Царь Иисус - Роберт Грейвз

Примерно в это время Ирод уехал из Иерусалима в Малую Азию, потому что его старый друг Агриппа, победитель при Акции и самый могущественный человек в Римской империи после Августа, собирался отказаться от командования восточными армиями. Ирод попросил Агриппу восстановить в ионийских городах привилегии еврейских торговцев, которых они были лишены греческими властями, и в первую очередь — право поклоняться богам, как повелевают древние обычаи, право посылать подарки Храму и право не нести воинскую повинность. Агриппа искренне поблагодарил Ирода за то, что он откровенно выложил ему свои обиды, утвердил привилегии торговцев и отправил в Рим неодобрительный отчет о нетерпимости и жестокости греков. Ирод возвратился в Иерусалим с добрыми вестями и отменил четвертую часть годовых податей, после чего все уважаемые в городе евреи пожелали ему всевозможных радостей и единственный раз не кривили душой.

Зато Аристобул и Александр за это время накопили еще больше обид. Они уже открыто говорили о поездке в Рим и о своем желании предстать перед императором и обвинить Ирода в лжесвидетельстве с целью погубить их невинную мать, громко называя человека, который-де поможет им добиться справедливости, Архелая Каппадокийского. А так как постепенно они перестали вообще чего-либо стесняться, то вряд ли можно строго судить Ирода за благорасположение к старшему сыну Антипатру. Младших же он предупредил, что, если они не опомнятся, он лишит их наследства. До этого Антипатру разрешалось быть в Иерусалиме только во время праздников, что полагалось делать каждому еврею, живущему в пределах недели езды до Иерусалима, и его переезд во дворец только еще больше озлобил обоих братьев, привыкших безнаказанно его обижать. Терпение, с каким Ан-типатр сносил обиды, заслужило одобрение Ирода, которое он высказал публично. Антипатр был уже взрослым человеком с добрым нравом и устоявшимися привычками, но так как он вырос в александрийской колонии евреев, то не блистал ни в греческом, ни в латыни. Как-то раз за обедом Александр посмеялся над ио провинциальным невежеством, и Ирод благородно иаялся сие исправить, тотчас отправив Антипатра в I им для завершения образования, чтобы, вернувшись он мог заслужить уважение Александра.

Антипатр поехал в Рим под покровительство Аг-риппы и произвел столь же благоприятное впечатление на императорскую семью, сколь его братья — неблагоприятное. Когда-то отцу Ирода было жаловано римское гражданство, и Антипатр, следовательно, был гражданином Рима в третьем поколении, поэтому Август назначил его командовать союзным кавалерийским полком. Это не было синекурой, и Антипатру удалось вскоре зарекомендовать себя энергичным и способным офицером. Когда весть о его успехе достигла Иерусалима, Александр вышел из себя от ревности и не смог скрыть ярость в присутствии Саломеи, которая не замедлила донести его слова до ушей Ирода И он сурово выговорил за это Александру. Сказал, что недоволен им и Аристобулом, что уже проявил по отношению к ним достаточную терпимость, помня об их родственниках с материнской стороны, что, если они немедля не изменят своего образа жизни, он будет вынужден переписать завещание в пользу старшего сына.

Александр купил яд, намереваясь, насколько известно, отравить Ирода прежде, чем тот успеет исполнить свою угрозу. Может, и так. Однако бдительные шпионы выкрали у него яд, и Ирод повез обоих сыновей, а также свидетелей их заговора в Рим.

Дело братьев было яснее ясного, и Август, обязанный Ироду миром на Ближнем Востоке, наверняка приговорил бы обоих к смертной казни, если бы не его сестра Октавия, вдова Марка Антония, подружившаяся с братьями во время их первого пребывания в Риме и умолявшая императора сохранить им жизнь и 1'сли бы не поддержавшие ее некоторые влиятельные сенаторы, получившие от Архелая Каппадокийского письма с просьбой принять ее сторону.

Август решил, что доказательств недостаточно и так ответил Ироду:

— Отравители действуют втайне. Они, мой милый И род, не сообщают о своих намерениях, подобно твоим сыновьям. Мне кажется, Александр и Аристобул вели себя как шкодливые мальчишки, а не матерые пре ступники. Они ревнуют к тем почестям, которые их старший брат заслужил своим благоразумием. Кстати, неплохо, если б они узнали, что он, вместе с моей милой Октавией, тоже просил меня о снисхождении. Ан-типатр им верный друг, каким и должен быть старший брат, и я надеюсь, что благодарность и любовь возобладают над недостойной ревностью. Как мне найти в моем сердце решимость осудить их, если я сам знаю, что такое домашние неурядицы и к тому же немало повидал в своей жизни порочных юношей, со временем раскаявшихся и исправившихся.

Когда братья перестали бояться за свою жизнь, они вдруг ощутили себя оскорбленными пережитым унижением и только раздражались, выслушивая поздравления Антипатра. Воистину, у него было слишком доброе сердце, чтобы ценою смерти родных братьев желать себе трона, а они судили его по своей мерке и считали лицемером, который молил о снисхождении к ним, только чтобы никто не подумал, будто он заинтересован в их смерти.

Все вместе они отплыли в Иудею, и там Ирод пригласил во дворец всех известных евреев, дабы сообщить им о том, что произошло. Смутив присутствовавшего при этом Антипатра, он сказал:

— Император милостиво разрешил мне назвать преемника, и я был бы счастлив назвать рожденных несчастной Мариамной сыновей Александра и Ари-стобула, ибо в их жилах течет царская кровь Маккавеев, завоевавших свободу для Израиля, которую я с Божьей помощью сохранил для вас и ваших детей, несмотря на все опасности. Увы, они недостойны стать правителями Израиля, и, если говорить по совести, я умер бы в печали, оставь я в силе прежнее завещание, потому что все мои усилия очень скоро пошли бы насмарку. Царевичи не понимают, что следует беспрекословно подчиняться Закону. То, что непростительно для обыкновенного человека, в пятьдесят раз непростительнее для царя, ибо он должен вести за собой народ. Я решил назначить наследником благородного и благочестивого Антипатра, а его наследниками, в случае его смерти, даже если у него будут дети, Александра и Аристобула, коли вы сочтете их достойными трона. Любой из вас, кто не согласен с моим решением, пусть сейчас открыто объявит об этом, прежде чем будет подписано и запечатано новое завещание.

Никто не осмелился возразить царю. К тому же Ан-типатр в любом случае имел больше прав стать наследником престола как старший сын царя.

Антипатр встал со своего места и коротко поблагодарил отца за доброту. Он сказал, что постарается не обмануть его надежд, но верит, так он сказал, что еще много лет в Иерусалиме не будет другого царя. И закончил свою речь:

— Отец, если мои братья послушанием завоюют твое благорасположение, а я знаю, что в душе они гораздо лучше, чем ты думаешь, и если ты сочтешь их достойными трона предков, я не буду обижен. Наоборот, я буду счастлив их счастьем, потому что мы сыновья одного отца и крепко связаны друг с другом обязательствами любви. У меня есть к тебе только одна просьба, за которую меня никто не осудит, ибо Господь повелевает чтить мать так же, как отца. Я прошу тебя, верни свою милость моей матери Дориде, ибо ты отослал ее от себя безвинную, когда взял в жены Мариам-ну. Долгие годы, лишенная твоей защиты и заботы, она безропотно хранила верность тебе.

Ирод с радостью исполнил его просьбу и тотчас, подписав без промедления соответствующий указ, восстановил Дориду в прежних правах.

Неожиданно для себя Александр и Аристобул обрели в качестве союзницы Саломею, которая влюбилась в аравийского царька Силлея. Однако Ирод запретил ей даже думать о замужестве, пока Силлей не сделает обрезание, а тот отговаривался тем, что его подданные побьют его камнями, и просил об исключении, не понимая, что Ирод не мог позволить себе, не ослабив своего положения среди евреев, отдать сестру в жены необрезанному язычнику и предпочел выбрать вражду с Саломеей и Силлеем. Саломея пришла в ярость. Не стоит рассказывать теперь обо всех перипетиях последовавших затем заговоров и контрзаговоров. В большинство из них были втянуты жены Ирода, однако в конце концов Саломее все же удалось, воспользовавшись помощью своего возлюбленного Силлея и влиятельных ионийских греков, которых Ирод обидел в споре с еврейскими торговцами, доставить брату кое-какие неприятности в Риме.

Ирод в гневе послал карательную экспедицию в Аравию, где Силлей, задолжавший ему много денег, приютил разбойничьи банды и снабжал их оружием и лошадьми для набегов на пограничные деревни. Поход оказался удачным, разбойники были пойманы, и долг Ироду возвращен. Двадцать пять аравийцев расстались с жизнью, а Силлей помчался в Рим жаловаться Августу, будто Ирод желает захватить всю Аравию.

— От его руки уже пали две с половиной тысячи наших уважаемых подданных, — плакался Силлей. — И мы лишились неисчислимых богатств.