Эпоха харафишей - Нагиб Махфуз

— В моём роду хотя бы не было ни шлюх, ни сумасшедших!

И он замахнулся на неё так, что она утратила равновесие и повалилась на пол в комнате. Сходя с ума от злости, она плюнула ему в лицо.

— Убирайся отсюда! Я даю тебе окончательный развод!

Нур и Самаха поселились в одной квартире. Самаха вступил в банду Сумы Аль-Калабши, но поскольку был мотом, его ничего не устраивало. Свою ненависть к отцу он не скрывал ни от кого. Он самым наглым образом вёл рассуждения о недостатках рода Ан-Наджи, словно то были его злейшие враги.

Шамс Ад-Дин вёл одинокую жизнь. Больше не было у него ни безопасности, ни уверенности. Он ожидал, что кончит так же, как его собственный отец, или даже хуже того, и потому приготовился защищаться любыми средствами: осыпал подарками своих работников, дабы завоевать их сердца, наглухо запирал двери и окна своей квартиры, не скупился на пожертвования Суме Аль-Калабши и был настолько дружелюбен с ним, насколько это было в его силах.

Однажды Муджахид Ибрахим, шейх переулка, зашёл к нему в гости и сказал:

— Мастер Шамс Ад-Дин, я вам дам один мудрый совет…

— Что вы имеете в виду? — мрачно спросил он у него.

— Хватит вам уже враждовать с ним, выделите ему немного денег…

Шамс Ад-Дин замолчал, не зная, что сказать, и шейх продолжил:

— Вчера вечером, будучи в баре, я слышал, как он прельщал своих собутыльников пленительным досугом на несколько ночей, если…

Он запнулся, и Шамс Ад-Дин угрюмо продолжил за него:

— Если я умру сам или мне помогут в этом!

— Про убийство не было ни слова, но нет ничего более отвратительного, чем когда сын желает смерти своему отцу, или наоборот, — отец желает смерти сыну…

— Но я не желаю ему смерти!

— Все мы только люди, мастер, — недвусмысленно ответил ему шейх.

Шамс Ад-Дин чувствовал, что птица страха реет над ним в воздухе. Однажды он отправился домой к Суме Аль-Калабши с твёрдым намерением провернуть одну редкостную авантюру. Почтительно поприветствовав хозяина дома, он сказал:

— Я хотел бы, чтобы вы оказали мне честь и отдали руку вашей дочери.

Глава клана пристально оглядел его и немного погодя сказал:

— С точки зрения возраста ничто не препятствует девушке шестнадцати лет выйти замуж за сорокалетнего мужчину…

Шамс Ад-Дин покорно опустил перед ним голову, и Сума Аль-Калабши сказал:

— Ты благородного происхождения, и богатство у тебя водится.

Шамс Ад-Дин по-прежнему покорно и довольно слушал его, и тот спросил наконец:

— А сколько ты готов дать за неё в качестве выкупа?

Шамс Ад-Дин с внутренней тревогой ответил:

— Сколько бы вы ни потребовали, учитель…

— Пятьсот фунтов.

— Конечно, сумма огромная, однако предмет моих желаний дороже и ценнее, — глубокомысленно изрёк Шамс Ад-Дин.

Глава клана протянул ему руку со словами:

— Так давайте прочтём в честь бракосочетания суру «Аль-Фатиха»…

Так Санбала Сума Аль-Калабши вышла замуж за Шамс Ад-Дина Джалаля Ан-Наджи. Их свадьбу праздновал весь переулок, а Шамс Ад-Дин оказался в наиболее благоприятном и безопасном положении. Хоть Санбала и не была хороша собой, зато находилась в самом расцвете юности, а также приходилась родной дочерью самому главарю клана.

Паника объяла Нур и Самаху. Самаха сказал:

— Мечта о наследстве пошла прахом…

— Но твои права не пострадают, — сказала мать, сама не веря в свои слова.

— Представляете ли вы, что Аль-Калабши будет печься о том, чтобы соблюсти закон?! — спросил у неё Самаха.

Нур Ас-Сабах предостерегла его:

— Жизнь дороже денег…

— Его люди глаз с меня не сводят и ночью, и днём. Для него, как последователя ужасного семейства Ан-Наджи, сложились новые обстоятельства, которые заставляют его проявлять ещё большую осторожность, — гневно заявил он.

Нур Ас-Сабах вздохнула и ответила:

— Будь осторожен, сынок. Проклятие на твоего отца, а тебя пусть хранит Господь.

Самаха питал убеждённость, что его жизнь по-прежнему находится в опасности, ибо всё наследство его отца могло достаться одной только Санбале, и тогда глава клана раз и навсегда упрочит своё положение.

Удивительно, но сам Шамс Ад-Дин недолго полагался на вновь обретённые, и такие приятные покой и уверенность. Что могло помешать Самахе отомстить ему? Ведь он лучше всех знал безрассудный нрав своего сына. А был ли кто-то сегодня сильнее Сумы Аль-Калабши? Страх смерти подтолкнул его в пасть самой смерти: ведь вождь клана не успокоится, пока не вытащит из него всё, вплоть до последнего гроша. Пр правде говоря, его не влекла Санбала. Он вновь испытывал нежность к Нур Ас-Сабах. Однако ему пришлось терпеливо нести это бремя, наряду с другими жизненными тяготами. Но была одна истина, что вонзала в его плоть свои когти: вчерашний день никогда уже больше не вернётся…

Как-то ночью Сума Аль-Калабши наведался к нему домой. Он сделал знак своей дочери, и та покинула комнату. Шамс Ад-Дин насторожился в ожидании какого-нибудь подвоха: к чему это приходить с визитом ночью? Лицо его тестя внушало ему отвращение: круглое, смахивающее на шар, всё в шрамах, равно как и та уверенность, которую он внушал сам себе, сидя в чужом доме рядом с другими людьми, обитающими в нём. Он принялся рассуждать о чудесных совпадениях, диковинных поворотах судьбы, и неведомых силах, управляющих судьбами всего человеческого рода. Шамс Ад-Дин был в растерянности из-за раздумий над этим, пока глава клана не заявил:

— Посмотри, например, насколько существование некой определённой персоны одинаково неудобно для нас обоих.

Он с первой же секунды сообразил, о чём тот говорит. Перед глазами его предстал образ сына, Самахи. Он испытывал ужас скорее от такого совпадения мнения этого человека с его скрытыми желаниями, чем боялся за единственного отпрыска. Прикидываясь невежественным дурачком, он спросил:

— Кого вы имеете в виду, учитель?

Аль-Калабши с раздражением сказал: