Тревожный август - Эдуард Хруцкий

В анкете и биографии изложен весь его жизненный путь. Что и говорить, анкета у него прекрасная. Удивляло другое. В личном деле Шантреля записана благодарность Союзювелирторга за доставку ценного груза. Когда Игорь посмотрел реестр привезенных ценностей, он своим глазам не поверил. Мимо таких денег не должен был пройти ни один уголовник. Впрочем, возможно, инкассатор минского Ювелирторга Шантрель стал преступником позже. Кто знает. Пока Игорь читал личное дело разыскиваемого. Судя по нему, Григорий Яковлевич был человек передовой.

Правда, оставалось одно обстоятельство. Хотя все, кто сталкивался с Шантрелем по работе, говорили, что человек он замкнутый, малоразговорчивый, однако стрелок охраны Казакова рассказывала, что видела Шантреля несколько раз с молодой художницей Валей Поповой и что Григорий Яковлевич с ней подолгу разговаривал. Это уже было кое-что. С такими данными можно идти к Данилову. Но прежде Игорь решил кое-куда позвонить.

Начальника отделения Муравьев застал за странным занятием. Данилов чинил настольную лампу. На столе хаотически перемешались проволочки, винтики, гайки.

— Ты чего? — буркнул он, не поднимая головы.

— Вот, Иван Александрович, — Игорь положил на стол бланк протокола допроса. — Я тут красным карандашом отчеркнул.

— Так, — начальник еще раз пробежал глазами по протоколу, — любопытно. Я тебя понял. Адрес установлен?

— Да, Иван Александрович, Скатертный, два, квартира сорок один. Есть телефон, живет с матерью, муж на фронте, детей нет. В райотделе никакими сведениями о ней не располагают.

— Ну как думаешь действовать?

— Хочу сейчас поехать к ней домой.

— А откуда ты знаешь, что Попова дома?

— Звонил.

— Как представился?

— Другом Григория Яковлевича.

— Что она?

— Сказала: мол, что этому трепачу от меня надо?

— Да, на устойчивые отношения это мало похоже. Как ты считаешь?

— Думаю, что да. Но вдруг, Иван Александрович, она даст нам хоть какую-нибудь связь Шантреля? Хоть самую маленькую.

— В нашем положении ничем не стоит пренебрегать. Ничем. Валяй. Только смотри. Возьми людей из дежурной группы. Мало ли что.

— Хорошо. Я лучше Белова возьму.

Придя к себе в комнату, Игорь многозначительно поглядел на Сергея, аккуратно пишущего какую-то бумагу.

— Сережа, хочешь со мной съездить?

— Куда, Игорь?

— Есть дело, в цвет вышли, — прошептал Муравьев.

Он специально употреблял блатные слова, зная по себе, как они действуют на новичков.

— Кого наколол? — серьезно спросил Белов.

— Маруху этого золотишника. Сейчас поедем повяжем ее и начнем колоть. Ну, едешь?

— Конечно.

На ходу Игорь выпросил у дежурного автобус, разъяснив ему, что они сдут брать важного фигуранта по делу об убийстве в Грохольском переулке. Дежурный помялся, но дал. Дело было свежим, и все управление только о нем и говорило.

Когда в Скатертном Игорь отпустил машину, Сергей понял, что его разыграли.

— Ну зачем же так? — сказал он с обидой. — Я бы все равно поехал.

— Ты не сердись, старик, — Муравьев внимательно разглядывал дом два. — Я действительно не знаю, что у нес в квартире творится, может быть, там спокойно сидит наш друг Шантрель и пьет кофе. Так что одному, понимаешь, ехать никак нельзя. Ну, пошли.

Лифт не работал, и они поднимались пешком. Дом был старинный, из тех наемных домов, в которых любила раньше селиться интеллигенция и профессура. Почти на каждой площадке обязательно попадалась дверь с медной табличкой, на ней старинной вязью, с буквой ять была написана фамилия жильца.

— Эх, найти бы такую дверь с надписью «Г. Я. Шантрель», — вздохнул Муравьев, — вот тогда...

Что тогда, он так и не договорил, они подошли к сорок первой квартире. Игорь поправил фуражку, расстегнул кобуру и переложил пистолет в карман галифе.

— Ты свой наган тоже в карман сунь. Мало ли что. Да кобуру застегни вот так. Помни, Сережа, — голос Игоря стал строгим, — чуть что... В общем, хорошо стреляет тот, кто стреляет первым.

— Ясно, — отпарировал Белов, — я Козачинского читал.

— Приятно иметь дело с интеллигентным человеком. — Игорь нажал кнопку звонка.

Дверь открылась сразу, будто их давно ждали. В проеме стояла женщина лет двадцати восьми в синем легком платье, облегающем фигуру.

«Вполне», — подумал Игорь и поднес руку к козырьку.

— Нам нужна гражданка Попова Валентина Сергеевна.

— Это я, как вы правильно заметили, гражданка Попова В. С.

— Вы разрешите к вам зайти? — Игорь приветливо улыбнулся.

— Пожалуйста. Судя по голосу, это вы звонили мне час назад? — спросила Попова с насмешкой.

— У вас уникальная память на голоса, — Муравьев улыбнулся еще шире, а глаза уже обшаривали прихожую, фиксируя каждую мелочь, считая двери, выходящие в коридор, впитывая в себя шкаф, столик с телефоном, мутную от полумрака поверхность зеркала, стулья.

— Проходите, — хозяйка рукой указала на полуоткрытую дверь в глубине прихожей. — Я одна.

— Если вы не возражаете, то я своего товарища здесь оставлю. У меня к вам, Валентина Сергеевна, дело деликатное.

— Ах так. А я действительно подумала, что вы из милиции, товарищ майор.

Игорь никогда не был в столь высоком звании. Он именовался оперуполномоченный МУРа и как работник центрального аппарата носил две шпалы в милицейских петлицах. То есть то же самое, что и майор РККА.

Но Муравьев никогда не разубеждал людей. Ему нравилось, когда его называли воинским званием.

Они вошли в комнату, и Игорь, продолжая начатую игру, улыбаясь самой обворожительной из всех своих улыбок, спросил:

— А вы когда видели Григория Яковлевича?

— Вот что, дорогой товарищ, покажите-ка документы.

Игры не получилось. Муравьев вздохнул и достал удостоверение. Попова прочитала его внимательно, опустилась на диван, показала рукой на кресло, приглашая гостя сесть.

— Непонятно, — в ее голосе Игорь уловил нотки раздражения, — совсем непонятно, такая серьезная организация и глупые мальчишеские шутки. Как понимать прикажете?

— Действительно, нехорошо, получилось, — сознался Игорь, — но я думаю, Валентина Сергеевна, вы меня поймете. Нам очень нужно знать, где сейчас Шантрель.

Говоря так откровенно, Игорь очень рисковал. Он просто не должен был так себя вести. Если Попова связана с Шантрелем, то все. Она немедленно бы поняла, что в угрозыске ничего не знают, и попыталась бы еще больше запутать следы. Но почему-то Игорь поверил ей. Поверил этой комнате, обставленной просто, но со вкусом, поверил веселым натюрмортам, а главное — поверил большой фотографии лейтенанта на стене. Он смотрел с нее, серьезно сдвинув густые брови, словно взглядом этим полностью отрицал, что в его доме может произойти что-то нечестное и гадкое.

— Я видела Шантреля неделю назад, ну дней пять. Я точно не помню. — Хозяйка удобнее устроилась на диване. — Он у меня вызвал странное чувство...

— Какое?

— Брезгливости и жалости одновременно. Он какой-то неестественный, ну как персонаж «Синей птицы»...

«Странные ассоциации», — мысленно усмехнулся Игорь.

— Деланный он был, как кукла тряпичная. Мне говорили, что у него горе, семья пропала без вести, а я этому не верила. У него глаза масленые, всегда противные очень. Я к нему подошла и спрашиваю, вы, мол, на Минском комбинате не знали мою подругу художницу Шкляревскую Стасю? Он говорит: конечно, знал. Я начала с ним о Минске говорить, я там работала, а он ни одной улицы не знает. Потом все за виски хватался. Мол, извините, контузия, помню плохо.

— Это очень интересно, то, что вы о Минске рассказываете. — Игорь весь подался вперед. — Ну а еще что-нибудь?

— А он действительно оказался сволочью?

— Вроде бы. Кончим следствие, точно скажу.

— Буду ждать. Вы скажите, в чем его подозревают, или это нельзя говорить?

— Вам, я думаю, можно. В грязных махинациях с ценностями и продовольствием.

— Очень похоже. Очень. Он мне несколько раз продукты предлагал. Говорил, что ему их родственники привозят. А один раз в компанию взял. В апреле. Пойдемте, говорит, Пасху праздновать.

— А куда звал, адрес, может быть, помните?

— Говорил, что к друзьям, где-то в районе Кировского метро.

— Да, не слишком точный адрес.

— Знала бы, спросила.

— Я понимаю.

— А вы, кстати, товарища вашего позовите, чего ему в коридоре-то. Я чай сейчас поставлю.

— В другой раз, Валентина Сергеевна. Как-нибудь потом обязательно. — Игорь встал, надел фуражку. — Ну, извините нас за беспокойство. Служба.

— Я понимаю. Жаль, что бестолковая я.

— Нет, вы нам с Минском помогли.

— Тогда очень рада.

На улице Белов спросил Игоря:

— Ну как?

— Глухо. Правда, кое-что есть интересное. Понимаешь, Шантрель приехал из Минска, жил там, работал, ценности из Ювелирторга привез, а города не знает. Как ты думаешь, что сон сей означает? Вот и я не знаю.