Любовь по имени Тала - Маргарита Зирен

Как рёв пространство огласил, и все кинулись

Из грота. О сколько ж гневного народа привезли большие лодки!

И сколько грубостей, угроз, надрывая свои глотки,

Люд на гномов произнёс!

В лодке ж мать была одна, не считая

С ней гребцов. Но став лоцманом челна, видя

Девочку в раздумье, двух здоровых молодцов непрерывно

Подгоняла. И звенел там в общем шуме крик тревожный её «Тала».

Великой радостью полна была душа её сегодня. Коль разлучница

Да сводня судьба была себе верна. Так за бедою чёрной в след,

Сменив свой гнев на милость, дарила матери просвет,

В котором счастье притаилось.

А Тала глядя на народ, не усомнившись

В том ни разу, узнала в нём свой древний род, как и мать

Признала сразу. И чуя отзвуки любви, (должно быть зов то был крови). Тянула ручки уже к ней, носясь по берегу, вопя: «О, забери

Меня скорей! Я здесь! Я здесь, твоя дитя!»

Но оборвался общий крик.

Пёс, когда б в один лишь миг за скалой,

Таясь от гнома, превратился точно в клона. И не могла

Понять жена, почему в момент тревог«муж», как юная луна, улыбаться

Еще мог? Но вдруг набросился «Гарал » и стал Крету щекотать.

И вдруг второй Гарал напал, а на него напала «мать».

На берегу бородачи, устроив потасовку, в песке

Барахтаясь, ругались и, хохоча,

Все отбивались.

Но проклял маг свою уловку

И корил себя за дело, за взятый облик, с бородой.

Когда б «Крета» прохрипела: «Слезь с меня, сынок я твой.» И духа

Верная слуга, заминкой пользуясь не зря, к воде сбежала

От царя, и зелье вынула рука.

И подняла флакон ужасный Крета

Гордо над собою. И хриплый голос её, властный

Всем убраться приказал. Но кто из них знаком с бедою? И лодки вновь Заторопились. Коль час возмездия настал, был приговор людей

Суров. Но Гай с отцом за головы схватились,

Увидя в том конец веков.

И упиваясь своей властью,

Наперекор свобод и счастью и своему на

Горе роду. Крета бросила на камень ужас сей с размаху

В воду. В тот же миг, мерцая пламень, стал на глади расползаться. А затем

В гнилую кровь на глазах стал обращаться, умножаясь вновь и вновь. И люди Больше не качались на волнах прежде озорных. Но все сбежать теперь Пытались, предвидя в жиже смерть для них. Но мрака жуткое

Творенье продолжало продвиженье.

Вдруг вопль издала, видя

Тала, как без чувства мать упала.

Да не в лодку, а в кровище, да как тянет

Её днище. И обезумев мать спасать, в сей гиблый

Смрад полез ребенок. Причём пришлось ей пострадать, упав

На каменный осколок. Но до крови разбив колени,

Не колеблясь, без сомнений в гнили рвалась

Лишь вперёд. Не заметив, что плывёт

В абсолютно чистом море.

Вот так и встретились они

У счастье редкого в фаворе. И сил не стало

У родни. И откинув ложный стыд, обе плакали навзрыд,

Когда б и слуги вторить стали. И их подняли руки

Нежно, и лодки к берегу поспешно

Наконец-таки пристали.

XXV

Когда ж разнёсся слух

Молвой, вернулся в море вновь покой.

И обитатели глубин все ликовали, как один. На глади

Прыгали дельфины, в восторге радостно кричали. Киты среды той

Исполины фонтанов брызгами стучали. Кишела живностью

Поверхность, на сколько видно было глазу. Но поутихла

Вдруг их резвость, когда б прислушались к указу.

И послал им мысли маг:

«Очистим воды от злодея! Пора убрать на

Дне бардак. Коль из-за зелья чародея чуть не расстались

С жизнью мы! Да будет грозной ваша месть! Тащить на суд холуя тьмы Теперь у вас забота есть. Искать отступника кругом, велю я даже по намёку Движенья к тёмному истоку. Уж разберусь я с ним потом! А за жизнь,

Своё спасенье благодарите не везенье. «новорождённое дитя»

Зовётся Талой. И прошу, запомнить имя это, я.

Какое в сердце я ношу.»

Но молча с брега наблюдали

За таинственным кошмаром, когда б к своим

Взывал бы царь. И вновь погибели все ждали, лишь видя

В них со злобным нравом проголодавшуюся тварь. Сменялись сцены

Для людей одна ужаснее другой. Сначала жуть гнилых кровей, затем Бесчисленной толпой их зверь морской пугает. И видя трепет

Их сердец, царь настойчиво внушает, всем

Убраться наконец.

И пустынным стало море, как-будто

То был просто сон. И про источник вспомнив горя,

Врагам отвесить на прощанье, народ решил «большой поклон», за

Их «душевное» старанье. Но казни воры ждать не стали, и в суматохе все Сбежали. Лишь тишь в пещере их встречала. Но вскоре очи видят мрак, Когда бы гневом дверь сломало. Да только люд, как не старался,

Не смог пролезть в него никак. И был завален тот проход.

И, как же зло слуга ругался, ни с чем

Покинув тёмный грот.

А Тала села на колени,

Обнявшись с мамочкой своей. О, сколько раз

Живя в мученье, желалось счастье это ей! И в ручку взяв

Свой медальон она тихо прошептала: «Согревал

Мне душу он, целовала его Тала.»

герцогиня

–То рода древнего печать

На меди вензель продавила. Ведь дабы мне тебя

Признать, пометить всё же я решила свою возлюбленную

Детку. Ну, что ещё мне оставалось? Как не надеть

На шейку метку? Ощутив безумный страх,

Угрозы слыша невидимки.

Тала

–Отчего же не пыталась нас семья найти в морях?

Устроив дома лишь поминки?

Гай

–Коль позволите сесть рядом?

Удивлю я вас докладом. От искателей, их зовов

Заколдован остров гномов. Будут рядом находиться, но узреть

Не смогут землю. И пришлось бы возвратиться, или влезли б в ту же

«Петлю». И рабами стали б здесь, как и те, кого теряли.

Уж лучше, как оно и есть. Уж лучше,

Если б не искали.

Тала

– Откуда знаешь это, Гай? Мама, с другом познакомься!

Заберём его давай.

Гай

– Но сначала разберёмся,

Вспомни, детка, как спасала ты дельфина

От костлявой. Когда б смерть его сжимала своей хваткою

Не слабой. И за ту к бедняге жалость предпочёл я в благодарность,

Сделать благо для тебя, отыскав родных людей. И сбылась

Мечта твоя! Ну, кто есть мамочки родней?

Тала

– Секрет я свой уж позабыла. И тайну эту никому

И по сей день я не открыла. Откуда знаешь, почему?

Гай

–Но я и был им, тем глупцом,

Кого спасла, рискуя ты.