Любовь - Светлана Каныгина

на первом месте. Являясь активным участником в формировании зависимостей, он создаёт основную черту любви – привязанность. Известно, что при расставании, даже на небольшой промежуток времени, у влюблённого человека появляются так называемые симптомы отмены, какие можно наблюдать у наркозависимых при отказе от наркотического вещества. Окситоцин, прочно стоящий на втором месте, отвечает за другую особенную черту любви – безрассудство. Его повышенное количество может подвигнуть влюблённого человека на самые непредсказуемые поступки. В научных исследованиях основополагающее влияние дофомина на возникновение любви было доказано неоднократно. Так в наблюдениях за луговыми полёвками учёные выявили, что при создании пары, рецепторов дофамина становится в половину больше прежнего. Это позволяет нам с уверенностью говорить…»

– Не верю!– неожиданно прозвучало сверху голосом Марисы.

Лео поднял голову. Женщина стояла перед ним, запыхавшись, щёки её рдели.

– Ну не могут учёные знать о любви больше остальных, только потому, что они учёные,– заявила она, подбоченившись.

– Согласен,– вдруг сказал Лео,– Полностью согласен!

Не ожидая такого ответа, Мариса будто оцепенела. Лео подвинулся, уступая ей место рядом с Ричардом. Счастливый пёс радостно завертел хвостом.

– Мы рады вашему возвращению,– Лео жестом руки предложил женщине сесть.

Всего-то пару минут назад, когда Мариса остановилась посреди аллеи, решив выключить телефон и повернуть обратно, в её голове роилось столько нужных слов! А теперь все они улетучились, не осталось ни одной.

– Вот,– сказала Мариса, подытожив своё неловкое молчание.

– Так где, вы думаете, можно искать подтверждения?– стараясь не выдать своего волнения, спросил Лео. Возвращение женщины отозвалось в нём непривычным новым чувством, граничащим между радостью и грустью, отчего ему вдруг стало жарко, а в кончиках пальцев иголочками заиграл холодок.

Мариса опустила глаза.

– Не знаю. Я не знаю,– сказала она тихо,– Но, если бы искать решила я… Если бы я решила искать в книгах, то не доверилась бы научной литературе. Мне думается, что разбор любви по атомам – неверный путь. Пусть любовь и наполнена химией, как говорят учёные, но химия, я уверена, не источник её возникновения. Не могу сказать, что мне известно много, но химия, насколько я помню из школьных знаний, закономерна. И физика и математика закономерны. В любви же нет никакой закономерности,– она взглянула на свою книгу,– Возьмите литературные истории о любви. В какой из них вы сможете найти одинаковое описание этого чувства у героев? Или есть две разные книги с описанием одинакового поведения влюблённых?

– Это и понятно, ведь книжные герои оказываются в разных жизненных ситуациях. У одних история счастливая, у других – нет, у третьих и вовсе не выходит никакой истории. Ссоры, расставания, измены и много чего другого, даже смерть- всё это условия, влияние которых нельзя не принимать в расчёт,– ответил Лео.

Мариса посмотрела ему в глаза. Её отражение в них выглядело очаровательным.

– Но любовь- то одна и та же!– торжествуя, сказала она,– Химия и физика не меняют своих законов, ни в каких условиях. Если любовь научна, то и она должна быть постоянной, но мы видим совсем другую картину. Все люди переживают любовь по-разному. Нет ни одинаковой последовательности развития влюблённости, ни одинаковых по силе привязанностей, нет равной длительности отношений. Страсть и ревность у каждого своя, особенная. Так ведь?

– Может, страсть- вопрос темперамента человека?

– Может,– женщина задумалась, и вновь торжественно заключила,– Указывает ли это на то, что любовь научна? Нет!

Откуда в Марисе взялась эта уверенность? Откуда в ней, монотонно копирующей изо дня в день одни и те же формы заявок, договоров и справок, взялось желание что- либо искать и обнаруживать? Что породило в несмелой на слова женщине желание бороться? Какая сила пробудила в ней борца за то, во что она никогда не осмеливалась верить? Щёки Марисы пылали румянцем, глаза сияли. Она убеждала Лео пылко, как убеждают в споре за истинные ценности. Убеждая его, она доказывала духовную природу любви и самому категоричному, беспощадному судье – собственной логике.

А Лео мог бы согласиться и принять её слова, как аксиому, но тогда это был бы не Лео.

– Звучит обнадёживающе, и всё-таки расплывчато,– сказал он, встав с места,– За доказательство это сложно принять.

Мариса поднялась со скамьи и стала напротив Лео.

– Ладно, хорошо,– она смотрела ему в глаза,– Например, история ваших родителей, вы её знаете?

– Мне рассказывали.

– Их история, их любовь представляется вам закономерной? Получится ли утверждать, что развитие их отношений можно было предугадать, опираясь на что-либо?

– На том уровне знаний о законах любви, которыми я обладаю, не получится, уже только потому, что я этих законов не знаю.

– А вам не приходило в голову, что вы их не знаете, потому что их нет?

Лео сложил руки на груди. Мариса спрятала руки в карманы плаща. Ветер повис между ними, успокаивающе поглаживая то плечо мужчины, то щёку женщины. Ричард опустился на землю и, положив голову на лапы, закрыл глаза.

– Это приходило мне в голову, когда я был молод,– со вздохом сказал Лео,– Но, с каждым разом, переживая расставания, которые случались по самым разным причинам, я терял часть моей слепой веры в неподдающееся объяснению волшебство любви и всё больше задумывался о её природной, подвластной земным законам сущности. Я отошёл от волшебства и обратился к здравому смыслу. А уже он породил во мне желание, как вы говорите, разобрать любовь по атомам, чтобы не метаться между домыслами, а точно знать, что да как. Конечно, получив от неудачных взаимоотношений крепких затрещин, я всячески стремился придерживаться линии, которая всё дальше уводила меня от духовности любви, и всё было бы просто, если бы я на том и порешил, но со временем, во мне поселилось сомнение.

Он замолчал и отвёл взгляд от цепких глаз женщины. Мариса бессознательно наклонила голову ему вслед, как будто хотела удержать глазами этот ускользающий взгляд – так он был для неё притягателен. И тогда Лео отвернулся, но прежде, чем женщина удивилась такому поведению, продолжил говорить.

– Понимаете,– его голос изменился, стал не такой уверенный, и в тоже время более жёсткий, таким говорят, испытывая обиду,– Одиночество приводит к размышлениям, сначала над причинами его возникновения, потом над ошибочностью собственного понимания вещей. Так я заподозрил себя в самообмане.

Лео повернулся и подошёл к барбарисовому кусту. Сорвав гроздь ягод, он бросил на Марису секундный взгляд и направился к озеру. Женщина пошла за ним без колебаний. У края воды они остановились.

– Я подумал,– заговорил Лео, оторвав от барбарисовой грозди несколько ягод,– Вот я остался не у дел, и чем же я занялся? Я начал искать виновного в случившемся, потому что, констатируя факт несчастливого исхода отношений, очень не хочу видеть себя среди причастных к нему. Что я делаю? Я выбираю путь обвинения