Титановый бардак - Квинтус Номен

Но от приезда Светланы все же определенная польза была: она зарегистрировала на Лубянке подготовленное в Боровичах командировочное удостоверение, так что утром двадцать третьего Петр со Светланой предстали пред светлы очи пока еще первого заместителя председателя.

— Вячеслав Рудольфович, мы все скорбим, но дело есть дело, так что придется вам утверждать подготовленные по запросу Феликса Эдмундовича документы. Он просил к двадцатому, как раз комиссар девятого управления их привезла, нам встреча на вечер назначена была, но… А время, сами понимаете, не ждет, нам еще в Ленинграде очень много до сентября сделать нужно.

— Какого девятого управления? — удивился чекист.

— Девятое Особое управление ОГПУ, сформировано приказом Феликса Эдмундовича от двенадцатого июля…

— Не слышал о таком.

— Зарегистрирован в канцелярии, если я не путаю, тринадцатого в десять утра.

— Номер не помните? — Менжинский потянулся к телефону.

— Товарищ комиссар? — Егор повернулся к Светлане и та, раскрыв папку, продиктовала требуемое. Через несколько минут Менжинскому принесли приказ и он начал его быстро просматривать:

— Так… отчитывается непосредственно перед Председателем ОГПУ… это понятно. А вот это: все отделы беспрекословно выделяют людей по запросу представителей девятого управления — это зачем?

— Там дальше написано.

— А по составу, это тот самый Сухов?

— Возможно, но утверждать не берусь, — ушел от ответа Петя, а Света добавила: — А я вообще с ним только третьего июня познакомилась, — и такой ответ, похоже, Менжинского удовлетворил. Он быстро пролистал документ до конца, особо даже не вникая в содержание:

— Ага, понятно. Непонятно только зачем все это?

— Особое научно-техническое управление будет заниматься… уже занимается секретными разработками. У нас в стране довольно много великолепных специалистов, но не все горят желанием сотрудничать с советской властью — а в провинции они будут думать, что власть о них и не знает. Поэтому и выбраны Боровичи: и до Москвы, и до Ленинграда в целом недалеко, но все же на отшибе, так что с точки зрения какого-нибудь ученого выглядит «подальше от Советов». Мы попробовали, результаты получили резко положительные. Сейчас уже практически готово все для целого ряда важных промышленных разработок, опережающих на годы разработки буржуазных специалистов. Но Феликс Эдмундович особо указывал на то, что если эта информация попадет в руки буржуазии, то нам это нанесет буквально непоправимый ущерб. Да и если сами эти ученые… Поэтому-то и полная секретность всех работ.

— Пример таких разработок?

— Гм… отчитывается исключительно перед… впрочем, сейчас по факту вы за него, так что… самую, скажем, несекретную работу в пример приведу: изготовление вольфрамовой проволоки толщиной до двадцати микрон.

— Этим же уже занимаются…

— На заводе Osram в Берлине самую тонкую делают сорок пять микрон, там работает восемьсот человек, у нас ту же работу будет выполнять двенадцать специалистов, причем из такого же количества металла делая продукции впятеро больше. На ленинградской «Светлане» сейчас трудится больше двух сотен рабочих, и они выпускают меньше тридцати тысяч лампочек в месяц, причем собирают их из германских деталей. По предлагаемой технологии сто человек будут производить до двухсот тысяч ламп в месяц — и даже больше, когда поднаберутся опыта, причем лампы будут целиком отечественными.

— Я понял… а от меня-то что вы сейчас хотите?

— Нужны распоряжения об изготовлении бланков девятого отдела, печатей, удостоверений… Феликс Эдмундович приказал нам их подготовить и ему на подпись принести.

— Тьфу, сразу сказать не могли? Где тут подписывать?

По пути в гостиницу Светлана задумчиво произнесла:

— Не пойму, почему в чекисты идут или дебилы, или подонки?

— Это ты нас дебилами считаешь?

— Этот Вацлав… он же тупой как валенок. За два месяца смог развалить финансовую систему Советской России, здесь бардак развел полный…

— Ну, допустим, бардак здесь еще Железный Феликс развел, Вячеслав его лишь поддерживать будет, да и то без фанатизма. Знаешь, кто-то известный сказал, что революцию задумывают романтики, исполняют фанатики, а плодами ее пользуются отпетые негодяи. Так что нам предстоит стать отпетыми негодяями, удавить негодяев-конкурентов и по возможности помешать фанатикам все испортить. План у нас уже есть, да и начало негодяйству мы с тобой положили. Работаем дальше, товарищ секретный комбриг?

Петр отправил в Валентину телеграмму, но со Светой на день задержался в Москве: ребята решили проверить, насколько верно описывали разные писатели реалии двадцатых годов. Верно описывали: на заключение брака они потратили чуть больше получаса, причем учитывая дорогу от гостиницы к ЗАГСу. А затем Света получила новое удостоверение на Лубянке «в связи со сменой фамилии». Как сказал Петя, «по крайней мере у одной из всех нас будет подлинный документ»…

И с этим «подлинным документом» утром двадцать пятого июля они отправились в Боровичи. Где тихая провинциальная жизнь уже потихоньку начала закипать.

Карл Юльевич Бредис тихо радовался, что его многолетняя работа наконец-то хоть кому-то пригодилась. Поэтому он с огромным удовольствием рассказывал неожиданному гостю обо всем, что успел узнать — и удовольствие было еще большим из-за того, что спрашивающий явно понимал, о чем спрашивать. Несмотря на звание понимал:

— На заводе «Новь» имеются три станка: два токарных и один сверлильный, все в состоянии удовлетворительном. И паровая машина там практически на ходу, разве что самый мелкий ремонт потребоваться может. Глиномяльня тоже в хорошей сохранности, но там с машиной все не так хорошо: еще до моего приезда все трубы с котла мужики своровали. Я по этому поводу говорил с рабочими со станции, они говорили, что трубы можно было бы и с паровозных котлов поставить, но на станции у нас только один мертвый паровоз и там котел тоже…

— А на других заводах как?

— На двух других заводах огнеупоров станков можно сказать, и нет, да и не было никогда, слесарные верстаки не в счёт: если им что сделать или починить требовалось, то уже механический имелся. А на нем станков уже четыре: три токарных, тоже бельгийские, и один фрезерный.

— Вертикальный или горизонтальный?

— Вертикальный. И машина на механическом мощная, в сто двадцать почти лошадиных сил, и в полной сохранности. Сами же мужики ее от разграбления защитили, потому как от неё и пилорама в деревяшечном цеху, и два станка токарных по дереву от нее же работали. Её, конечно, хорошо если в неделю раз пускают, но людям-то доски всяко нужны, так что с пилорамы в основном там рабочие и кормятся.

— Это всё? Больше в городе станков никаких нет?

— Валентин Николаевич, вы же спросили что в городе простаивает без работы из станочного парка, и это