Эпоха харафишей - Нагиб Махфуз

строителя минарета. Она понравилась ему вследствие его похоти и желания овладеть ею. Однако оба эти чувства были такой силы, что она заставила его впервые в своей распутной жизни всерьёз задуматься о браке. Помимо этого, его влекло к ней и то, что она владела магазином, занимавшемся продажей зерна, и в конце концов, как и он, была потомком династии Ан-Наджи. Его мать поразилась, когда он попросил её посватать ему эту девушку, но безгранично обрадовалась. Расхохотавшись, Самаха сказал ей:

— Нам с ней достаточно и того, что мы оба принадлежим к роду прекрасной безумной Захиры, убийцы мужчин.

И его уродство, и его поведение заслуживали отказа, вот только кто может отвергнуть руку и сердце самого вождя клана?!

5

Фирдаус вышла замуж за Самаху. Прекрасное соединилось с уродливым. Когда-то он тоже был красив — до того, как дубинки перекроили его лицо. А что касается его происхождения и мужества, он был бесконечно горд всем этим. Несмотря ни на что, их брак был успешным, и щедро наделил их тёплым счастьем. Благодаря этому Самаха руководил зерновым магазином, став его фактическим владельцем. Из кабинета директора он извлёк стальную волю, с помощью которой вёл финансовые дела и одновременно бои своего клана. Брак даровал ему сладость и свежесть, в достатке обеспечив его роскошной жизнью, словно во дворце, и утончёнными привычками на фоне богатых люстр и мебели, предметов искусства и радостей жизни. Он не прекратил разгул, однако сберёг себя для законной супружеской жизни и семейного гнёздышка, приобретя позолоченный кальян и калебасу. Его познания в торговле зерном и управлении привили ему любовь к деньгам и накопительству, и он решил пойти по стопам своего деда Джалаля с его эксцентричными безумными выходками и установить своё господство не только над людьми, но и над всяческими ценными объектами.

6

Фирдаус оказалась столь же смышлёной, сколь и везучей. Она полюбила своего мужа, и с любовью и теплотой одаривала его потомством, неутомимо прикладывая усилия к тому, чтобы исправить его, и незаметно, очень мягко овладеть им, без какого бы то ни было вызова или высокомерия. Она не питала особого пиетета к руководству кланом, но и не отказывалась от привилегий. Как и все остальные потомки Ан-Наджи, она превозносила памятные достоинства легендарных вождей прошлого, их справедливость и непорочность, однако вместе с тем, по праву принадлежности к знати, питала отвращение к добродетели тех вождей, что предпочитали бедность и героизм, взнуздывая богачей и аристократов. Поэтому воспоминания оставались источником благословения и гордости, а руководство кланом приносило им реальную силу, авторитет и богатство. Самаха мог делать всё, что хотел, при условии, конечно, что он занимался этим в её доме и под покровом её крепких, золотых тенет.

Шли дни. Она была счастлива своей жизнью. Богатые становились ещё богаче, а бедные — ещё беднее…

7

Фатх Аль-Баб продолжил учёбу в начальной школе, и выучил наизусть Коран. Ему было приятно находиться в атмосфере нежности в своём новом доме. Покровы страха были сняты, обнажив богатство его эмоций и потрясающую фантазию. Это был мальчик с чистой, пшеничного цвета кожей, чёрными глазами, ямочкой на подбородке, хрупким телосложением, обладавший миловидностью и сообразительностью. Он попытался забыть свою мать, как и она его, сердечно привязавшись к акушерке Сахар. Она любила его, а он боготворил её, узнав о таких нюансах в жизни, которые ему и на ум не приходили.

Однажды, в одну из бессонных ночей она сказала ему:

— Мы происходим из одного и того же благословенного рода, от Ашура Ан-Наджи…

Она много раз уверенно рассказывала ему о седой старине, словно то была живая реальность.

— Он был благороднейшего происхождения. Его отец боялся за него — боялся, что на него обрушится гнев тирана — вождя клана. Во сне ему повелели оставить ребёнка в переулке, что рядом с обителью, на попечение дервишей, и он не колеблясь, так и сделал…

Фатх Аль-Баб проклинал тех, кто называл его далёкого предка подкидышем. Сахар рассказала ему также:

— Да, он был благороднейшего происхождения, и рос под присмотром хорошего человека. Он развился и стал сильным юношей. Однажды ночью к нему явился во сне ангел и велел покинуть родной переулок, чтобы обезопасить себя от холеры. Он позвал с собой людей, однако те лишь посмеялись над ним, и он ушёл от них, опечаленный, вместе с женой и сыном, а вернувшись, спас переулок от мучений и унижения, как и сам Аллах спас его от смерти…

И она поведала ему историю Ашура: про то, как он вернулся, как поселился в доме Аль-Баннана, принял на себя руководство кланом, о его завете, пока в глазах мальчика не появилось волнение, и они не наполнились слезами. И Сахар сказала:

— И вот однажды он исчез. Отсутствие его длилось так долго, что все люди поверили в то, что он умер. Но несомненная правда состоит в том, что он не умер…

Фатх Аль-Баб с удивлением и надеждой спросил её:

— Даже сейчас он всё ещё жив, бабушка?

— Даже сейчас, он вечно жив!

— Но почему же тогда он не вернётся?

— О том известно лишь одному Аллаху…

— А мог бы он внезапно появиться?

— Почему бы и нет?!

— А знает ли он о том, что сделал мой брат Самаха?

— Конечно, сынок…

— Тогда почему он молчал об этом?

— Кто его знает, сынок…

— Неужели его устраивает такая несправедливость?

— Конечно, нет, сынок…

— Тогда почему он молчал об этом?

— Кто его знает, сынок… Возможно, из-за того, что он сердится на людей, что проигнорировали этого тирана…

Фатх Аль-Баб на миг замолчал, а затем вновь спросил её:

— Это всё правда, бабушка?

— А разве твоя бабушка тебе когда-нибудь врала?!

8

Фатх Аль-Баб ходил в начальную школу и возвращался, видя повсюду своего пращура Ашура. Он натягивал струны своего сердца и воображения, и загорелся страстью и надеждой. Он видел его и в местной мечети, и в поилке для скота, и в фонтане для утоления жажды, в проходе и на площади перед обителью дервишей. Он всё время