Отец по ошибке (СИ) - Вильде Арина

Уснуть удалось лишь к утру, а проснулся как-то резко и неожиданно, словно от толчка. Проверил телефон, нехотя встал с кровати и прошелся по квартире. По пути в душ остановился у двери теперь уже детской. Не выдержал. Потянул за ручку и заглянул внутрь. Большой плюшевый медведь все еще смотрел на меня укоризненно, и я поморщился.

— Даже не пытайся пронять меня, я не поведусь, — хмыкаю я, не отрывая взгляда от игрушки.

От этой комнаты и от тишины в квартире по спине проходит неприятный озноб, и я спешу захлопнуть дверь. Целый день маюсь, не зная, чем занять себя. Когда я был женат, то во время отпуска каждая минута была распланирована. Встречи с родственниками, отдых, торговые центры, рестораны. Света не любила сидеть дома, и я привык к такому ритму жизни несмотря на то, что часто мне хотелось просто остаться дома.

После развода же Ленка решила, что на правах младшей сестры должна вывести меня из депрессии, поэтому мне приходилось терпеть ее ежедневные визиты, борясь с желанием наорать на нее, выставить за порог квартиры и больше никогда никому не открывать дверь. Но когда она внезапно уехала учиться в другой город, я вдруг понял, насколько мне не хватает этой суматохи. Если бы не Ленка, не знаю, чем бы все закончилось. Возможно, я бы подружился с Коляном с первого этажа, который на рассвете бежал в «наливайку» рядом с домом, и тогда бы точно пропал для общества и загубил своё будущее.

Вечером я все же пытаюсь найти на карте, где находится это загадочное Семечкино, в котором прописана Ира. Оказывается, в трехстах километрах от столицы, и я прихожу к выводу, что проще съездить в больницу и разблокировать телефон с помощью отпечатка пальца, чем целый день провести за рулем. И не факт, что застану кого-то по адресу ее регистрации. В любом случае нужно сообщить о случившемся родственникам. Если они есть, конечно, потому что я весь день не выпускал из рук ее телефон в надежде, что ей кто-то да позвонит, но, похоже, за неё некому волноваться. Неделя же прошла.

На следующий день я мчу в сторону больницы прямо на рассвете. Правда, оказывается, что зря, потому что доктор появляется только к девяти утра. Сразу же узнает меня и проводит в палату к «жене».

Я не сразу решаюсь войти. Стою рядом с дверью, не понимая, чего вдруг испугался. Делаю несколько глубоких вдохов и хватаюсь за ручку.

В палате две кровати. Рыжие волосы сразу же бросаются в глаза, и я медленно подхожу к Ирине. Рядом с ней работает аппарат, копируя работу ее сердца. Из вены торчит катетер для капельницы, в носу — трубки. Она дышит тяжело, грудь медленно то поднимается, то опускается. Выглядит бледной, исхудавшей, выцветшей. От щекастой розовой девушки почти ничего не осталось, и к горлу поднимается горечь. Я видел ее всего один раз и успел запомнить совершенно другой. А сейчас передо мной словно другой человек. Не та девушка с цепким взглядом, которая так ловко орудовала лопаткой для блинчиков.

Какое-то время я просто стою над кроватью Иры, вглядываясь в бледность ее лица. Даже не знаю, зачем пришел сюда, хотя нет, знаю, собирался же разблокировать телефон, но осознание того, как в один миг может измениться вся твоя жизнь, выбивает из головы все мысли. Еще неделю назад Ира наверняка с нетерпением ждала появления сына, а сегодня даже неизвестно, выживет ли. Несмотря на то, что эта девушка для меня абсолютно чужой человек, мне жаль ее. По-настоящему. Потому что впереди у нее лишь безызвестность. Потому что понимаю ее как никто другой и никому не пожелал бы оказаться в такой ситуации.

Я не могу оторвать взгляд от ее тонкой кисти и длинных пальцев. Смотрю на них не моргая в надежде, что девушка пошевелит ими. Возможно, она просто спит? Почему бы и нет? Вздыхаю, прячу руки в карманы и отхожу к окну. Задумчиво гляжу на соседнее серое здание, совершенно забыв, где нахожусь. Я с трудом сдерживаю рвущееся наружу чертово благородие, хочется найти лучших докторов страны, услышать реальную ситуацию, сделать все, лишь бы девушка выжила. А еще устроить куда-то пацана.

Нужно найти ее родственников. Срочно. Иначе я точно наделаю глупостей.

Я пересекаю плату в несколько шагов и вновь оказываюсь рядом с Ириной. Достаю из кармана телефон и решительно подношу к ее пальцу. Кожа девушки холодная, и только сейчас я понимаю, что в помещении прохладно. Из окон сифонит, батареи едва теплые. В зимней куртке я не чувствую дискомфорта, но девушка в одной ночной сорочке и под тяжелым тонким одеялом, которое вряд ли достаточно согревает ее. Это вызывает внутри меня возмущение, но я стараюсь подавить его. Потому что она — не моя проблема. И чем скорее я передам Иру в руки родителей, тем быстрее начну спокойно спать по ночам.

На телефоне появляется заставка, и первым делом я меняю пароль. Потом захожу в контакты и ищу абонента, записанного как «мама».

Отсутствует.

«Папа».

Не найден.

«Мамочка. Отец. Любимая мать. Мамуля».

Ни-че-го.

В конце концов сдаюсь и просто перелистываю всю телефонную книжку в надежде увидеть хотя бы кого-то с фамилией, как у нее. Тоже ничего.

Захожу в мессенджер. Несколько сообщений от ее клиентов, от Вики — и ни одного от родственников либо друзей. Нахожу того самого Макса, но и здесь меня ожидает разочарование. Судя по надписи вверху окошка, в сети он появлялся давно.

Перевожу взгляд на девушку. Присаживаюсь на железный стул рядом с кроватью. Сам не замечаю, как из-за нервов начинаю выстукивать пальцами по колену непонятный ритм.

— Кто же ты, загадочная незнакомка, свалившаяся мне на голову? — спрашиваю шепотом и наблюдаю за ритмом ее сердца на кардиомониторе. Потом резко поднимаюсь и выхожу из палаты.

Решаю ничего не откладывать на потом. Широкими шагами пересекаю холл больницы и выхожу на улицу. Ёжусь под пронизывающим ветром, накидываю капюшон на голову и спешу к стоянке. Сажусь в машину и вбиваю в GPS-навигатор название деревни, молясь про себя, чтобы результатом нескольких часов беспрерывного пути не оказался какой-то разрушенный домишко. Но вариантов особо больше нет. Цветочный магазинчик не работает уже несколько недель, судя по посту в ее группе, а значит, никаких сотрудниц, что могли бы рассказать о жизни Иры, там я тоже не найду. Складывается ощущение, словно Ирина настоящий призрак, которого вижу только я и люди, что окружают меня. Появилась из ниоткуда, а потом вышла из игры, оставив за собой множество вопросов и недосказанностей.

На трассе начинается густой туман, и мне приходится снизить скорость до минимальной. Начинаю сомневаться, успею ли с такими темпами вернуться сегодня домой, но поездка не отягощает меня. Скорее помогает справиться с бездельем. Это минус моей работы — полгода пашешь без выходных, а потом несколько месяцев не знаешь, чем занять себя. Особенно когда живешь один и держишься подальше от отношений.

Как назло, погода полностью взбунтовалась, и до Семечкино я добираюсь целых пять часов вместо трёх. Въезжаю в небольшую деревушку и останавливаюсь на обочине узкой неровной дороги, чтобы посмотреть, куда ехать дальше. На меня вдруг накатывает волнение. Что, если и здесь постигнет неудача? Смогу ли я так просто забыть о судьбе Ирины и жить, словно ничего не происходит? Я с силой сжимаю пальцами прорезиненный руль и сворачиваю на бездорожье.

Ряд стареньких домов не придает мне уверенности в том, что поездка закончится удачно, особенно когда понимаю, что каждый второй — давно заброшенный. Поэтому, когда наконец-то нахожу нужный номер дома и понимаю, что он ухоженный и жилой, расслабляюсь и выдыхаю с облегчением.

Что ж, вот и приехали.

Я выхожу из машины и иду в сторону железных ворот. Навстречу выбегает черная дворняга, угрожающе скалится на меня, вызывая смешок своими размерами. Ещё одна — овчарка — к счастью, на привязи, рычит, показывая острые белые клыки, но бросаться на меня не спешит. Я вглядываюсь в двор в надежде, что кто-нибудь меня заметит, и выдыхаю с облегчением, когда на лай собак появляется старушка.