Энциклопедия русских суеверий - Марина Власова

— А как купишь, сюда же приезжай. Потом рассчитаемся.

Он съездил, купил. <…> А как проезжать стал то место, машина опять остановилась. Спрашивает его:

— Купил? — Он отдал материал. — Что хочешь теперь проси, все исполню.

Он перетрусил, не знает, что спросить. Потом сказал первое, что пришло в голову:

— Война будет?

Она отвечает:

— Войны не будет» (В. Сиб.).

Высокая фигура, «накрывшаяся всем белым», является отцу и дочери по дороге на ярмарку: «Стоит женщина… и все голосом читает. Высо-о-кая — высо-о-кая эта баба! Так голосом она и плакала. А потом через два года и папка номер. Вот мама все говорила, что это Смерть ему пришла» (Новг.).

Образ высокой белой женщины, по-видимому, объединяет персонификации смерти и судьбы в облике белой колеблющейся фигуры, схожей с покойником в смертном одеянии. Умерший, по поверьям, может прийти за живыми и «увести», погубить их — он несет с собой смерть, воплощает ее.

Белый цвет в одном из своих основных значений — цвет смерти, небытия, он характеризует обитателей иного мира. Традиционна и персонификация «смерти-судьбы» в облике женщины: она дарует жизнь — и может ее отнять (сходное значение иногда приобретает образ женщины в черном или красном одеянии).

В поверьях XIX–XX вв. фигура в белом именуется и не вполне определенно («бела», «высока») и прямо называется смертью и, например, в современных рассказах Новгородской области трактуется как «обернувшийся простыней покойник».

Образ белой женщины предполагает и несколько иные трактовки. В поверьях ряда губерний России он связывается со стихией воды. Белая баба в рассказах вологодских крестьян напоминает русалку: «В каменистых реках она иногда выходит из воды, садится на камень и расчесывает себе волосы». Женщина в белом появляется у проруби: «…Мы только подошли — стоит женщина! Вся в белом, как снегурка. Все у нее горит около головы так. У этой проруби конской стоит и грозит пальцем: „Вы знаете, что в двенадцать часов на прорубь ходить нельзя?“ Хоть у соседки ковшик воды попроси, а не ходи» (В. Сиб.).

В повествовании из Костромской губернии белая женщина — покойник-колдун, «речной дружок» полупомешанной девушки: «…уж мы спать полегли, слышу я, стучится кто-то в окно, встала, глянула, <…> да так и обмерла со страху: стоит у окна Аксинья, вся, как есть, мокрая, и уж чего-чего нет у ей в подоле: и раки, и лягушки, и трава какая-то водяная… <…> Взбудила я помаленьку мужика своего, рассказала ему, в чем дело, — ён палку узял, а я — иконочку, родительское благословение, и пошли мы с ним вон из хаты, поглядеть, что будет. Только мы к углу подходим, женщина, вся в белом, метнулась было к нам, да, верно, благословение-то мое помешало — назад, да и пропала за углом. Только ента пропала, откель не возьмись Аксинья вывернулась, зубищами ляскает, глянула на нас и говорит: „Графенушка, пусти меня заночевать, дуже я замерзла“. А я говорю: „Зачем ты ко мне пойдешь? Ведь твоя хата вон, рядом“. А она как захохочет, да пустилась бежать вниз, туда, к речке, да причитать: „Марья! Марья!“ — Это она энтого-то, дружка-то своего звала… да энтого, речного-то… ну, ведь это ён женщиной-то белой обернулся, да за углом ее поджидал…»

Белая девка может появиться и в лесу, выгоняя оттуда пришедших драть лыки крестьян: «Давай, говорю, Лавруш, подерем етта лык! Он отошел эдак в сторонку от меня, срубил березу, дерет сибе лыка, я тоже. Вдруг как закричит во все горло! Еле-еле пришел в себя и говорит: „Пришла, говорит, ко мне девка, высокая, белая, косы распущены, да как схватит меня рукой за галстук (шарф) и галстук сорвала“. Я посмотрел, а у ево на шее пятно большущее багровое… „Ну, говорю, Лавруш, побежим скорие домой, это леший с нами шутит, щобы чево худова не сделал, видно, березняк-ать — это ево“» (Волог.).

В окрестностях Семипалатинска рассказывали, что в одном из курганов у Иртыша скрыт, по преданию, клад: «Иногда по ночам над эти курганом появляется белая женщина на белом коне. Кладом никто из людей не воспользовался».

Женщинами в белом нередко представляли болезни: «Есть люди, утверждающие, будто видели, как в полночь в избу входила женщина в белой одежде и, пройдя по избе, неизвестно куда исчезала; или же останавливалась перед кем-либо из семейства и пристально, долго на него глядела. На другой день этот человек заболевал» (Ворон.) <Селиванов, 1886>.

Очевидно, что полисемантичный (как и весь круг «мерещущихся» и одновременно принимающих женское обличье персонажей — см. МАРА, РУСАЛКА) образ белой женщины все же наиболее устойчиво соотнесен с предзнаменованиями судьбы — неудачи, болезни, смерти.

Предвестником несчастья в поверьях русских крестьян может быть и мужчина в белом. На Терском берегу Белого моря записан рассказ о появлении в лесу высокого мужчины в белом, с лентой через плечо. Он предсказывает встреченному в лесу крестьянину близкую войну и гибель.

В крестьянских рассказах конца XX в. белая женщина чаще все же не преследует человека и даже не вступает в разговор, а плачет или причитает, либо просто стоит неподвижно, как некий явленный знак грядущей беды (иногда подобным образом описывается появление Богородицы, также вещающей бедствия, перемены).

БЕЛАЯ ЗМЕЯ — старшая над змеями; змея — хранительница кладов.

Белая змея — «всем змеям змея, живет, окруженная множеством змей». В Архангельской губернии верили: убивший такую змею получает возможность видеть клады и сокровища.

БЕЛУН — добрый домовой.

По сообщению В. Даля, белун — белобородый, в белом саване и с белым посохом является с просьбой утереть ему нос и за это сыплет носом деньги <Даль, 1880>.

БЕЛЫЙ ВОЛК, БЕЛЫЙ ЦАРИК — волк, наделенный особой магической силой; царь над волками; леший, принимающий вид волка; лесной «хозяин», царь; оборотень.

«Гляжу — волчиные стада, а с ними белый волк» (Смол.).

Волк в поверьях — лесной властитель, «хозяин» зверей. Белый цвет выделяет такого волка как высшее, наделенное сверхъестественными способностями существо: это «старший» волк или лесной царь, «хозяин», оборотень. В повествовании из Смоленской губернии белый царик (белый волк) водит волчьи стаи: «Тэй белый царик, кали тронить чилавека, то и уси на яго; а ня тронить, то ни водин ни тронить». В рассказе, записанном на Русском Севере, белым волком становится парень-оборотень.

Промысловики Сибири наделяли сверхъестественными свойствами черных и белых волков, так называемых «князьков» <Зеленин, 1936>, «являвшихся исключением на фоне преобладающей серой масти. Крестьянин, убивший такого волка, старался никому не говорить об этом. Некоторые тайком сохраняли у себя шкуры таких волков — князьков или выродков, так как считалось, что это приносит счастье (человек, хранящий шкуру, становится как бы совладельцем магической силы, которой обладал волк)» <Громыко, 1975>.

БЕЛЫЙ ДЕДУШКА — дух обитающий в лесу; леший.

В верованиях крестьян Олонецкой губернии белый дедушка — добрый, праведный лесной дух. Это «седовласый мужчина высокого роста, с головы до ног закутанный в белые одежды». Он «делает только добро и помогает людям. К нему чувствуют особое благоговение и страх, редко произносят его имя».

В быличке Новгородской губернии леший — «высокий старик в белой одежде» — не столь доброжелателен и милостив. Отыскивающая пропавших телят колдунья рассказывает о нем так: «…по сторонам его стояли два мальчика одинакового роста и в белой, как снег, одежде. Он грубо спросил меня: „Что тебе нужно?“ Я испугалась и хотела бежать, но бежать было некуда: вокруг меня стоял тын… Я упала подле него. Сама не помню, как ночью вернулась в деревню…» «После свидания одного теленка нашли в поле живым, а другого мертвым: леший убил его за то, что колдунья, вызывая дедушку, срезала вершину дерева правой рукой, а не левой. Белые мальчики и были терявшиеся телята» (Новг., Белоз.) <АМЭ>.

Белый цвет одежд, волос, шерсти, традиционно приписываемый лешему в разных районах России, характеризует его как существо, обладающее особыми силами, принадлежащее к иному миру (скорее всего к миру покойников-предков).

С образом духа, «хозяина леса в белом», вероятно, связан и образ предсказателя в белом, появляющегося в быличках. Можно предположить, что образ «властителя в белом» возник на перекрестье образов, характерных для поверий, заговоров, легенд. Так, в заговорах упоминается «белый муж», или «белый царь», нередко ассоциируемый со святым Егорием: «Едет святой Егорий, сам бел, конь бел, шапка бела и рукавицы белы» (Арх.); «Помолись истинному Христу, Белому царю Егорью Храброму» (Костр.). Как и леший, святой Егорий — «хозяин» леса, зверей, «волчий пастырь». Многозначный белый цвет характеризует сверхъестественных существ не только как «иных, потусторонних», но и как «истинных, всесильных».