Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры - Геворг Мирзаян

Как спровоцировать Иран

Еще одним шагом КСА стала попытка перевести «холодную войну» с Ираном из подковерной в открытую фазу. Для этого в первые дни 2016 года саудиты вместе с несколькими десятками террористов казнили саудовского проповедника Нимра аль-Нимра. Между тем речь шла не о простом проповеднике – The New York Times называет Нимра аль-Нимра «символическим лидером шиитских демонстраций, прокатившихся за время «Арабской весны» по нескольким странам Персидского залива» [89]. «Он был представителем молодого поколения шиитских проповедников в Саудовской Аравии, которое – в отличие от старшего поколения – более свободно и активно говорит о практически бесправном положении шиитской общины в королевстве, – поясняет Севак Саруханян. – При этом Нимр аль-Нимр пользовался авторитетом и среди части суннитского населения, которое было недовольно политикой правящей династии. И достиг Нимр аль-Нимр такой популярности потому, что позицию свою формулировал не только и не столько конфессиональными терминами, а социальными и политическими – говорил о диктатуре, коррупции и социальной несправедливости».

В Эр-Рияде прекрасно понимали, что казнь уважаемого шейха, а тем более в компании с террористами, будет воспринята шиитами как преступление и оскорбление. Так оно и произошло – сотни шиитов вышли на улицы оккупированного КСА Бахрейна и восточных регионов Саудовской Аравии. На их подавление были отправлены саудовские войска, однако КСА нужна была не победа над собственными гражданами – они ждали чрезмерную реакцию Ирана. Такую, которую можно было бы предъявить Западу как доказательство «радикальной сущности» иранского режима, с которым цивилизованные государства не могут иметь дело. И Эр-Рияд своего дождался – возмущенная толпа в Тегеране разгромила саудовское посольство. Затем иранцы, конечно, осознали всю прелесть ловушки, в которую они попали, и попытались провести работу над ошибками (в частности, арестовали шесть десятков человек и уволили заместителя генерал-губернатора Тегерана, который «не выполнил вовремя свои обязанности» [90]). Однако вице-наследник Саудовской Аравии принц Мохаммад бин Салман сделал все возможное для того, чтобы привязать события в саудовском посольстве в Тегеране образца 2016 года к событиям в американском образца 1979 года [91]. Например, он дал понять, что решение КСА отозвать своих дипломатов из Тегерана после разгрома посольства было продиктовано именно желанием их обезопасить. Более того, сам факт иранских возмущений позиционируется принцем как доказательство агрессивных намерений Тегерана. «Какое отношение к Ирану имеет вердикт саудовского суда в отношении саудовского гражданина, совершившего преступление против Саудовской Аравии. Какое Ирану до этого дело? Если, конечно, это не свидетельство того, что Иран пытается распространить свое влияние на все страны региона», – говорит принц Мухаммад бин Салман [92].

Провокация с казнью Нимра аль-Нимра была направлена не только на ухудшение имиджа Тегерана, но и для побуждения его на ответные (а значит, и более активные) действия. Победы ИРИ над КСА во многом обуславливались минимальным вмешательством Тегерана в конфликты на периферии. В Ираке это делалось для того, чтобы не раздражать американцев, в Сирии – чтобы не превращать гражданскую войну в религиозную суннитско-шиитскую, в Йемене – чтобы не быть обвиненными во вторжение на территорию КСА. Соответственно, активизация действий Исламской Республики на одном из этих направлений как ответ на смерть шиитского проповедника серьезно усилит позиции королевства на данном театре военных действий. В самом Иране, конечно, прекрасно читают игру саудитов, однако им придется как-то отвечать, хотя бы для того, чтобы не лишать шиитское население стран Залива веры в иранскую поддержку. Ведь не только Саудовская Аравия должна ежедневно доказывать, что Акела не промахивается. Проблема в том, что если даже Тегеран продемонстрирует сдержанность, то КСА найдет иной способ спровоцировать Исламскую Республику. «Эскалация КСА нужна, и, более того, прямой удар иранцев по Саудовской Аравии исходит из интересов Эр-Рияда. Это станет поводом для сплочения активной коалиции против ИРИ, от участия в которой не сможет увильнуть и Вашингтон (он c 1951 года связан с Эр-Риядом договором о взаимной обороне)», – говорит Севак Саруханян.

Между тем эти интервенции, затягивания сирийского конфликта и антииранские провокации не спасут КСА. Они являются лишь тактическими действиями, оттягивающими неизбежную дезинтеграцию и крах Дома Саудов. Проблема Саудовской Аравии в том, что она со своей радикальной внутренней и внешней политикой, нацеленной на хаос и деградацию арабского мира, стратегически находится не на той стороне истории. По сути, ретроградное королевство продолжает вести ретроградную политику в рамках трендов, которые давно уже идут по нисходящей. Спастись королевство может, лишь встав на правильную сторону истории и способствуя стабилизации региона. Начать, например, можно с серьезных внутренних реформ, включая отказ от радикальной идеологии и либерализацию государства. Возможно, принц Найеф и назначен кронпринцем для того, чтобы их постепенно провести. Но вот сможет ли он, да и захочет ли – большой вопрос.

Глава 3

Египет: от диктатуры к демократии и обратно

«Господин президент, – обратились к египетскому президенту Хосни Мубараку корреспонденты. – Говорят, вы собираетесь выступить с прощальным посланием к народу?» – «А что, мой народ куда-то уходит?» – с удивлением отвечает им Мубарак.

Долгое время этот популярный в египетском обществе анекдот символизировал твердую уверенность египтян в том, что Хосни Мубарак, находящийся у власти в стране почти 30 лет, покинет свой пост, лишь уйдя на тот свет по примеру своих предшественников – Гамаля Абдель Насера и Анвара Садата. Египет позиционировался как самая сильная страна арабского мира, его политический лидер, посредник в самых серьезных региональных конфликтах. Однако в начале 2011 года анекдот потерял актуальность – мубараковский Египет стал второй после Туниса жертвой «Арабской весны». И более того – он стал восприниматься как основное достижение всего революционного процесса. Успешная демократизация 85-миллионной страны должна была стимулировать демократические преобразования во всех странах арабского мира. Именно поэтому в уходе Мубарака столь важную роль сыграли внешние силы – спонсоры «Весны»: государства, правозащитники, СМИ. Не случайно уже упоминавшийся египетский анекдот о беседе Насера, Сабада и Мубарака после свержения последнего стал таким популярным. Однако, как показала практика, все старания спонсоров «Весны» по свержению Хосни Мубарака, вся кровь, пролитая ради этого свержения, оказались бессмысленными. Через 2,5 года после ухода египетского президента власть в стране взяла его реинкарнация, а весь мир увидел, к какой именно демократизации ведет регион «Арабская весна».

Старые болячки

Причиной подверженности вирусу стал крайне слабый к нему иммунитет. Ветер «Арабской весны» сдул пыль со стольких египетских проблем, что Мубарак был попросту обречен.

И дело не только в идеологической деградации арабского национализма, который не мог дать населению ни свободы, ни перспективы, ни веры в то, что эта перспектива появится. Дело еще и в проблемах социально-экономического характера. Страна уже давно серьезно перенаселена. Египет обладает большой территорией, однако лишь 5 % земель пригодны для хозяйственной деятельности – остальное занимает пустыня. В итоге на пресловутых 5 % земли в дельте Нила (примерно 50 тыс. кв. км) проживает абсолютное большинство 85-миллионного населения страны. Банальная нехватка территории и скученность населения на фоне скудных ресурсов стали причиной высокого уровня бедности, поэтому египтяне крайне болезненно реагируют даже на самое незначительное ухудшение условий жизни. В итоге повышение цен на продовольствие (по некоторым данным, только в конце 2010 – начале 2011 года стоимость хлеба в стране выросла на 20 %, а овощей – на 25 %) спровоцировало в Египте социально-политические потрясения.

На острие протеста оказалась египетская молодежь. Свободного времени для митингов у нее было много – на фоне общего снижения уровня безработицы (с 11 % в 2005 году до 9 % в 2010-м) ситуация с рабочими местами в городах продолжала ухудшаться, и в 2010–2011 годах 43 % молодых горожан слонялись без дела. Естественно, после тунисских событий (когда впервые за долгое время арабский народ сумел свергнуть диктатора) они загорелись «Весной» и почувствовали себя наконец-то сопричастными к великой Идее, которую можно воплощать в жизнь. И взялись за это воплощение со всей присущей молодым людям страстью и энергией, а также с применением современных цифровых технологий. Организация проходила стихийно – протестующие просто создавали в социальных сетях группы и назначили на 25 января 2011 года общий сбор. Спецслужбы к такой форме организации оказались не готовы, поэтому просто прозевали ситуацию. Следствием их ошибки стал выход в назначенный день на улицы десятков тысяч египтян, загнать которых в их дома уже не получилось. Силовые методы спецслужб не работали – они отстреливали демонстрантов, однако их похороны приводили к еще более масштабным акциям протеста. Центром демонстраций стала каирская площадь Тахрир (по ее имени и названы революционные события).