Мириады светлячков - Александр Зайцев

– Отойди от края. – Предупреждение прозвучало вовремя. Воздушный поток от подлетающего транспорта мощно ударил в грудь. Это ж на какой скорости он летел? Беззвучно опустилась платформа на очерченный прямоугольник, ограждение мигнуло переливом зеленого света и исчезло. Вот это техника! – Пошли! – Видя мою нерешительность, Лим легонько подталкивает в спину.

– А что, Бид останется охранять порт один?

– Нет, сейчас остальные стражи уже возвращаются в казарму. – Лим явно не желает, чтобы меня кто-то видел в космопорте, кроме капрала. Ничем иным подобную спешку объяснить не могу.

– Нам обязательно лететь на этом?! – Понимаю, что чужая техника наверняка надежна, но слишком хрупка на вид эта конструкция.

– Мне надо вернуться до вечера. Ты знаешь более быстрый способ передвижения? – Откуда мне его знать?

– Нет.

– Тогда заткнись. Грузовой лифт не активирован, значит, транспортер надолго не задержится. Три-четыре минуты, не более.

И опять чувствую какую-то неправильность. Слово «минута» мне понятно, но оно несет несколько иной смысл, другое количество времени, нежели привык.

– У меня совсем плохо с памятью. Расскажи, как измеряют время.

– Сперва сядь. – Показывает пример, опускаясь на пол платформы. – А то собьет с ног, когда полетим. – Если такое говорит человек, закованный в техноброню, лучше последовать совету. – А время измеряют часами.

– Это я понимаю. – Моя беда – неверно сформулированные вопросы. – Меня интересует другое: вот минута – это сколько?

– Минута – это сто секунд. Тебя, наверное, и правда сильно приложило по голове. Ладно прошлое забыть, но элементарные вещи… – Он удивлен, но подозрения в голосе не слышится. Главное – это слово «секунда», оно не вызывает отторжения, похоже, точное совпадение с известным мне.

– А дальше? Сколько минут в часе, сколько часов в сутках? – Надо пользоваться моментом, пока Лим разговорчив.

– В часе сто минут, в сутках десять часов. В неделе десять дней, в месяце десять недель. В году четыре месяца…

– Спасибо, Лим, – вовремя проглатываю слово «понял». – Я вспомнил. А…

– Держись за ограждение. – Увлеченный временными подсчетами, я пропустил появление барьера.

С опаской прикасаюсь ладонями к тому, что кажется пластиком, но не идет из головы то, как этот барьер способен без следа исчезать. На ощупь ограждение вполне соответствует тому, чего ожидаешь по его виду. Прохладное и прочное. Мои попытки его расшатать не приводят ни к чему – как литое, не шелохнется ни на миллиметр, как я ни стараюсь.

– Лим, ты говорил, что транспорт раз в три часа приходит. Почему мы не улетели раньше? – Не может быть, что я провел тут меньше времени, чем три, даже непривычно длинных, часа.

– Предыдущий транспортер был с четвертого завода. Ферма Тука рядом с седьмым, откуда как раз эта платформа.

Я-то думал, он давал мне отоспаться и отдохнуть. Как бы не так, простой расчет и личная выгода. Плавно транспортер отрывается от крыши. Это движение почти незаметно. Нет ни шума двигателей, ни звуков активации каких-либо механизмов. Кажется, в платформе вообще нет движущихся деталей. Насколько же они нас обогнали в техническом плане?

Резкий рывок перегрузки заставляет судорожно вцепиться в ограждение. Два жэ, не меньше! Прячусь за барьером от набегающего воздуха. Разговаривать совершенно невозможно, воздушный поток уносит все слова. А платформа набирает ход. Совершенно нет ощущения, что мы летим. Транспорт идет как по проложенной в воздухе колее на высоте трех десятков метров на землей. Космопорт удаляется с огромной скоростью. Под нами мелькают детали пейзажа, но рассмотреть подробности в полутьме невозможно. Лес, поле, опять лес. Где же хоть какие-то постройки?

Рассвет застает врасплох, слишком он неожиданный. То ли близкий горизонт тому виной, то ли набранная платформой скорость. Местное светило имеет характерный желтый оттенок – один в один Солнце. Прошло не больше десяти минут, одна десятая местного часа (мне надо привыкать к местному измерению времени), как верхушки деревьев сменились распаханными полями. Что-то похожее на пшеницу колосилось на них. Вдали мелькнул одноэтажный бревенчатый домик, рядом пара человеческих фигур на его фоне. Наверное, мне показалось, что эти люди запрягали телегу, слишком уж невероятно подобное предположение для столь технически развитой цивилизации.

– Скоро прибудем, – перекрикивая ветер, сообщает Лим.

Прикрывая ладонью глаза, всматриваюсь вперед.

Прямо по пути высится пирамида. Геометрически правильная четырехугольная конструкция. Но в отличие от египетских, не из камня она сделана, а из матового, серого материала. Издали кажется, что она цельная, а не состоит из блоков или кирпичей. И наша платформа летит прямо в нее, не сбавляя скорости! Нос транспортера нацелен точно в центральную часть сорокаметровой высоты пирамиды.

Пригибаясь за полуметровым барьером, испуганно замираю. Разумом-то понимаю, столкновения не будет, но чувства вопят об обратном. И только когда глаза различают в стене пирамиды знакомые переливы входной завесы, облегченно выдыхаю. Шутки близкого горизонта с восприятием расстояния, к этому придется долго привыкать. Только пять минут назад глаза едва различили здание, и вот уже по коже пробегают «паутинки» входа, и транспортная платформа резко тормозит, кидая меня на ограждение. Что характерно, Лим в своем доспехе даже не покачнулся. Гравикомпенсаторы?

Иссиня-матовый пол услужливо подставил себя под мой нос, когда заграждение платформы, на котором я висел, в результате резкого торможения растаяло без следа. Что-то, схватив за рубаху, легко отрывает мое тело от пола. Это «что-то» не что иное, как рука стража. Крепкая тут одежда – трещит по швам, но вес держит. Или просто я так исхудал?

– Экий ты неуклюжий. – Как диковинную зверюшку подняв меня на уровень своих глаз, Лим с осуждением косится на капающую на пол кровь из моего разбитого носа. – Чтец будет недоволен. – И не удосужив себя попыткой хоть как-то облегчить мне жизнь, сержант просто разжал ладонь.

Падать с высоты полутора метров, с одной стороны, вроде невысоко, но с другой… да когда неожиданно… Сгруппироваться я не успел, больно ударившись о привычно шероховатую поверхность. Инопланетные технологии что, принципиально против излишней гладкости полов? Или это конструктивная особенность материалов? Глупые вопросы лезут в голову, когда думать надо совсем о другом. Мое шипение от боли в разодранных коленях прерывается.

– Вытри пол от крови и старайся больше не пачкать. – Впрочем, сочувствия от Лима я и не ждал. Вопрос в другом: что он так разнервничался от нескольких капелек на полу?

Или здешние хозяева пирамиды в чем-то напоминают его напарника? Тогда плохо, мне и одного сумасшедшего уже хватило. Рукавом старательно оттираю не успевшую загустеть кровь, краем глаза рассматривая место, в которое меня занесло.

Пожалуй, это самое просторное помещение, в котором я был за последнее время – раза в три больше зала космопорта. И, как я уже начинаю привыкать, абсолютно пустое, привычно скругленно-овальных форм, без единого угла. Лишь непонятные красные и оранжевые линии незнакомых знаков чертят узоры по всему полу.

– Пошли! Если чтец занят, а местная охрана спит, то есть шанс, что нас не заметят. – К чему подобная скрытность у сержанта стражи? – И тогда не придется проставляться, чтобы молчали о том, что я покинул пост во время дежурства. – Просто скупердяйство и боязнь нарваться на гнев начальства, а я-то уже нафантазировал о каких-то конфликтах и прочем.

«Пошли» оказалось недалеко, всего семь шагов в строну, и мы стоим внутри очерченного оранжевым круга. Недоуменно взираю на замершего, как средневековый истукан в доспехах, сержанта. Но прежде чем успеваю задать вопрос: «А чего, собственно, ждем?» – нас окутывает купол силового поля. Затем пол резко уходит из-под ног. Не успев толком испугаться, понимаю, что нахожусь в «простом» лифте. А ведь никто никаких кнопок не нажимал! Или я просто такой невнимательный? А может, все проще, и элементы управления местной техникой встроены в броню моего сопровождающего?

– Ты что дрожишь, как лист на ветру? – Да Лим прямо поэт!

Меня и правда колотит крупная дрожь. Что немудрено. «Лифт», доставив нас за пределы пирамиды, сбросил силовой барьер, а погода снаружи не располагала к прогулкам в одном легком белье. Мелкий моросящий дождик, подгоняемый резкими порывами ветра, неприятно хлестал по голым участкам тела. А быстро тут погода меняется, десять минут назад еще и намека на тучки не было.

– А как иначе, если холодно и ветер? – Я не шутил над сержантом, поясняя очевидное. Просто тот сейчас напоминал боевого робота, так как забрало шлема было опущено, и разгул погоды он явно не замечал.