Убийца - Джонатан Келлерман

– Я в жизни не обменялся с мистером Баллистером ни единым словом.

– Он утверждает иное.

– Значит, он лжет.

– Вот как, – она хохотнула.

Я посмотрел на часы.

Возможно, мое движение привлекло внимание Конни Сайкс и заставило ее обернуться. Мы оказались с ней лицом к лицу. Глаза у нее были карие, тусклые, скучающие.

– Медея, думаешь, это благоразумно – настраивать его против нас, когда игра еще даже не началась?

– Доктора Делавэра представили нам как объективного профессионала. Если на поверку это окажется не так…

– Хорошо, Медея, довольно. Я готова войти и поговорить с ним одна, надо же положить этому фарсу конец.

– Конни…

– Если ты беспокоишься из-за какой-нибудь юридической чепухи, то не стоит, вся ответственность на мне. У меня занятость побольше, чем у вас обоих, вместе взятых, так что давайте к делу.

Райт моргнула.

– Доктор, правильно ли я поняла, что вы не вступали ни в какие контакты с Майроном Баллистером? Распространяется ли ваше утверждение на контакты, носящие телефонический характер, или только персональный?

Настала моя очередь улыбаться.

– Я уже ответил на этот вопрос.

Конни Сайкс взмахнула сумочкой и шагнула вперед. Миновав Райт, она боком пролезла мимо меня и оказалась в доме.

От нее не пахло ничем.

Зато Райт, похоже, источала чистый адреналин всеми порами. Ее тело напряглось, словно каменное. Точно желая это скрыть, она выставила вперед бедро и положила два наманикюренных пальца мне на запястье. От них шел жар.

– Мне очень жаль, доктор, если что-либо из сказанного мной вы интерпретируете как враждебность. Но если Баллистер и впрямь еще не предпринимал попыток отравить колодец, то никаких причин…

Она умолкла.

Конни Сайкс стояла посреди моей гостиной, ко мне спиной.

Я сказал:

– Вы можете войти и подождать здесь, адвокат, пока мы с доктором Сайкс побеседуем в моем кабинете.

– Нет, я поеду, у меня дел больше, чем вы можете себе представить. Конни, оставляю тебя одну. Хорошего вам дня, доктор Делавэр.

За последние сутки уже второй человек пожелал мне хорошего дня, в глубине души явно имея в виду что-то другое. Это начинало наводить на размышления.

Глава 6

Я повел Конни Сайкс в кабинет. Широко шагая, она обогнала меня и промчалась мимо нужной двери.

Когда я остановился, чтобы открыть дверь, женщина все еще перла вперед, словно дизельный локомотив, потом поняла, что ушла слишком далеко, и нажала на тормоза. Вернулась – на лице ни тени смущения.

Я придержал ей дверь. Она вошла с таким видом, словно была здесь уже раз сто, подошла к кушетке, опустилась точно на то же место, где до нее сидела ее сестра, сдвинула колени.

В лице у нее ничего не дрожало, никакого тика, выдававшего волнение; карие глаза глядели неподвижно, как у чучела. Но, когда я, не обращая на нее внимания, стал перекладывать бумаги, она начала сплетать и расплетать пальцы, точно как Шери. Таким же, как у нее, жестом подняла руку и поправила волосы. Косы у нее не было; выгнутый большой палец коснулся снизу одной особенно крутой волны.

– Это, – начала она, – было прискорбно. Маленькое осложнение с Медеей. Мне хотелось бы верить, что вы не затаите на меня обиду за ее напористость.

– Никаких проблем.

– Никаких проблем для вас, а для меня это может обернуться большой проблемой, если она с самого начала все изгадит. Я уже заплатила ей целое состояние, но она отказывается гарантировать результат. Настоящие вымогатели эти законники, как вам кажется? Люди нашей профессии действуют тоньше.

Возможно, это была попытка найти общую почву, но без должной теплоты в голосе она показалась мне неубедительной. Слова вылетали у нее изо рта как-то механически. Конни произносила их раздельно и четко, деля фразу на равные промежутки, которые наводили на мысль о цифровой обработке.

Когда я никак не отреагировал на это ее высказывание, она изобразила на своем лице гримасу, которая могла бы сойти и за улыбку, если б ее губы согласились действовать по ее плану.

– Может быть, мне ее уволить?

– Не мне судить об этом.

– Ну конечно, нет, – сказала она. – Вы же всего лишь Соломон с докторской степенью, и ваша задача решить, как с наименьшими кровопотерями разделить ребенка.

– Объясните, почему вы затеяли этот процесс, доктор Сайкс?

– Почему? – Как будто я спросил глупость. – Потому что я была вынуждена. Я сделала это во имя веры.

– Веры во что?

– Веры в оптимальные условия выращивания ребенка. Я предана этому ребенку. Вы встречали мою сестру…

Я молчал.

– Тайна исповеди и все такое прочее, да? – Конни Сайкс расстегнула свой портфельчик, но оставила его на полу. – Значит, вы задаете вопросы, я на них отвечаю. Отлично. Но зачем напускать на себя таинственность? Я знаю, что вы встречались с моей сестрой, потому что об этом мне рассказала Медея. Правда, она была уверена, что вы говорили и с этой судейской клячей, Баллистером. Но неважно; даже если вы не встречали мою сестру лично, вы наверняка читали все материалы, которые мы вам прислали. А значит, понимаете, с чем мне приходится иметь дело.

– А именно?..

– Вот он, любимый прием всех психиатров, – сказала она, – на каждый вопрос отвечать другим вопросом. Я это еще с медицинской школы помню. Как там бишь это у вас называется – пациенто-ориентированный диалог? – Она положила ногу на ногу. – Нет, психиатрия – это не по мне. Слишком расплывчато. Больше похоже на шаманизм, чем на науку. Хотя я слышала, что уровень, на котором действуют психологи, более основательно подтвержден фактами.

– Так какой же аспект личности вашей сестры вынудил вас подать на нее в суд? – спросил я.

– Полное отсутствие рациональности. Неотъемлемая составляющая всей психоэмоциональной структуры ее личности, специфический диагноз вы поставите сами. Однако вы могли пока не заметить того факта, что ее моральный облик далеко не безупречен, как говорили раньше. В те времена, когда само понятие морали еще что-то значило, а дурные поступки не спешили оправдать тем или иным психическим отклонением. Вам нужны подробности? Пожалуйста: она совершенно не в состоянии контролировать свои импульсы. В сочетании с довольно низким коэффициентом интеллекта это дает удручающий результат. Короче, она не в состоянии содержать себя финансово, она психологически зависима и потому не может воспитывать ребенка.

Конни сняла очки и стала крутить их за дужку.

– Наконец, если этого недостаточно, есть и другие отягчающие обстоятельства: многолетняя наркомания и несколько приводов в полицию.

– Какие наркотики она употребляет?

– Не знаю, чем именно она забавляется в настоящее время. Могу сказать одно: за прошедшие годы она не раз признавалась, что пробовала опиаты, кокаин, амфетамины, галлюциногены, короче, все. И, разумеется, избыток алкоголя. Конечно, теперь она все это отрицает. – Она покрутила кудряшку. – На вашем месте я заказала бы анализ волосяных фолликулов. Это решило бы проблему раз и навсегда.

– Кроме тех трех проступков, серьезная криминальная история у нее есть? – спросил я.

– А, – сказала Конни. – Значит, вы про них знаете. А разве в наше время трех судимостей, пусть даже по мелочам, недостаточно, чтобы доказать непригодность взрослого как воспитателя? Или что, нынешние стандарты пали совсем низко? Кроме того, вы, как эксперт, должны бы знать, что на каждое раскрытое нарушение закона приходится еще полдюжины, оставшихся неизвестными. Статистика ФБР.

– Вы хорошо подготовились.

– А как же иначе? Ведь я действую исключительно в интересах ребенка.

Не успел я ничего ответить, как она продолжила:

– А теперь я хотела бы ознакомить вас с психологическим портретом моей сестры более детально.

«Моей сестры. Ребенка».

Похоже, что в мире, где обитала эта женщина, имена были не более чем досадной помехой.

Приступая к очередному психологическому освидетельствованию, я стараюсь сохранять непредубежденность, однако впечатление о человеке формируется само по себе, помимо моей воли, и очень часто его подтверждают факты. В обществе Конни Сайкс я провел всего несколько минут, но полное отсутствие выражения в ее глазах и механическая дикция сделали свое дело – я видел перед собой не женщину, а лишь врача-патолога, который, сидя на вращающемся табурете за стальным столом, внимательно изучает в глазок микроскопа образец, распятый на приборном стекле.

– Продолжайте, – сказал я.

– Прежде всего, она – личность, испытывающая нездоровую психологическую зависимость от других. Причем направляет она эти инфантильные импульсы на совершенно неподходящих персон.

– Плохие друзья, – подытожил я.

– Она водит компанию с дегенеративными типами, чьи личностные характеристики по степени ущербности соответствуют ее собственным. В особенности нам следует остерегаться двоих. Кто-то из них может оказаться отцом ребенка.