Свадьба Кречинского (сборник) - Александр Сухово-Кобылин

Федор подает ему карандаш.

Постой, запишу! Так Эврика или Эдрика, как он говорил-то?

Федор. Кажется, Эврика.

Расплюев. Ну, так ин будь Эврика. Первая легавая собака, какая будет, назову Эврика. Фью! эй ты, Эврика! хорошо, ничего. Вот он, Федор, кричал-то, что нашел, ан он точно нашел.

Федор. То-то и есть, Иван Антоныч! а вы вот хоть сейчас его взять и в желтый дом вести.

Расплюев. Что делать, братец, пас. А ты знаешь, как он эту вещь обделал?

Федор. Почем мне знать! Признаться вам сказать, дураком не был, а тут и ума не приложу; мерекаю и так и этак, ну нет: просто разум не берет.

Расплюев. А вот я тебе разгадаю, братец, разга-а-даю!.. Только смотри, дело вот какое: секретнейшее.

Федор. Помилуйте!

Расплюев. Вот видишь… (Поправляет фрак и делает жест пальцами .) Как взял он это дело себе в голову, как взял он дело, кинул так и этак… Ну, говорит, Расплюев, выручай. Я, говорю, готов, Михайло Васильич, на все готов. Вот, говорит, что: прозакладывай ты, говорит, Расплюев, свою душу, а достань мне от Муромских их солитер, что я ныне, по осени, отдавал оправлять в булавку; помнишь, говорит, вот по той модели, что у меня в бюро валяется. Я этак и задумался.

Федор. Вы-то!

Расплюев. Да, я-то. Трудновато, говорю, трудновато. Однако отправился и, как ястреб какой, через четверть часа тащу его на двор: вот, мол, он, голубчик! Он, например, берет его и модель-то берет… слышишь, модель-то, по которой уделывали… да в бумажник обе и запустил.

Федор. В бумажник!..

Расплюев. В бумажник! Ведь вор-человек; побрякушки не бросил… а?.. а вот она и дело сделала… Взял он их да прямо в Киселев переулок, к Никанору Савичу Беку бац! Денег, говорит, давай, жид, денег. Денег? какие у меня деньги? Денег нема. А под залог – ма? Под залог, говорит, ма. А сколько ты мне, например, говорит, Иуда, дашь денег под это детище?.. Того так и шелохнуло, и рот разинул: загорелись глаза, лихорадка так и треплет. Туда, сюда, на стекло, на вески, вертит, пробует… Ну, видит, вещь первая… Четыре… – Четыре!.. Собачий ты, говорит, сын, ведь она десять стоит… а?.. Что ты, дурака, что ли, нашел. Подай назад; не хочу!.. – Тот разгорелся, из рук-то выпустить не может; вырвал да опять в бумажник. Семь дашь? (Пискливым голосом .) Нет, не могу, не могу: пять! – Хочу семь! – Ни! – Ну, шесть! – Ни! – Ну, прощай, да, смотри, не поминай лихом; мне Шпренгель восемь даст. Дрожит Хам, трепещет; взалкал волчьим-то горлом: ведь хищник! Ух!.. бери, говорит. По рукам, что ли? По рукам!.. Давай, говорит, сургуч да коробку. «Как коробку?» Да видимое дело, что коробку. Мы туда его, голубчика, уложим собственноручно; а я вот печати наложу, так и сохранно будет, а тебе, говорит, Иуда, этакое сокровище не дам… слышишь?.. Ого!..

Федор. Так, так, так! (Кивает головой .)

Расплюев (продолжает). Побежал перепелкою за коробкою; тащи, говорит, и деньги… Тащит и деньги. Вот, говорит, смотри! Вытянул из бумажника, да уж не ту, а модель-то, модель… Ведь это что? вертит ему в глазах-то… ведь это Бразилия целая… а? Голконда… а?

Федор. О, господи!

Расплюев (с жаром). А у него глаза-то кровью, кровью таки и налились! Раз, два… бултыхнули в коробку, наложили печати… тот ему деньги; этот ему коробку… Приехал, да как хлыстнет мне на стол вот какую пачку!.. На, говорит, получи, да Михайла Васильича помни!..

Федор (складывая руки). Ах ты, господи!

Оба стоят в благоговении. Молчание.

Расплюев (в необыкновенном духе). Наполеон, говорю, Наполеон! великий богатырь, маг и волшебник! Вот объехал, так объехал; оболванил человека на веки вечные… человека?.. нет; ростовщика оболванил – и великую по себе память оставит.

Федор (расставив руки). Ну, точно, обделано дело. Господи! вот дело обделано.

Расплюев. Да как еще обделано – диво! Деньги тут, и солитер тут; нынче вечером мы его с благодарностью… (С внутренним увлечением .) Под семью печатями и за семью замками лежит стекло, и привалил его жид своим нечестивым туловищем! И следа нет! следа-то нет! По клубу уплатит сполна; свадьбу справит лихо; возьмет миллион, да и качнет; то есть накачает гору золота и будет большой барин, велик и знатен, и нас не забудет… а? Федор?.. ведь не забудет?

Федор. Хорошо, как не забудет.

Расплюев. Он мне двести тысяч обещал.

Федор. Когда обещал, так хорошо. Хохлы говорят; обещал пан кожух дать, так и слово его тепле.

Расплюев. Что-оо? Откуда ты сыскал эту поговорку? Обещал; разумеется, обещал.

Звонок.

Вот, никак, Михайло Васильич изволит звонить… Он и есть. (Подымает благогоговейно руки.) Великий богатырь, маг и волшебник! (Почтителъно идет ему навстречу .)

Те же и Кречинский.

Кречинский (входит и кладет шляпу). Экой день… а?.. Дай стул, Федор: устал!.. А?.. первый раз в жизни устал; видно, старо стало… Ну, у вас здесь все исправно? (Садится. Расплюев и Федор стоят перед ним .)

Федор. Все исправно, Михайло Васильич, по приказанию, все исправно.

Кречинский (осматривает гостиную). Вижу. Хорошо. Вот сюда еще карсель. Экой важный апартамент какой; хоть какому жениху не стыдно. (Расплюеву, строго .) Ну, ты все исполнил?

Расплюев. Все, Михайло Васильич, все, как приказали, все, до ниточки. Угодно вам расписки получить?

Кречинский. Вестимо; не на веру же. (Берет у него расписку и читает .) Гм!.. хорошо… Федор!.. На, запри в бюро…

Расплюев. Вот и часы ваши, Михайло Васильич, и цепочка. Все тут. (Передает ему .) Извольте видеть, как все уделано.

Кречинский (берет часы). Ладно!.. Фу, устал!.. (Надевает на себя часы .) В клубе пообедал отлично. Давно такого аппетита не было. Был там этот дурак Нелькин. Как уставился на меня, словно сова какая. Смотри, мол, брат, смотри; проглядел невесту; теперь на меня глаза пялить нечего; с меня, приятель, взятки гладки; я подковы гну…

Расплюев. Я тоже, Михайло Васильич, исполнив приказания, завернул в Троицкой…

Кречинский. Ага, не позабыл?

Расплюев. Как же, помилуйте!.. Вхожу, этак, знаете, сел посреди дивана, подперся так… Гм! говорю: давай ухи; расстегаев, говорю, два; поросенка в его неприкосновенности! Себе-то не верю: я, мол, или не я?.. Подали уху единственную: янтари этак так и разгуливают. Только первую ложку в рот положил, как вспомню о Беке, как он болтуна высиживает, да как фукну… так меня и обдало!.. Залил все, даже вот жилетку попортил… ей-ей! какая досада.

Кречинский. Ну, хорошо, хорошо… Слушай: когда приедут гости, ты мне займи разговором старика: болтай ему там черт знает что; а я останусь с бабами и сверну эту свадьбу в два дня. Да ты, смотри, не наври чего. Ты ведь, пожалуй, сдуру-то так брехнешь…

Расплюев (жалобно). Отчего же брехнуть? зачем брехнуть? Кажется, я все дело делаю, а вам вот никогда не угодно мне и одобрение дать.

Кречинский. Да черт тебя одобрит? видишь, какой пень уродился!.. (Задумывается.) Постой… исправно ли ты принарядился?

Расплюев. А я, Михайло Васильич, из Троицкого завернул к французу, завился – а-ла мужик… Вот извольте видеть, перчатки – полтора целковых дал… белые, белые, что есть белые…

Кречинский. Совсем не нужно.

Расплюев. Как же, помилуйте! как же-с! без белых перчаток нельзя; а теперь вот в ваш фрак нарядился… извольте взглянуть.

Кречинский. Ха, ха, ха!.. хорош, очень хорош. Смотри, пожалуй! а? целая персона стала. (Повертывает его.)

Расплюев. Что же, Михайло Васильич, отчего же не персона? Ведь это все деньги делают: достатку нет, обносился, вот и бегай; а были б деньги, так и сам бы рассылал других да свое неудовольствие им бы оказывал.

Кречинский. Ну, ну, ну, хорошо, хорошо. Теперь на ноги живо! Федор!

Федор вбегает.

Чтоб все было отлично, чинно, в услуге без суматохи и без карамболей под носами; два официанта у приемной, сюда еще карсель; зеленый стол вот здесь. (Смотрит на часы .) Сейчас гости! Конец – и делу венец! Постой, постой! Эй, Федор! Там в коридоре я видел портрет какого-то екатерининского генерала… Вот этакая рожа. (Делает гримасу .) Сейчас обтереть, принесть и повесить над моим бюро. Это для генеалогии.

Несут карсель, стол, портрет, ставят и вешают. Звонок.

Ну, вот они. Я иду принять; а ты, Расплюев, садись вот здесь, на диване, этак повальяжнее; возьми газету… газету, дурак, возьми… развались!.. Эх ты, пень!.. (Уходит .)

Расплюев. Ну вот видите, опять корить пошел; а говорит: хорош, хорош. Ты мне, брат, двести тысяч обещал. Да.

Муромский, Атуева, Лидочка, Кречинский и Расплюев. Кланяются и жмут друг другу руки.

Муромский (осматриваясь). Какая у вас прекрасная квартира!

Атуева. Да, прекрасная, прекрасная квартира! Какой у него вкус!.. во всем, во всем…

Лидочка. Да, очень хороша.

Кречинский. Для меня, mesdames, она только с этой минуты стала хороша. (Целует у Лидочки руку .)