Крыланы из Шадизара - Дуглас Брайан

Девушка с облегчением рухнула на ковер и потянулась за бокалом чистой воды. Хозяин дома следил за ней с улыбкой.

— Пей, дитя мое, — молвил он, — ты сегодня достаточно волновалась.

— Прости меня, господин, — заговорила Клеуфа, утолив жажду, — но ты изрядно меня перепугал, и я подозреваю, что сделано это было нарочно.

— Ты права, — сознался Динифий, — я хотел произвести на тебя впечатление. Пусть твой слуга снимет обувь и отдыхает, пока мы разговариваем. — Странный тяжелый взгляд Динифия остановился на старике. — Садись, добрый человек, у входа. Если хочешь, слушай, если не хочешь, спи.

К удивлению Клеуфы, старый слуга, всегда такой бдительный и внимательный, тотчас положил голову на ковер и тихонько захрапел. Возможно, колдун усыпил его магической силой, подумала девушка. Но, с другой стороны, слуга действительно устал за сегодняшний день. Надо было взять с собой кого-нибудь помоложе, мелькнуло в голове у Клеуфы.

Колдун, внимательно наблюдавший за ней, негромко рассмеялся.

— Здесь заснет любой, если я прикажу, — молвил он, и Клеуфа поняла, что он читает ее мысли.

— В таком случае, скажи мне, господин, для чего ты позвал меня в гости, — сказала она. — Видишь, я выполнила все твои условия. Теперь твой черед.

— Я расскажу тебе обстоятельства твоего рождения, — начал Динифий. — Ты думаешь, что я молодой человек, но на самом деле мне уже несколько сотен зим. Колдовская сила не позволяет мне состариться. Я владею многими чарами. И одно из моих великолепных умений связано с чадородием. Я могу давать детей женщинам, чье лоно не может зачать.

— Но дело было не в моей матери, — сказала Клеуфа. — Я узнала это от служанок моей мачехи, новой жены отца. Причина бесплодия заключалась в отце.

— Я знал это с того самого мгновения, как твоя покойная мать явилась ко мне, под покровом ночи, в сопровождении старой кормилицы, — почти как ты сегодня, — продолжал колдун, пристально глядя на девушку. Его голос звучал завораживающе, он, казалось, проникал в самые глубины ее сердца. — Она была безутешна, ибо мечтала подарить своему супругу наследника. И тогда я заключил с ней сделку.

С помощью моих чар я сделаю так, что ее лоно сумеет принять бессильное семя ее господина и наполнит его жизнью. Но дитя, рожденное от этого союза, рано или поздно должно будет связать свою жизнь с магией. Время пришло. Теперь ты здесь, дитя мое, теперь ты пришла ко мне и должна будешь оплатить долги твоей матери.

— Она скончалась вскоре после моего появления на свет, — проговорила девушка, едва сдерживая слезы.

— Естественно! — воскликнул колдун. — А чего она ожидала? Ни одна сделка с колдуном не дается человеку даром. За все приходится платить, моя дорогая, а твоя мать захотела слишком многого и цена оказалась очень дорогой. Скажи мне, она осчастливила твоего отца?

Клеуфа решительно кивнула.

— Да, он обожал меня. Он был так счастлив, что забыл даже свою потерю — смерть моей бедной матери…

— Вот видишь! — колдун широко улыбнулся. — Все-таки я сумел подарить радость этому человеку. Мы оба это сумели, твоя бедная мать и я. А теперь… — Тут он надвинулся на девушку и устремил на нее магнетический взор своих глубоких темных глаз. — Слушай меня, красавица. Теперь ты останешься со мной. Я хочу обучить тебя магии. Ты станешь моей подругой. Я обучу тебя всему, что знаю. Хоть я выгляжу молодо, на самом деле я очень стар и дни мои сочтены. Ты станешь моей преемницей. В конце концов, ты — не только дочь своего отца, ты еще и мое творение.

Клеуфа только и могла, что пролепетать:

— Что я должна делать, господин мой?

Вместо ответа он протянул к ней руки и осторожно спустил тунику с ее плеч, обнажая ее до пояса.

Девушка закрыла глаза и запрокинула лицо, подставляя его пламенным поцелуям колдуна.

* * *

Клеуфа не помнила, как очутилась дома.

Ей казалось, что она спала и видела удивительный сон — сон с множеством подробностей. Верный старый слуга не помнил вообще ничего. Поутру он очнулся с сильной головной болью, которая стала началом долгой болезни. Поначалу думали, что старик просто хандрит, но болезнь стала развиваться и скоро он уже не мог подняться с постели.

В предсмертном бреду, плавая в холодном поту и мечась по постели, он, охваченный ужасом, что-то бормотал о демонах из преисподней, о злобном колдуне со сморщенным ужасным лицом, который тянет руки к прекрасной молодой госпоже, о страшной судьбе, которая ждет ее, если она хоть раз, хоть еще один раз выйдет из дома с закрытым лицом и тайком проберется в один жуткий дом, что стоит на окраине Шадизара… Он кричал о человеке, объятом пламенем, о голосе невидимого колдуна, что шептал из угла трактира… Клеуфа несколько раз приходила проведать больного старика. Служанки уговаривали ее не делать этого, потому что бред умирающего делался все более ужасным, однако молодая госпожа их не слушала. Она усаживалась рядом с его постелью и жадно ловила каждое слово. И Клеуфе казалось, что она понимает, о чем говорит больной, о чем он хочет предостеречь ее.

Старый слуга умер на ее руках. В последние мгновения ясность сознания вернулась к нему. Он узнал юную госпожу и улыбнулся ей — последняя улыбка растянула иссохшие, потрескавшиеся от жара губы.

— Клеуфа, молодая госпожа, берегись магии, — проговорил он. — Я любил твою мать, как собственное дитя, и обожаю тебя. Ты очень красива. Бойся магии. Бойся колдуна, ибо часть его семени — в тебе, моя хорошая…

— Я сделаю все как ты советуешь, — произнесла Клеуфа. — Спи спокойно, старый друг.

И слуга, успокоенный, закрыл глаза и погрузился в вечный сон. И в этом сне он видел светлых богов, прекрасных дев и зеленые деревья, а вдали текла сверкающая река, и он снова был молод и красив. И, улыбаясь нежно и весело, он побежал к этой реке, а молодая госпожа стояла вдали, на темном берегу, и прощально махала ему рукой.

Клеуфа не принимала участия в погребальных обрядах. В конце концов, кем был умерший? Простым слугой. Пусть очень старым, заслуженным и верным, но все же слугой. Все помыслы девушки были заняты другим. Колдун успел отравить ее своим ядом. Она думала о магии, о могуществе, которое дает человеку умение управляться с незримыми духами и волшебными зельями. Если она вернется к Динифию, он обучит ее всему, что знает сам. Он относится к ней как к собственной дочери. Он любит ее. Он откроет ей тайны волшебства, и она познает силу и власть над людьми и демонами.

В один ненастный вечер Клеуфа выбралась из дома, закрыв лицо капюшоном, и, таясь, побежала к дому Динифия. Она совершенно не помнила дороги, но — вот чудо! — ноги сами принесли ее к заветному порогу. Низенькая резная дверь отворилась прежде, чем девушка успела постучать — как будто Динифий знал о ее приближении и ждал у входа.