Тропа до звезд (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич

— Здесь, — палец обвел область на высоте парковочной орбиты Нового Эдинбурга, с другой стороны планеты относительно местоположения катера. — Трясите контроль, теперь их очередь на вазелин.

Проигнорировав колкость, замглавы Четвертого комитета принялся переругиваться с ответственными лицами. Соломон подвигал носом, хмыкнул и, видимо, пытаясь сгладить неловкость от предыдущей беседы, задал вопрос:

— Анжело, а где ваша секретарша? Вы все сам да сам…

Выкроив мгновение, тот отмахнулся.

— В офисе, на Земле. Ей есть, чем заняться, а в поле я привык работать лично. Svoy glazok smotrok, как русские говорят. Подождите… — лицо Оосавы стало задумчивым, затем он вывел полученные данные на карту. — Этот район пуст. Там никого не было в обозначенное время. И за полчаса до — тоже. Подозрительно как-то даже, удобная орбита, а простаивает…

Нахмурившись, молодой лоцман наклонился вперед и помедитировал на голограмму.

— То есть, вообще ничего?

— Радары, оптика, гравиметрия, — выводил подписанные объемы с информацией ооновец. — Чисто, как у девственницы.

— Оптика, — пробормотал Саймон и сощурился. Мысль не давала ему покоя. — Оптика… Ведь есть на этом камне астрономы?

— Обсерватория на обратной стороне Хаггиса, — при упоминании национального шотландского блюда, давшего название местной луне, Анжело покривился. — Но они выше…

— На поверхности, — ткнул пальцем вниз Фишер-младший и, раздражаясь непонятливостью окружающих, пояснил. — Любители.

— Ааа… — протянул Оосава. Затем его осенило, и он воскликнул в совсем ином ключе: — Ааа! Uno momento!

Оперативности местных внутренних органов можно было только позавидовать. Уже через час полный перечень проданных и ввезенных на планету телескопов, подзорных труб и цифровых биноклей — с указанием владельцев, — был составлен, прислан и развернут. А еще через два Саймон устало потер лицо, отхлебнул замечательный, сваренный в джезве телохранителем Оосавы кофе и проворчал:

— Если метадата не врет — вот ваши беглецы. По тоннажу похоже на то, что я почувствовал… Анжело, а еще еда у вас есть?

Ооновец ответил не сразу. Он сверился с данными орбитального контроля, снова уставился на изображение. А потом пробормотал в тон вопросу:

— На социалке сгною разгильдяев, — затем спохватился и позвал охранника: — Йорген, организуй нам обед. И вот что интереснее всего, — в голосе Оосавы, когда тот указующе ткнул пальцем, звучало чуть ли не восхищение. — Где они взяли этот реликт?

Часть 1. Глава 7

Попытки создать идеальный корабль предпринимались энтузиастами своего дела во все времена.

Над этой задачей ломали головы еще тогда, когда деревянным — а позже металлическим — коробкам приходилось бороздить не разреженный межпланетный газ, дилетантами ошибочно именуемый «вакуумом», а вполне себе упругие и хлесткие волны морей да океанов. Уже в ту пору многие решительно настроенные конструкторы, некоторыми из современников называемые отважными визионерами, а некоторыми — придурковатыми прожектерами, озадачились идеей сотворения такого судна, чтобы «и в пир, и в мир, и на абордаж, и тоннаж, и экипаж, и авианесущая палуба».

Увы, история и практика показали полную несостоятельность подобных замыслов.

Ну посудите сами. Если корабль забронирован от макушек мачт до гребного винта, это резко увеличивает его массу и снижает маневренность. Если, наоборот, воткнуть на него несколько силовых установок и придать обводам гидродинамические профили, облегченная конструкция не выдержит и одного меткого попадания. Орудийные башни, десантные катера, возможность погружаться в бездонные пучины или, наоборот, покорять небеса звеньями юрких истребителей — все это требует специализации и уступок законам физики, принципам сопромата и экономическим реалиям.

С началом эпохи покорения космоса вся эта эпопея дала новый виток. В первую очередь решались задачи разведки и колонизации: как доставить на свежеобнаруженные миры — с индексом подобия от «ноль восемь» до «ноль девяносто девять» — самих колонистов, сотни единиц необходимой им техники и аппаратуры, а также тонны и кубометры первичных расходников. Землю охватил кораблестроительный бум. И каждый заявлял, что именно он спроектирует универсальный планетолет, на котором и грузы, и пассажиры, и вооружение — на всякий пожарный.

Что удивительно, кое-кому это даже удалось.

Колониальный транспорт серии «Группер» являлся далеким, далеким предком того самого «Нарвала», на котором работал Саймон. У проектировщиков вышло поистине уникальное судно, предназначенное в некотором роде «на заклание»: после посадки на планету подразумевалось, что корабль больше никогда и никуда не поднимется, и поселение странет развиваться вокруг него, используя структуры, оборудование и мощности «Группера» для нужд колонистов. Для дальнейшего же исследования планеты, системы, а также межсистемного сообщения каждый такой транспорт имел пару модулей-челноков класса «Ремора».

Именно характерные, приплюснутые обводы «Реморы» на плоском стоп-кадре наблюдали в данный момент все присутствующие.

— А хороший у этого чудика телескоп, — с одобрением заметил Фишер-старший. Остальные обернулись. — Ну, для колониального астронома. Прекрасное разрешение. Я в детстве сам того… Баловался…

Он покраснел. Оосава, проявив неожиданный для своего характера такт, решил сместить точку фокуса.

— Если это продвинет наше расследование — объявим любителю звездного неба официальную благодарность. Как там, кстати, его зовут… Арнери Гаспар, доктор астрофизических наук. М-да. И кстати, о благодарностях.

Анжело откинулся на спинку кресла, свел пальцы подушечками вместе и полюбовался на уминающего недурной стейк Саймона. Тот пару секунд ничего не замечал, а затем спохватился и отставил тарелку.

— Что? — прозвучало резковато, но молодой лоцман считал, что имеет полное право возмущаться. В конце концов, еда стынет. Ооновец сделал вид, что не заметил тона.

— Саймон, как вы смотрите на должность в Четвертом комитете?

Воцарилась мощная тишина. Мягков, тоже ковырявший вилкой в посуде, приподнял брови. Соломон откровенно выкатил глаза и чуть не закашлялся, а сам герой дня нахмурился в недоумении.

— С какого… перепуга? — удалось подобрать цензурный синоним. Оосава откинулся еще сильнее и довольно потер ладони.

— Ну, давайте посчитаем. Вы в одиночку обезвредили четверых террористов, будучи при этом под действием некоего, доселе никому неизвестного, как я понимаю, поля подавления лоцманских способностей. Это раз.

— Повезло, — буркнул Саймон, возвращаясь к жеванию. — Разозлился. Плюс тренировки.

— Далее, — развивал мысль Анжело, игнорируя контраргументы собеседника, — во время беседы с подозреваемой вы проявили достаточно сдержанности, хладнокровия, — тут у Фишера-младшего глаза начали округляться, — и развитые коммуникативные навыки. Это два.

Фишер-старший с недоверием уставился на сына, а тот беспомощно пожал плечами. Мягков откровенно веселился.

— В довершение всего вы смогли засечь точку, в которую произвели переход наши беглецы, и высказали отличную идею с опросом астрономов-любителей, которая по-хорошему должна была прийти в голову мне. Это три, — подвел итог ооновец и со вкусом отхлебнул собственный кофе, принесенный Йоргеном. Возникла пауза.

— Слушайте, — пытался собраться с мыслями Саймон, — все эти дифирамбы… В общем, я сейчас не в той форме. Мне бы домой, — эта мысль казалась все притягательнее, да и как повод отказаться от немедленного принятия того или иного решения смотрелась вполне себе. — Ведь не каждый день так развлекаюсь.

Соломон одобрительно закивал, тоже принимая чашечку с ароматным напитком.

— Эт верно, эт правильно. Дом, милый дом! — он улыбнулся доверительно и обезоруживающе. — Нет для лоцмана большей ценности, чем Семья. Вы уж отпустите нас с сыном, — просьба была обращена к Оосаве, и тот поморщился, но промолчал. — Ему нужен отдых и покой. Да и меня с Кириллом дела ждут.