Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры - Геворг Мирзаян

Не убедили

Наконец, последней каплей для Саудовской Аравии стали американо-иранские переговоры, которые привели к ядерной сделке и началу переформатирования Ближнего Востока. Если взглянуть на процесс трезво, то ничего странного в нем нет. По сути, США делали выбор между двумя моделями дальнейшего развития ближневосточной системы безопасности: саудовского доминирования (включающего насаждение в регионах радикальных исламистских режимов и продолжение ряда конфликтов цивилизационного и межконфессионального характера) и классической системы баланса интересов, для создания которой нужно было легитимировать Иран, снимать с него санкции и вводить саудовско-иранские противоречия в цивилизованное русло. Американцы логично выбрали второй вариант, однако в КСА и других странах Залива, по словам Генри Киссинджера, американо-иранская ядерная сделка стала рассматриваться как некий символ согласия Соединенных Штатов на иранскую гегемонию.

Американцы все это понимали и пытались донести до Эр-Рияда и других региональных союзников тот факт, что американо-иранское сближение не означает развод с ними и ликвидацию американских гарантий безопасности. Причем объясняли это по разным каналам и в разных форматах.

Так, в январе 2015 года Обама лично прибыл в Эр-Рияд на встречу с новым королем Салманом. Он даже заявил, что не будет учить нового саудовского монарха принципам соблюдения прав человека (с которым, как известно, в королевстве большие проблемы). «Иногда нам приходится жертвовать необходимостью говорить с ними о соблюдении прав человека ради насущных проблем – борьбы с терроризмом или же укрепления региональной стабильности», – пояснил он журналистам [75]. Чтобы обеспечить сущностный разговор, а заодно и продемонстрировать королю свое уважение, президент даже взял с собой в Эр-Рияд правильных спутников. По словам заместителя помощника по национальной безопасности Обамы Бена Родса, в делегации были люди, которые «приложили очень много сил для налаживания саудовско-американских отношений», – госсекретари, видные республиканские и демократические политики [76]. Однако это не помогло – визит запомнился не прорывными решениями (которых и не было), а целым рядом нарушений дипломатического протокола с американской стороны. На переговорах президент жевал жвачку и демонстрировал подошву ботинок саудовскому королю (серьезное оскорбление на Ближнем Востоке), а его жена ходила с непокрытой головой и даже протянула руку для рукопожатия арабским политикам (в КСА, как и в ряде других исламских стран, это не принято). Причем некоторые журналисты писали, что Мишель Обама специально нарушила жесткие нормы саудовского этикета – якобы тем самым она поддержала призывы к свободе и уважению прав тамошних женщин [77]. Если это действительно так, то ни женщинам, ни мужу она ничем не помогла. Скорее осложнила жизнь.

Второй подход к снаряду состоялся в мае 2015 года. Отчаявшись убедить саудовского короля тет-а-тет, Обама решил провести разъяснительную работу со всеми союзниками в районе Персидского залива одновременно и созвал руководителей государств ССАГПЗ на саммит в Кэмп-Дэвиде. Однако и тут произошел конфуз, причем еще до переговоров – демонстрируя свое отношение к президенту США, главы государств, за исключением эмиров Катара и Кувейта, на саммит не приехали, прислав своих вторых лиц (причем саудовский король, который должен был и в этом вопросе проявлять лидерство, объявил о своем отказе через сутки после того, как Белый дом заявил о его согласии приехать). Однако выслушать его арабы были готовы. «Они отправились в Кэмп-Дэвид, будучи убежденными в том, что их роль состоит не в том, чтобы изменить мнение Обамы или кричать ему в лицо, а в действиях, исходящих из принципа «возьми сегодня то, что ты можешь взять, не попадая в иранскую западню». …Это был рациональный подход к президенту, по своей природе склонному к колебаниям и находящемуся в начале оставшихся ему двух лет президентства», – писал ведущий обозреватель саудовской газеты «Аш Шарк аль-Аусат» Тарик аль-Хамид [78]. Простое слово Обамы их не устраивало – Хосни Мубараку американские президенты тоже обещали поддержку и не предоставили ее в час нужды. «Мы ждем своего рода гарантий безопасности, учитывая поведение Ирана в регионе и рост угрозы экстремизма. В прошлом нам хватало джентльменского соглашения с США по вопросу безопасности. Думаю, что сегодня нам уже необходимо что-то подписанное, что-то официально оформленное», – говорил посол ОАЭ в США Юсеф аль-Утайба. Однако Обама ответил отказом и подписывать ничего существенного не стал. Президент США не хочет связывать себя обязательствами по возможному вовлечению в шиитско-суннитскую войну в регионе. К тому же это противоречило «доктрине Обамы» – минимизации внешнеполитических обязательств, снижению активности США во второстепенных регионах и концентрации всех ресурсов на политику в АТР. В итоге на саммите решили, что «США и страны ССАГПЗ будут сотрудничать по противодействию дестабилизирующих действий Ирана в регионе и созданию региональной архитектуры безопасности» [79]. Для успокоения местных элит было также решено создавать на Ближнем Востоке региональную систему ПРО (естественно, на деньги монархий Залива). Учитывая, что Иран и не собирается никого бомбить ядерным оружием, безопасность стран монархий это решение не повысило. По важнейшим для саудовских интересов вопросам – в частности, сирийскому – никаких сущностных решений принято не было.

Цена поражения

В результате Саудовская Аравия оказалась в крайне неприятном положении. Ей кровь из носу нужна победа в Сирии, в Йемене и/или срыв американо-иранской сделки. На кону стоит уже даже не вопрос саудовского лидерства в регионе – режим борется за свое выживание. Если Акела промахнется и лишится авторитета, то это поражение может резко обострить внутренние проблемы в Саудовской Аравии. Связанные прежде всего с исламским радикализмом, дискриминируемой шиитской общиной и сложностями в вопросе престолонаследия.

Да, Саудовская Аравия является основным спонсором салафитских террористических организаций, а одна из крупнейших сирийских исламистских группировок – «Джабхат ан-Нусра» – вообще, по слухам, напрямую управляется сотрудниками Управления общей разведки КСА. Более того, после прихода к власти король Салман пересмотрел отношения королевства и суннитских террористических группировок. Если король Абдалла их опасался и как-то сдерживал (в том числе и нетрадиционными способами – он пытался приучить свой аппарат называть жителей королевства не «мусульманами», а «гражданами», тем самым нивелируя наднациональную религиозную сопричастность ради национальной государственной), то Салман решил более активно использовать их потенциал против Ирана и Сирии. Отсюда, в частности, поддержка саудитами катарской карты – ИГ [80]. Однако это не означает, что между Эр-Риядом и исламистами царят любовь и взаимоуважение. Скорее наоборот. ИГ и ему подобные группировки довели салафизм до логического конца – а эти идеологии, взятые в своем чистом виде, отрицают монархический принцип, а значит, и ставят под сомнение легитимность династии Аль-Саудов. Для исламистов династия Саудов – узурпаторы и грешники, а никакие не братья-ваххабиты. «Для современных элит королевства салафизм и ваххабизм стали лишь риторикой – диктатура одной семьи уничтожила всю суть идей ваххабизма, как и существование в саудовских городах свободных от жестких саудовских законов анклавов для западных и восточноазиатских специалистов (где можно найти выпивку и другие запрещенные вещи, где женщины ходят с открытым лицом). Для настоящих ваххабитов режим давно потерял легитимность, еще когда Верховный муфтий Саудовской Аравии в конце 1990 года издал фетву, благословляющую ввод американских войск на территорию королевства. Поэтому ваххабиты оказались под жесточайшим давлением, часть из них была брошена в тюрьмы. И именно этих людей Саудовская Аравия освободила и выслала на помощь исламистам в Леванте. Если сейчас война в Сирии закончится победой Башара Асада, то вся эта многочисленная исламистская группировка вернется в Саудовскую Аравию и оценит этот «ваххабитский» режим по гамбургскому ваххабитскому счету», – говорит Севак Саруханян.

Не исключено, что возвращающиеся ваххабиты получат определенную поддержку со стороны саудовского населения. «Традиционный ислам» с политической точки зрения ассоциируется у него с прикрывающейся исламскими лозунгами диктатурой, несправедливостью, неравенством, развратом. До сих пор королевству удавалось убеждать население прикрывать глаза на греховность элит за счет щедрых финансовых вливаний. Так, после начала «Арабской весны» король Абдалла анонсировал ряд грандиозных социальных программ на сумму примерно 72 миллиарда долларов. Сюда входило инициирование государственной пенсионной системы, строительство дешевого жилья, создание 90000 новых рабочих мест, а также комплексное развитие депрессивных регионов. Однако падение цен на нефть вкупе с крайне затратной внешней политикой может серьезно осложнить эту задачу. Из-за резкого сокращения доходов и роста расходов в 2015 году бюджетный дефицит составил более 100 миллиардов долларов (20 % ВВП). Причем, по данным HSBС, он сохранится не один год [81]. Да, КСА может покрывать дефицит за счет золотовалютных резервов (что оно и делает), однако эти резервы истощаются – так, в феврале и марте 2015 года они сократились на 5 % (36 миллиардов долларов) [82]. Отчасти этому, конечно, поспособствовало желание нового короля Салмана раздать многочисленные подарки в честь своего восшествия на престол, однако отчасти в сокращении золотовалютных запасов виноваты и траты королевства на войну в Йемене (которую оплачивает именно Эр-Рияд).