Жизненная сила - Роберт Рид

Неделю спустя, сидя за завтраком и глядя в окно, Миоцен вдруг спросила себя, почему оказалось столь важным исчезнуть именно сейчас.

Каковы намерения Премьера? Основной ее план древен, как мир, и так же безжалостен. После войны с фениксоподобными Премьер приказала всем капитанам научиться исчезать и становиться анонимными. Если Корабль будет когда-нибудь захвачен, то враги первым делом, разумеется, постараются взять в плен его командиров и, возможно, даже убить их. Но если каждый капитан будет располагать возможностью в любой момент исчезнуть неизвестно куда никому неведомым образом - включая и самого Премьера, - тогда, можно надеяться, лучшие особи Великого Корабля не пострадают и впоследствии смогут организовать борьбу так, что судно снова окажется в их власти.

- Отчаянная предусмотрительность, - вздохнула Премьер, утверждая этот план.

Позже, когда жизнь на Корабле вошла в привычную колею, возможность ухода была зарезервирована для всяких других, не столь экстренных случаев.

Например, в качестве проверки.

Молодым, неопытным капитанам приходило письмо прямо из штаба Премьера, чем проверялась их готовность исполнить самые сложные приказы. Знают ли они судно настолько хорошо, чтобы суметь исчезнуть в нем на месяцы и даже годы? Больше того, исчезнув, смогут ли продолжать действовать так же ответственно, как полагается настоящим капитанам?

Другой причиной, по которой этот план продолжал существовать, являлась простая бюрократическая инерция. Однажды заведенная кем-то машина продолжала функционировать сама собой. Каждый год Миоцен сама посвящала несколько минут поддержанию этого плана и, возможно, была более сведуща в нем, чем большинство подчиненных.

И еще одна причина заключалась в непредвиденности. Со времен фениксоподобных никто не пытался завоевать Великий Корабль. Но во время движения вокруг Млечного Пути неожиданностей могло быть немало…

Сидя в крошечном кафе, Миоцен вдруг обратила внимание на дюжину одетых в черное офицеров службы безопасности, которые наблюдали за движением на улице. Обычное дело в этом районе. Однако офицеры невольно заставили ее задуматься об остальных капитанах. Сколько их было где-то поблизости, вызванных приказом Премьера?

Был соблазн воспользоваться должостным положением, и подсчитать отсутствующих, но эти попытки могли быть замечены и отслежены - опасность попасться в чью-нибудь дурацкую сеть слишком велика.

Часть команды службы безопасности работала уже прямо перед кафе. Они находились приблизительно в двухстах метрах. Оставив недоеденным чизкейк и недопитым кофе-гляссе, Миоцен поднялась с привычной грацией и ускользнула в самом неопределенном направлении. В этом районе каждая улица имела более сотни километров в длину, тысячу в ширину и десять тысяч в высоту. И таких улиц были тысячи, прорубленных в местных скалах и выровненных в ряд с геометрической точностью.

Оригинальная догадка, сформулированная еще первыми командами выживания, заключалась в утверждении, что такая геометрическая точность полна смысла. Строители Корабля были ничуть не глупее тех, кто его открыл, и точная карта расположения каждого помещения, улицы, топливного бункера и ракетного сопла открывала бездну математических ключей. Возможно, в этих совершенных пропорциях был зашифрован утонченный язык… Иными словами, Великий Корабль предлагал некое собственное объяснение… если только к решению этой удивительной и усложненной обманчивой очевидностью проблемы будет приложено достаточное количество информации и не менее - проницательности.

Но Миоцен очень сомневалась в этом.

Ум - не всегда наилучший дар. Она верила, что воображение есть нечто, что может одурачить своего владельца иллюзиями, и всегда тратила много времени на вычленение из общего потока мышления конкретных фактов. Именно благодаря этой своей постоянной практике она уже давным-давно утверждала, что ни люди, ни чужие, ни вообще какие-либо наделенные чувствительностью души не найдут для себя в архитектуре Корабля ничего по-настоящему важного. Этобыл именно тот случай, когда лень и глупость обеспечивают наилучшие ответы. Тысячи улиц, как и любая из иных пустот внутри Великого Корабля, созданы свободными от всевозможных иллюзий машинами, выполнявшими не менее технологичные планы. Это вполне объясняло появление повторяющихся, напоминавших города насекомых строений. И что более важно, давало объяснение тому, почему ни одна экспедиция никогда не находила ни малейшего следа существовавшей здесь когда-либо жизни.

Даже каких угодно чужих.

И неизвестных микроорганизмов.

Или молекулярных частиц, бывших когда-то чьими-то протеинами.

Там, где воображение рисовало тайну, Миоцен видела обнаженную простоту. Совершенно ясно, что этот Корабль построен не для того, чтобы путешествовать к звездам, а для того, чтобы перебираться от галактики к галактике. Те, кто его создал, кем бы они ни были, использовали на каждой стадии строительства простые и понятные механизмы. А затем по неизвестным причинам создатели никогда не поднялись снова на борт своего, творения.

Простая логика говорила, что причиной тому явилась какая-нибудь неожиданно разразившаяся естественная катастрофа. И, скорее всего, катастрофа эта была ужасной и опустошающей.

Когда универсум был молод и менее плотен, галактики имели вредную привычку взрываться. Квазары. Череда взрывов серии суперновых звезд. Все это симптомы опасной юности. Существовали прямые доказательства, что и Млечный Путь имел подобную же историю. Жизнь, зародившаяся в недрах галактики, возможно была уничтожена влиянием гамма-радиации не раз, не два и не тысячу раз.

Наиболее здравые специалисты предполагали - и этому Миоцен верила теперь совершенно, - что разумные существа зародились в прошлом где-то в мирных и крайне отдаленных глубинах вод. Они предвидели грядущую катастрофу. Программа создания самовоспроизводящихся механизмов была отослана к мирам, находившимся внутри пылевой туманности, далеким от любых солнц. И, повинуясь этой простой, напоминающей рефлексы насекомых программе, материя этих миров воссоздала необходимые для строительства механизмы. А водородная атмосфера сгорела, чтобы придать первичное ускорение. Однако когда пришло время возвращаться обратно, в живых уже никого не осталось. Пустые улицы ждали гуманоидов, уже убитых огнем Сейферта, и все последующие несколько миллиардов лет Корабль ждал, пустой и безжизненный, идя слепым курсом между галактик и медленно деградируя, но стараясь сохранить себя в целости до прибытия к Млечному Пути.