Ведьмин дом - Павел Шушканов

– Загляни в "Я мастер", посмотри не завезли ли новые обои.

Кирилл развел руками.

– Если успею. Мне еще в Глинеевку надо заглянуть, проверить батюшку. И экипаж ему доставить, так что дел по горло.

– А потом в центр!

До сада десять минут пути в тишине. Маша тихо сидела на переднем сидении, пристегнувшись сама и пристегнув с собой зайца. Смотрела в окно на проплывающее мимо поле скошенной травы.

– Все в порядке? – спросил Кирилл, взглянув на дочь.

Она утвердительно кивнула, не поворачивая головы.

– Проследите, пусть покушает. И зайца пусть не бросает, еле нашли прошлый раз.

Воспитательница улыбнулась и проводила ребенка в группу, затем вышла, прикрыв за собой дверь.

– Уже были у специалиста?

Кирилл кивнул и машинально нащупал в кармане пачку сигарет. Говорить об этом ему не хотелось, но воспитательница, кажется, ждала более развернутого ответа.

– Можно и так сказать.

– И что вам сказали?

– Все будет хорошо. Подождать только нужно.

Женщина кивнула и сняла очки.

– Я поняла вас. У нас в среду родительское собрание…

– Не могу. Лиза будет.

– Но мы бы хотели с вами двоими поговорить.

– Насчет ремонта? Помогу, конечно. Извините, я очень спешу.

Он дежурно улыбнулся и выбежал в коридор, где улыбка тут же сползла с лица, а руки привычно затряслись. Он теребил пачку в руках, мечтая поскорее оказаться на улице.

– Поговорить они хотят! – буркнул он, заводя машину. Мягкие убеждения перевести ребенка в спецсадик начались давно, вот только до этого момента Кириллу удавалось их успешно игнорировать. Но вечно так везти не может, а впереди еще несколько "серьезных разговоров", Лизиных истерик и его попыток голыми руками пробить стену гаража от злости и бессилия.

Еще полгода назад наметился прогресс, и Маша начала говорить, но сейчас, казалось, она забыла все. Последний месяц она не открывала рта, а специалисты только разводили руками или подсовывали квитанции за услуги "по новым европейским методикам развития путем рисования пальчиками на стене".

Кирилл крепче сжал руль и рванул с места, оставив позади облако пыли и невеселых мыслей.

Путь до Глинеевки показался короче, чем обычно. Гигантские деревья нависали над размытой дорогой. Впереди огромная лужа отражала стены мрачного леса, а в самой ее середине прочно обосновался автомобиль нового священника. Он отыскал в кармане ключи и выбрался из уютного салона в слякоть проселочной дороги.

Машина поблескивала полированным черным капотом и крышей, остальное было заляпано жидкой грязью. По лобовом стеклу стекали капли воды. Что-то неестественное было во всем этом. Машина казалась лишней в унылом и немного пугающем пейзаже – размытая пустая дорога в оба конца, деревья, почти склонившиеся над ней, в кронах которых ни ветра, ни птиц, только редкие капли слетают вниз и разбиваются о мокрую землю. И вдруг машина, неестественно замершая в самом центре дороги. И ведь просто в луже, а не в глиняном месиве, из которого не выбраться. Кирилл обошел машину вокруг, потом открыл дверь.

Чистый удобный салон, приятный запах чего-то непонятного и пачка документов на водительском сидении. Кирилл подвинул бумаги и сел в машину, ощущая всем телом разницу со служебным автомобилем. Затем закрыл дверку.

Тишина и спокойствие царили внутри, слово и не было жуткого пейзажа за окнами. Легко повернулся ключ, привычно заурчал мотор, нарушив гнетущую тишину, ярко засветилась приборная панель.

Кирилл осмотрел задние сидения. Совсем чистые, даже коврики под ногами. Видимо, пассажиры тут – не частые гости. И машине, вроде, совсем новая.

– Мне на такую всю жизнь работать, – тихо сказал он и постучал ладонями по рулю.

Под зеркалом заднего вида и крестов ни чертиков, ни банальной "ёлочки". В бардачке только какие-то ключи, мелочь и чистый носовой платок.

Видимо, еще было Евангелие, —подумал Кирилл. С собой, наверно, унес.

Он усмехнулся и потянулся к солнцезащитному козырьку. И вдруг отдернул руку, словно от горячего чайника или внезапно появившегося под пальцами насекомого. Из-под козырька, торчал край веточки, туго обмотанный суровой ниткой. Что скрывалось под самим козырьком, знать не хотелось. Тем более, что догадки на этот счет у Кирилла были. Он достал раскладной нож и аккуратно подцепил край веточки, потянув его на себя, а потом резко сбросил содержимое козырька в платок и вышвырнул наружу.

– Мерзость!

Из-под козырька еще сыпались кусочки гнилой коры.

– Извини, отче, – Кирилл достал из бардачка чужой носовой платок и протер им приборную панель и козырек, а затем отправил наружу.

Осмотрев ладони, он, на всякий случай, обтер их об себя, и схватился за рычаг. Машина плавно выехала из грязной лужи, словно и не держало ее ничто. Так же плавно она поехала по дороге, оставляя далеко позади грязно-желтый УАЗ.

Возле дома Марии Егоровны стояли двое. Человека в распахнутой куртке с тощей красной шеей он знал как Егора Берестова, которого, впрочем, никто не звал иначе как Береста. Жил он в центре Глинеевки в старом доме с матерью, которой, сам паспортный стол не ведает сколько лет. Основным его занятием было брождение по улице и бессодержательные разговоры с случайными прохожими. Второй – Костя из Ершовки, как всегда, на отцовской машине и с жвачкой во рту.

– Машина у вас, дядя Кирилл! – крикнул он, на секунду перестав лениво двигать челюстями.

– Спасибо, у тебя тоже, Костя. Почему не на работе?

– Я по делам тут, – отозвался парень и вынул руки из карманов.

– Знаю я эти дела. Дома?

Костя неуверенно кивнул.

В доме пахло блинами и кислым молоком. За столом у печки сидела Светлана, а рядом, держа ее за руку, что-то причитала Мария Егоровна.

– Добрый денек. А где наш батюшка?

– В старую церковь пошел, – тихо отозвалась Егоровна и что-то тороплива сунула в руку Светлане.

– Ну, ясно. Света, ты еще не в училище?

Она улыбнулась, но не ответила.

– Поспеши. Езжай отсюда как можно скорее, отучись, да там и оставайся в городе. Нечего тут с нами старчами сидеть. Может хоть парня себе нормального найдешь, а не…, – Кирилл кивнул в сторону двери.

Света засмеялась и выбежала из кухни.

– Ну что вот ты несешь? – укоризненно покачала головой Мария Егоровна.

– Да шучу я, – махнул лукой Кирилл. – Нормальный ее этот Костя. Только дурной. Ты вот что, сядь-ка погадай мне.

Егоровна сверкнула глазами и бросила полотенце мимо стола.

– Погадай ему. Опять за свое?

– Давай уже, не бубни. Тащи, что там нужно.

Егоровна все так же сурово сопя потянулась за деревянной коробкой на печке. Аккуратно смахнула с крышки пыль и поставила ее на стол. Внутри таились нитки, свечки, непонятные камушки и прочая далекая от