Наследник для Сурового (СИ) - Франц Алиса

Но он не позволил.

Его пальцы усилили захват.

Я заглянула в глаза Сурового, окончательно потерявшись в их глубине и яростных эмоциях.

У Сурового были пронзительные глаза, несмотря на их темноту, я всей кожей ощущала, куда именно он смотрел и как медленно он очерчивал жаркие дорожки на моём лице.

Он смотрел на меня, а я в ответ была вынуждена смотреть в лицо этого зрелого, взрослого мужчины, очень опасного и вместе с тем красивого.

Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко.

Он словно раздевал меня взглядом, но смотрел глубже и пристальнее чем если бы просто сорвал одежду и снова взял меня.

Суровый видел меня насквозь.

Под его взглядом, тёмным, умудрённым опытом, я казалась себе совсем девчонкой, глупышкой.

Почему я решила, что смогу обмануть такого человека, как он?!

Мой жест был продиктован отчаянием и страхом.

Только так я могла оправдать своё поведение.

Но Суровому не было дела до моего лепета и жалких оправданий.

Он хотел получить ребёнка, зачатого месяц назад.

Больше его ничто не интересовало: в особенности мои мысли чувства по этому поводу. Для него словно не существовало моего мнения.

Наверное, именно так и было в мире этого жестокого мужчину, которого прозвали «Суровый».

— Мне страшно, — выдохнула я.

Он отпустил меня, но не отодвинулся. Суровый продолжал буравить меня тёмным взглядом, произнося по слогам:

— Расслабься. Стрессы вредят беременности. Мне нужен только ребенок. Как баба, ты меня не интересуешь.

Почему-то меня задели его слова. Я оскорблённо посмотрела на мужчину, произнеся едва слышно:

— Если бы мне что-то не подсыпали, я бы тоже… никогда на такого, как вы, никогда не посмотрела.

В ответ он хрипло рассмеялся и воздуха в салоне автомобиля стало вполовину меньше.

— Тот день был очень плохим. Я бы и на корову залез… От голода.

Мы обменялись взаимной неприязнью, я предпочла перевести взгляд в окно.

Как раз в этот момент из подъезда вышел Заур. Он неторопливо подошёл к машине и открыл багажник, опустив туда небольшой предмет.

Я узнала одну из своих спортивных сумок.

Водитель занял место за рулём и отчитался перед Суровым:

— Я собрал документы и кое-что из одежды. На первые сутки должно хватить. Алкаша упаковал. Он прикован у батареи. Через минут десять подъедут наши ребята, отправят мужика в каталажку и сменят все дверные замки.

— Отлично. Теперь поехали. И на этот раз постарайся не упустить девчонку. А ты… — обратился ко мне. — Не пытайся бежать. Если не хочешь провести всю беременность запертой в одной комнате.

Я с ужасом посмотрела на Сурового. Он кивнул.

— Я не шучу. Итак, что ты выбираешь? Будешь рыпаться и собирать на пятую точку проблемы? Или станешь пай-девочкой со всеми вытекающими поощрениями твоего хорошего поведения.

Он не оставил мне выбора.

Я молча кивнула, а потом подтвердила вслух:

— Я не буду пытаться убежать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=20=

Заур отвёз нас по адресу на квартиру, ту самую, где произошло роковое событие.

Я, как могла, отгораживалась от правды, называя простое и понятное действие иными словами.

Хотя истина была намного прозаичнее тех параллелей, что я проводила в своей голове.

Заур распрощался с Суровым на просторной лестничной площадке, убедившись, что всё в полном порядке. Он коротко кивнул и ушёл, а я осталась один на один с мужчиной.

Возле двери квартиры, стены которой напоминали мне слишком многое о том, что произошло и о том, что я совсем хотела забыть и никогда в своей жизни не испытывать.

Суровый провернул ключ в замочной скважине и гостеприимно распахнул дверь:

— Проходи.

Внутри сработала охранная сигнализация и мужчина первым шагнул в дверной проём, чтобы ввести код отмены.

Он производил нехитрые действия и мне следовало войти, как он и приказал.

Но я замерла на пороге, не решаясь войти внутрь.

Мне казалось, что если я сделаю этот шаг, то навсегда потеряю себя, как личность, и стану пешкой в чужой игре.

Оттого я дрожала на пороге, за моей спиной была открытая дверь.

Я тешила себя мыслью, что могу убежать, хоть и знала в глубине души, что у меня не получится этого сделать.

Он не позволит.

— Долго ты будешь порог мять? — нетерпеливо спросил Суровый, застыв напротив меня.

Он находился в своей квартире и чувствовал себя свободно на знакомой территории, а я дрожала и за миг покрылась холодной испариной от тисков неизвестности и не знала, как вести себя.

— Настя.

Он произнёс моё имя коротко и чётко.

Едва ли не по буквам.

Никто не звал меня по имени так, что от каждого звука начинало шуметь в голове, а по телу крупными волнами бежали мурашки и сердце заходилось в сладострастном ритме.

Суровый сверлил меня взглядом и медленно расстёгивал рубашку.

С лёгким звоном на комод полетели золотые запонки, а я подумала, что впервые имею дело с мужчиной, рубашки которого требуют запонок и стоят, наверное, как моя годовая зарплата на всех работах — и это только рубашка.

— Что застыла? Проходи.

— Пообещай.

— Что?

— Что ты не тронешь меня!

Я выпалила слова, терзавшие меня изнутри, и схватилась пальцами за дверной косяк, чтобы не упасть.

Мне необходимо было найти внутренних сил, отыскать резерв спокойствия, но выходило с трудом.

Я едва сдерживалась, чтобы не убежать.

— Ты не в моём вкусе, Настя. Слишком тощая, бледная и неопытная. Заходи сама или затащу силой и привяжу. Ты же не хочешь провести первую ночь, будучи прикованной к батарее наручниками?

Суровый потянулся к комоду, выдвинул ящик и звякнул металлом.

Я не видела тот самый предмет, но фантазия нарисовала именно то, о чём сказал мне мужчина.

Я представила наручники и предпочла войти по доброй воле, нежели быть насильно связанной.

— Молодец, — скупо похвалил меня Суровый и выложил на поверхность комода связку ключей.

Именно они и звякали, догадалась я.

Суровый просто обманул меня.

Но не стоило рассчитывать, что я имею дело с весельчаком. Суровый им не был.

Уверена, что он не бросал слова на ветер, как и в том, что на просторах огромной прекрасно обставленной квартиры были припрятаны тайники и сейфы, в которых вполне могли находиться и наручники, и оружие…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=21=

— Квартира тебе уже знакома. Располагайся.

— Вообще-то не очень знакома, — призналась я.

Я скромно потупила взгляд, разглядывая ворс тёмного ковра, в котором ноги буквально утопали. Всегда мечтала о таком ковре и вздыхала, глядя на цены даже дешёвых, китайских аналогов, не говоря уже об оригинале.

— Ты же была здесь, — возразил Суровый.

— Была, конечно. Но мой визит начался на пороге и закончился… в спальне. Всё произошло так быстро, что я не успела ничего толком разглядеть и точно не смогу ориентироваться так, будто это пространство мне знакомо.

— Ясно. Пошли, покажу, что и где. Но учти, здесь ты жить не будешь. Это моя хата. Я здесь бываю часто.

— Чаще, чем в том доме, куда собираетесь отправить жить меня?

Я подстроилась под широкий, размашистый, уверенный шаг Сурового, но всё равно безнадёжно отставала, разглядывая его широкую спину и великолепные плечи, обтянутые тканью.

Коротко стриженый затылок и мощная шея притягивали взгляд.

В этом мужчине всё было опасным, завораживающим и волнующим.

— Гораздо чаще. Мой бизнес требует постоянного присутствия. Я не из тех людей, кто любит тратить время зря. Поэтому я чаще кантуюсь здесь, чем бываю дома. Но дом обставлен всем необходимым, там регулярно делается уборка. Сейчас я хочу увеличить количество обслуживающего персонала. Планирую усилить охрану и нанять постоянную уборщицу и повара. Должен же кто-то готовить…