Лучшее лето в её жизни - Лея Любомирская

Сейчас все это закончится, с остервенением думает Изабел в студии, и я пойду в магазин и куплю себе сумочку. Маленькую белую сумочку в синюю полоску. И к ней блузку без рукавов, с отложным воротником. Белую блузку с синим воротником. Или синюю блузку с белым. Или лучше две разные и буду их менять. И белые тряпочные тапочки с синим бантиком. И еще зонтик. С деревянной ручкой. В красную и зеленую клетку. Или нет, трость. Черный зонтик-трость. И черную же сумку с большой пряжкой.

– Мы вернемся в студию после рекламной паузы! – Доктор Алмейда улыбается – вначале в зал, потом в камеру, потом поворачивается к Изабел: – У вас есть двадцать минут, – говорит он дружелюбно. – Если хотите, можете пойти выпить кофе. Только далеко не убегайте, хорошо? И микрофон сами не трогайте, сейчас его звукооператор с вас снимет.

– Я не убегу. – Изабел встает с низенького студийного дивана. – Я только в туалет схожу.

У девочки за кассой на полосатом халатике висит табличка «Ученик». Девочка очень боится ошибиться, поэтому тщательно сверяет код каждой вещи. Белая сумочка в синюю полоску, белая сумочка в красную полоску, три разноцветных маечки, лак для ногтей, пляжные резиновые тапочки, цветной платок с бахромой – на нем нарисован ухмыляющийся дельфин и написано «Посетите Португалию!», – складной зонтик в красную и зеленую клетку. Девочка медленно и аккуратно складывает все это в большой белый пакет.

– Пожалуйста, скорее, – просит Изабел. – Я опаздываю.

– Конечно, – говорит девочка, двигаясь все так же неторопливо. – Конечно, конечно. Чем вы будете расплачиваться?

– Вот это сюрприз! – На пороге магазинчика стоит доктор Алмейда с микрофоном в руках, рядом с ним девушка-оператор с камерой на плече, низенькая и плотная, как металлический сейф. За девушкой растерянный Диогу в сером костюме – у Изабел при виде него падает сердце, – какая-то старуха в рыжем парике, болезненного вида юноша в красной бейсболке, две хорошо одетые худощавые дамы неопределенного возраста, полная женщина в слишком коротком для нее платье. Изабел делает шаг назад, чтобы укрыться в магазинчике, но сзади уже стоит девочка с табличкой «Ученик» на полосатом халатике и возбужденно дышит Изабел в затылок.

– Это беспрецедентный случай! – доктор Алмейда чуть не приплясывает от удовольствия, но говорит спокойно и даже слегка печально. – Бес-пре-це-дентный случай! За десять лет существования программы я не видел ничего подобного! Изабел, – мягко произносит он, и Изабел вздрагивает. – Что у вас в пакете?

Девушка-оператор подбирается поближе к Изабел и наводит на нее выпуклый глаз камеры. Изабел, кажется, спрашивает камера, что у вас в пакете? Что у вас в пакете? Что в пакете? Изабел Изабел Изабелизабелизабел чтоувасвпакетевпакетечточточто?!!!

Изабел зажмуривается и прижимает пакет к груди.

– Это розы, – говорит она внезапно. – Это просто розы.

– Чего?! – изумляется доктор Алмейда, но тут же исправляется: – Простите, что вы сказали? Розы?! И вы можете нам их показать?

Изабел глубоко вздыхает и на мгновение задерживает воздух. Потом осторожно выдыхает. Не открывая глаз, она переворачивает пакет и с силой встряхивает.

Розы – огромные, полураспустившиеся, густо-красные – почти бесшумно сыплются на каменный пол.

Сказка о лишних часах

Граф Диниш Сотомайор потерял битый час, ожидая, когда его юная невеста, барышня Сесилия Маседу, единственная дочь богатого фабриканта Куштодиу Маседу, изволит наконец решить, какой из полудюжины кружевных зонтиков особенно идет к ее новому наряду.

Когда парочка покинула дом, вдовая тетка Сесилии, дона Мария ду Карму, костистая старуха, взятая в дом из христианского милосердия, прошлась по гостиной с веничком из перьев, смахивая с мебели ей одной видимую пыль, и обнаружила под козеткой потерянный графом Динишем час. Час был битый, но годный, поэтому дона Мария ду Карму не стала его выбрасывать, а почистила и подлатала и, не зная, как употребить, подарила на Рождество своей дальней родственнице, доне Филомене де Соуза.

Обругавши про себя дону Марию ду Карму старой скрягой, дона Филомена, еще молодая, но уже почти беззубая женщина, измученная бесконечными беременностями и мужем-пьяницей, спрятала подаренный час в жестянку из-под сухих итальянских бисквитов и забыла о нем. Через несколько месяцев дона Филомена умерла очередными родами, муж-пьяница перебрал на поминках и отправился вслед за нею, а все заботы о доме и младших детях легли на плечи их старшей дочери, шестнадцатилетней Катарины.

Однажды, шаря в буфете в поисках чего-нибудь сладкого для малышей, Катарина обнаружила там жестянку с часом. Никому не сказав ни слова, она унесла жестянку к себе в комнату и стала каждую неделю добавлять туда несколько с трудом выкроенных минут.

Катарина прожила недолгую, но тяжелую жизнь, в одиночку вырастила и воспитала восьмерых младших братьев и сестер, из которых семеро разлетелись по свету и практически не давали о себе знать. Восьмая, самая младшая, добрая и набожная девочка по имени Паула, решила вознаградить сестру за все лишения и осталась с нею.

Когда Пауле исполнилось двадцать лет, Катарина, которая уже несколько месяцев почти не вставала с постели из-за непонятных приступов дурноты, позвала сестру к себе и показала ей часы и минуты, аккуратно сложенные в жестянку из-под итальянских бисквитов. Паула впервые видела столько времени сразу, но постаралась ничем не выдать своего изумления – она была очень хорошо воспитана.

Катарина прожила еще несколько лет. На смертном одре она вручила Пауле жестянку и взяла с нее клятву сохранить и преумножить с таким трудом накопленное время.

Похоронив сестру, Паула продала дом, небогатую обстановку подарила соседям, бедным людям, обремененным многочисленным потомством, а сама ушла в обитель сестер-бенедиктинок, где какое-то время изучала догматы, а потом приняла постриг и имя сестры Перпетуи.

Умерла сестра Перпетуя уже после войны, не дожив год до своего столетнего юбилея. Оставшуюся от нее жестянку из-под сухих итальянских бисквитов монахини передали наследникам – невесть откуда взявшимся внучатым и правнучатым племянникам.

Когда племянники открыли жестянку, они обнаружили, что та доверху забита временем – видимо, сестра Перпетуя, верная своей клятве, складывала туда каждую лишнюю минутку.

Поначалу наследники решили просто поделить содержимое жестянки, но один из внучатых племянников сестры Перпетуи, младший партнер в адвокатской конторе «Гонзага, Гонзага, Гонзага и Лопеш да Силва», отговорил их. Он собрал всех наследников за столиком в тесном зале кафе «Бразилейра» и предложил им создать банк времени, который будет ссужать всех нуждающихся временем под проценты. Эта идея так понравилась наследникам, что они не только согласились, но и немедленно – под шумные выкрики и звон стаканов – выбрали умного внучатого племянника президентом совета директоров.

Внучатый племянник ушел из своей адвокатской конторы и посвятил всего себя банку. Через несколько лет он задремал в кресле у окна, и ему приснилась сестра Перпетуя – она недовольно хмурилась и грозила пальцем. На следующий день внучатый племянник снова собрал всех наследников сестры Перпетуи за столиком в кафе «Бразилейра» – на этот раз в зале, кроме них, никого не было, а кофе разносили переодетые сотрудники службы безопасности банка – и спросил, как они отнесутся к созданию благотворительного фонда. Только чтобы уменьшить налоги, сказал внучатый племянник.

Наследники тайно проголосовали, складывая в чистую чашечку кусочки сахара – «за», или кофейные зерна – «против». После подсчета голосов оказалось, что сторонники благотворительного фонда выиграли с перевесом в один голос. Президент совета директоров довольно улыбнулся.

Благотворительный фонд времени «Сестра Перпетуя» существует по сей день. Он выдает временны́е стипендии – до двадцати четырех часов в месяц. К сожалению, из-за наплыва желающих процедура оформления очень сложна. Недавно кто-то подсчитал – это я на прошлой неделе прочитала в «Diário de Notнcias», – что на написание заявки и составление ежемесячной отчетности тратится столько времени, что сама стипендия теряет всякий смысл.

Лестница

Соня, уже одетая, но еще в тапочках, топчется в прихожей и никак не может решить, выходить ей сегодня на улицу или нет. Не то чтобы она боится, а просто ей надоело. Выйдешь – а там опять эта лестница.

Соня сует руку в карман и нащупывает монетку. «Если достану вверх орлом, то лестницы нет, – думает она, – а если вверх решкой, я лучше…» Додумать Соня не успевает, потому что в дверь звонят.

– Кто там? – тоненьким голоском спрашивает Соня.