В джунглях Амазонки - Эльгот Лендж

Лук, которым пользовался индеец, был его собственного изделия. Он имел около 7 1/2 футов длины и отличался большою крепостью, а стрелы были изготовлены из особого сорта тростника. Съемная часть стрелы представляла собою короткий, но необычайно твердый кусок дерева с железным наконечником, снабженным двумя шипами. Когда острие вонзается в мясо, этот твердый кусок отскакивает, но остается прикрепленным к стержню стрелы короткой крепкой веревкой. Благодаря этому приспособлению стрелы не ломаются от порывистых движений жертвы. К самому железному наконечнику привязана длинная веревка, посредством которой охотник может управлять движениями раненого животного. Вся эта система представляет верх изобретательности и как нельзя лучше подходит к тем условиям, в которых приходится действовать амазонскому охотнику.

Когда стрела индейца попала в пираруку, рыба поплыла к берегу, таща за собою с большой скоростью челн и нас двоих. Мы запутались в нависших ветках деревьев и вступили здесь в борьбу с рыбой, рискуя каждую минуту опрокинуться, а перспектива очутиться в воде озера Невинности вовсе не улыбалась.

Наконец, мы вытащили нашу добычу на берег. Я послал индейца в поселок, поручив ему идти как можно скорее и привести людей, а сам остался сторожить мертвую рыбу, чтобы ее не растащили грифы или хищные млекопитающие. Если бы мы оставили рыбу на берегу, хотя бы на короткое время, то по возвращении нашли бы только обглоданный костяк. Индеец вскоре вернулся с двумя помощниками. Они проткнули шест через огромные жабры пираруку и понесли ее домой.

В этих водах водится в большом количестве еще другая небольшая рыба пирайя (Serraselmus piraya). Туземцы питают к ней такой же страх, как к аллигатору или к акуле на морском побережье. Свирепость этих пирайя, по-видимому, не имеет границ. Они нападают на других рыб и откусывают у них большие куски плавников и хвостов. Хотя пирайя не больше сельди, но нападение ее на человека может оказаться роковым, если она нападает большой стаей.

Вот что пишет об этой рыбе Броун в своей книге о Гвиане:

"Пирайи в реке Корентине были в таком количестве и так свирепы, что временами было опасно войти в воду глубже, чем по колено. Даже маленькие экземпляры этих вечно голодных рыб дерзко подплывали к нам, ударялись о наши ноги и отплывали на короткое расстояние. Они накидывались на рулевое весло в то время, как оно тащилось в воде за кормой челна, и выкусывали из него куски. Однажды я застрелил тапира, и, пока его тянули по реке на берег, пирайи откусили ему нос. Мои спутники ловили пирайю из любви к спорту и, освободив от крючка, опускали снова в воду с разодранным и окровавленным ртом. Тут на них немедленно накидываются их же собратья и пожирают. Даже в то время, как одну рыбу тащат на удочке, другие, пользуясь ее затруднительным положением, нападают на нее".

Однажды мы, переезжая через реку, ранили кабана, который возымел намерение пересечь реку в том же месте и одновременно с нами. Индеец, сидевший у рулевого весла, схватил мачете и, когда кабан проплывал мимо нашего челна, нанес ему смертельный удар в плечо. Взяв кабана на буксир, мы потянули его к берегу, намереваясь устроить себе угощение. Но нашим мечтам не суждено было сбыться: пирайи, почувствовав, вероятно, кровь, подошли огромной стаей и набросились на издыхающего зверя. В одну минуту вода забурлила от порывистых движений этих дьяволят, кусками отрывавших мясо кабана. Когда мы достигли противоположного берега, от всей туши осталось не более одной обеденной порции.

Позднее я узнал, что некоторые индейские племена опускают своих умерших в реку для того, чтобы пирайи очистили кости эт мяса. Оставшийся скелет вынимают и сушат на солнце, а затем натирают соком растения уруку (Bixa orellana), которое дает ярко-красную окраску; окрашенный скелет индейцы подвешивают в хижине, считая, что этим они оказывают умершему знаки почтения.

Говоря о рыбах, я хочу упомянуть еще об одной породе. Эта рыба меньше пирайи и, хотя она не так свирепа, но причиняет много неприятностей туземцам, живущим близ берегов рек. Во всем Амазонском бассейне всюду попадается эта маленькая, похожая на червяка, рыбка, носящая название кандиру, и ее присутствие в реках делает необходимым постройку особых купален. Кандиру имеет в длину 3-4 дюйма, при толщине в 1/16 дюйма. Они принадлежат к семейству миног, и тело их покрыто особой слизью. Когда человек купается в реке, они подплывают и быстрым сильным движением проникают в естественные отверстия человеческого тела, откуда их можно достать только посредством трудной и опасной операции. Кандиру снабжена небольшим, но твердым и заостренным спинным плавником, который вонзается, как шип, так что вытащить рыбу обратно невозможно. Во время моего пребывания в Ремати-ди-Малис местному доктору пришлось извлекать у одного туземца кандиру из мочеиспускательного канала. Больной умер от кровотечения, последовавшего за операцией.

Частью из опасения перед этими несносными кандиру, частью из страха перед другими речными чудовищами, у туземцев вошло в обычай купаться особым способом. В середине дощатого настила, построенного непосредственно над водой, прорубают отверстие, через которое купальщик при помощи скорлупы ореха хлебного дерева черпает воду и поливает ею себя после предварительного тщательного осмотра. Дикие индейцы, живущие в отдаленных частях джунглей, к такому способу не прибегают, а купаются прямо в воде, тщательно закрывая уязвимые части туловища полосками коры.

Глава VII СТРАШИЛИЩА ДЖУНГЛЕЙ

Во время моих прогулок по джунглям я часто натыкался на змей значительной длины; убить их было нетрудно, так как они всегда сонны и неповоротливы. Добыватели каучука, которым, конечно, часто приходится встречаться с пресмыкающимися, рассказывали мне об огромных удавах или боа, которые жили в реке в нескольких милях от поселка Флоресты. Туземцы говорили, что эти змеи обладали большой гипнотической силой, но к подобным рассказам, как и ко многим другим, нужно относиться с большей долей осторожности. Тем не менее, я хочу рассказать о случае, происшедшем во время моего пребывания во Флоресте, и которому я, безусловно, верю, так как у меня была возможность расспросить лиц, принимавших участие в этом деле.

Один из добывателей каучука, Хосе Перрейра, сдав управляющему свою порцию каучука, добытую за неделю, отправился в челне по течению реки домой. Он усиленно работал веслами, надеясь до полуночи добраться до своей хижины. Когда он поравнялся с небольшой бухтой, образуемой впадением речки Игарапе в Инферно, что значит "ручей ада", он услышал шум. Предполагая, что шум производит какое-нибудь крупное животное, пришедшее на водопой, Перрейра бесшумно направил челн к берегу, привязал его к ветке и вылез на берег, держа наготове ружье. Не найдя на берегу никого, он вернулся к челноку и продолжал свой путь вниз по течению реки. Не проехал он и десяти ярдов от этого места, как снова остановился и прислушался. Ничего подозрительного как будто не было, только вдали раздавался рев обезьяны. К этим звукам он давно привык. Он не мог объяснить, что с ним происходит, но его неодолимо тянуло обратно на берег, который он покинул несколько минут тому назад. Перрейра снова привязал челн к той же ветке и взобрался на то же место. Ему было очень не по себе, но он не увидел ничего, что могло бы его встревожить, ничего, на что мог бы направить свое ружье. Он вторично сел в челн, не будучи в состоянии объяснить таинственную силу, которая влекла его в это мрачное, освещенное луной место на темном, предательском берегу. Но едва он отплыл на несколько шагов, как им овладело то же желание вернуться, и он не мог ему противиться.

Перрейра не понимал, что с ним происходит. Он был совершенно трезв, лихорадки у него не было две недели, и физически и умственно он был вполне здоров; он никогда не приобщался к "культуре" в такой мере, чтобы у него могли быть расшатаны нервы; всю жизнь он прожил в этой обстановке, и страх перед людьми или животными был ему незнаком. И тем не менее этот здоровый смелый мужчина совершенно пал духом, закрыл лицо руками и зарыдал, как ребенок, оставленный в темной комнате.

К счастью, трое рабочих из Флоресты возвращались этой же дорогой домой и плывя мимо бухты, услышали с берега плач. Они остановились и окликнули. Хозе с трудом объяснил, что он не в состоянии сойти с того места, где находится, и что на него напал смертельный страх. Тогда товарищи взвели курки ружей и подплыли к берегу. Здесь они увидели как раз под корнем дерева, где сидел несчастный, голову чудовищного водяного удава, глаза которого были пристально устремлены на жертву. Змея находилась лишь в нескольких футах от Хосе, но он не видел ее. Удава убили, и чары гипноза были рассеяны, но Хосе весь путь пролежал на дне лодки, трясясь, как в лихорадке.

Удав имел гигантские размеры: по измерению рабочих, он имел в длину 79 пядей, или свыше 52 футов; толщина его достигала 28 дюймов.