обожал сидеть и смотреть на усадьбу Колгрим. Тогда он чувствовал себя властелином мира.

Но Ирмелин ничего не знала об этом. И она никогда не видела брата отца. Колгрим умер в четырнадцатилетнем возрасте.

Она поежилась. Было как-то не по себе. Горы вдруг показались ей враждебными. А ведь Ирмелин так нравился вид из окна спальни! Она долго смотрела на горы. Потом демонстративно отвернулась от окна, тесно прижалась к спине Никласа и попробовала уснуть. Постепенно неприятное ощущение прошло.

Чудовище стояло на горе и в темноте ночи разглядывало привлекшую его внимание усадьбу. Оно долго-долго смотрело на усадьбу. Непонятно почему. Что-то тянуло и манило. Но у монстра не было души, и потому он не понимал, что так влечет его к усадьбе.

Совсем недалеко отсюда располагалась еще одна усадьба. Но она не интересовала чудовище. А вон еще жилая постройка, что позади дома с высокой башенкой. Ноздри его трепетали от недовольства, ощущая запахи, идущие от дома с башенкой. Башня острой верхушкой словно упиралась в небо. Вид башни вызывал у чудовища чувство острой неприязни. Вон та усадьба, поближе к морю… С ней что-то связано. И с этими двумя усадьбами тоже.

Нужно ли ему что-то сделать с этой большой усадьбой, что к нему ближе всего? Разрушить ее, уничтожить всех тварей.

Нет. Еще рано. Сначала он должен…

А ведь он не знал, что должен.

Он зажал здоровой рукой плечо. Кровь не текла, но рана по-прежнему болела. Как и масса других ран на теле. Ему надо домой, залечивать раны.

Домой?..

А что это такое? У него никогда не было дома. Была только исходная точка.

Светало. Чудище было в замешательстве. Оно уже обошло всю округу, само не зная, чего ему надо. Спросить было некого. Его притягивали горы.

Может быть, горная долина? Почему он все время думает о горной долине? Он пришел из одной, побывал во многих других. Но нигде, нигде он не чувствовал себя дома.

Может, следовало вернуться обратно на исходную точку? И в самом деле, что ему делать тут, на равнине, среди озлобленных людей?

Раны сильно болели. Он открыл рот в беззвучном крике. Он чувствовал себя плохо, кровь стучала в висках, ослабли ноги.

Он должен! Должен!

Он еще никогда не чувствовал цель так близко — и все же, что-то было не так!

Ему надо не сюда, а в горную долину.

Но ему нужно было сначала побывать здесь. Зачем?

Что он тут стоит? Теряет время и ждет, пока силы совсем пропадут?

Днем во дворе усадьбы он увидел много народа. Люди ему не понравились. На ночь двери запирались. Чудовище уже пробовало прошлой ночью. Оно без труда могло разбить замок, но когда не знаешь, что искать… И потом повторилось бы все как всегда: на шум бы выбежали люди, и ему снова пришлось бы убивать их. А он уже устал.

И он удержался от соблазна. Что-то управляло им из глубины подсознания. Он никак не мог уловить суть, и это его ужасно раздражало.

На востоке разгоралась заря. Монстр зашипел на свет, верхняя губа приподнялась. Свет был ему ни к чему. Он так же хорошо видел в темноте, как и при свете.

Бросив последний взгляд на усадьбу, что казалось такой привлекательной, чудище отвернулось. И быстрыми шагами направилось на север. Снова через долину, что оно уже пересекало однажды, высоко в горы. Может, ответ на загадку все же там? И еще ему надо было в тиши и покое зализать свои раны.

Как раненый зверь ищет одиночества и укрытия при болезни, так и чудовище искало родную долину и расселину, где могло бы укрыться.

4

— Чувствуешь, Гростенсхольм уже близко, — сказала Виллему, глубоко вдыхая.

— Чувствую, — улыбнулся Доминик. — Но нам еще ехать и ехать.

— Доехали благополучно.

— Угу! С тобой хорошо путешествовать.

— Я не только хороший товарищ в пути, в жизни тоже. — И она взяла его за руку. Держаться за руки было неудобно, потому что крупы лошадей были широкие. И она скоро отпустила руку.

— Примерно через час будем на месте. Здорово будет увидеться. Ведь мы не встречались уже несколько лет.

— Да, — посерьезнела Виллему. — Милые мои мать с отцом… Время их не красит. Доминик, мне так не хочется, чтобы они старели! И все же жалко, что мы не смогли взять с собой Тенгеля!

— Не прошло и двух лет, как он приезжал сюда. Один.